Читать книгу Sabbatum. Инквизиция - Елена Ромашова - Страница 2

У каждой истории есть начало и конец. Я очнулась в самой середине: не знаю конца, не помню начала.

Из остатков памяти помню лишь красный трепещущий цвет, а затем темнота. И всё. Пусто. Ау! Кто-нибудь там есть?

Без ответа. Я ничего не помню. Пустота.

Люди, окружающие меня, вежливые, но чужие и отстранённые. Мне дали имя Мел – Мелани, как дают щенкам и котятам или когда находят новый объект или явление.

Мел так Мел. Не буду спорить. Да и привыкать не к чему. Потому что, чтобы привыкать, нужно иметь прошлое со своими привязанностями и устоявшимися нормами.

Так у меня появилось имя.

Язык тоже странный. Они все говорят по-английски. Поначалу я просто их слушала и не понимала. Потом осознала, что это английский с каким-то странным акцентом. Затем привыкла. И только после попросила, запинаясь, принести мне попить.

Так у меня появился язык.

Ко мне никто не приходит, я не нужна. Никто ничего не объясняет. Только старушка Салем угощает мороженым и любит рассказывать о своих котах. Только она позволяет себе угостить меня мороженым или шоколадкой, когда я позволяю ей часа на два вынести остатки моего скудного мозга рассказами о том, сколько у нее внуков и где ее дети, разбросанные по всему миру.

Так поняла, что я одна.

Я – пустота, запертая в больнице и ожидающая, когда меня вышвырнут под присмотр органов опеки таких же бедолаг, как я.

Фамилию мне дали Гриффит, в честь одной актрисы. Я не знаю ни одного фильма с ней, но знаю, что она жена Антонио Бандераса. Забавно, моя память поделилась на «знаю» и «помню».

Там, где «знаю», был хлам ненужных фактов, где «помню» – была темнота.

Так я поняла, что знание вовсе не сила.

Я подхожу к зеркалу и долго вглядываюсь в свои черты лица в поисках какой-нибудь зацепки из прошлого, какой-нибудь ниточки, разматывающей этот клубок. Блажен, кто верует.

Ничего не говорит мне мое отражение, оно также удивленно пялится на меня оттуда, спрашивая, как оказалось, что мы тут. Я теряю в весе, несмотря на то, что хорошо питаюсь.

Врачи говорят, это психосоматика, при этом переводя меня на другой диетический стол и добавляя новые таблетки.

Все началось в день тушенки с овощами и макаронами, когда Она пришла ко мне, стуча каблуками по раздолбанному кафелю. Нам подали тушенку на обед, подлив яблочного сока в стаканы вместо воды, чтобы разбавить всю эту по вкусу гадость. Горсточкой в пластиковом стаканчике лежали таблетки, не хватало только надписи: «ВЫПЕЙ МЕНЯ». Моя кожа зудела и чесалась, реагируя на введенный новый препарат, и под больничным браслетом я расчесала себе сплошную зудящую ранку, которая кровоточила постоянно, заставляя еще больше расчесывать.

Ее каблуки стальным звоном разносили весть, что идет Она. Вышагивает. Ее стук слышался еще из коридора, заставляя вздрагивать местных старушек и удивленно таращиться мужчин.

Изумление пришло лишь тогда, когда Она вошла в мою палату. Именно в мою. Я тогда подумала: может это инспектор или кто-то из опеки. Но выглядела она вовсе не соцработником. На ней был твидовый черный костюм, словно кричащий, что такое шьется либо на заказ, либо покупается за бешеные деньги. Она была пепельно-седая, но лицо молодое – женщины лет под сорок.

Грациозно пройдя, она села на стул напротив меня и положила лакированную скрипучую сумку себе на колени.

– Здравствуй.

Ее голос звучал, будто сладкая тягучая карамель. Но все-таки там слышались острые опасные нотки. «Карамель со стеклом», – пронеслось в моей голове.

– Здравствуйте.

Мне было страшно. Она пугала своим величием и статью.

– Как твои дела, Мелани?

– Хорошо…

Она рассматривала меня колким цепким взглядом светло-серых глаз, которые еще чуть-чуть светлее – и совпадут с ее цветом волос. От этого становилось жутко. Хотя лицо простое, с правильными чертами. Кто она? Что ей здесь нужно?

– А вы кто?

Она вежливо и холодно улыбнулась, как улыбаются детям в ответ на их никому не нужное любопытство.

– Меня зовут Реджина. – Ее имя мне нравится, мысленно повторяю его про себя. Оно похоже на звук открывающейся бутылки кока-колы. – И я приехала забрать тебя.

Ух ты! Никто мной не интересовался целый год! Я смотрела на нее и пыталась понять, кто она мне.

– А вы из органов опеки?

– Нет. Не совсем. Я буду опекать тебя, но я не из государственного учреждения. – Она пронзает меня своим лукавым взглядом, будто задает интереснейшую загадку, на которую я должна найти ответ.

– А откуда вы?

– Из одного очень милого местечка, под Блэкберном. Тебе такой ответ сойдет?

– Ничего не говорит… – Я смутилась, хотя на самом деле меня возмутить должен был этот ответ, потому что ни о чем. Как я: вроде есть, и вроде нет.

– Ну, конечно же, не говорит. – Она рассмеялась, словно я сказала очень смешную шутку. После чего встряхнула седыми волосами и поправила прядь, убрав ее за ухо. Ярким металлическим блеском сверкнул браслет на руке, приковывая внимание к себе и выдавая маленькую деталь хозяйки – татуировку на запястье хозяйки. Это было мгновение, так что рассмотреть я не успела, только увидела, что это что-то миниатюрное с линиями, окольцовывающими кисть. Наверное, поэтому она и надела браслет, слишком не сочеталось наличие татушки с таким шикарным видом.

– Дело в том, что, Мелани, я глава одной закрытой школы, очень маленькой и очень частной.

Она остановилась, смакуя сказанное. Будто ей нравился этот факт.

– Вы хвастаетесь? – Более нормального объяснения ее довольному виду я не нашла.

– Нет! – Она снова рассмеялась. Кажется, я ей вижусь очень смешной. – Просто факт. Я хочу тебя забрать к себе в школу…

И снова выжидающая пауза. Что она хочет от меня услышать?

– Звучит, будто из фильма…

Мне вспомнилось, как на прошлой неделе в палате у Салем мы смотрели «Гарри Поттера», и Салем обозвала Хагрида своим соседом – «такой же деревенщина и волосатый».

– Вполне! Только вот из какого: «ужасы» или «приключения»?

– В последний раз я по телевизору видела «Гарри Поттера», там тоже его звали в частную школу.

В этот раз я пошутила, но почему-то моя шутка не возымела действия. Она лишь странно, даже злобно, улыбнулась. Может, мне не стоит шутить? Ее, похоже, веселит, когда я в недоумении. Странная женщина!

– А ты хотела бы быть Гарри Поттером?

Она смотрит, превращая карамельный взгляд в острый, пронизывающий все нутро.

– Что? Нет.

– Вот и славно. Оставим фантазии о волшебстве детишкам. Я сейчас говорю о реальности. Я приглашаю тебя жить в моей школе. – Она отводит взгляд и рассматривает свои аккуратные розовые ногти.

– Зачем?

– Я чувствую вину. Ведь из-за моего ученика ты оказалась здесь.

– Что? – Я почувствовала, как мое сердце от услышанного замерло на ударе и запустилось вновь. – Вы меня знаете?

– Нет, но знаю достаточно, чтобы пригласить тебя к себе.

Меня разозлил этот ответ. Что за привычка отвечать, ничего не говоря конкретного! Ярость начала закипать во мне, подначиваемая зудом запястья.

– Что вы знаете обо мне?

– Ты попала в аварию из-за моего ученика. Ты сирота, откуда-то из Сассекса. Училась в замшелом колледже на деньги от государства, прозябая и прожигая свою жизнь на студенческих попойках. Подружек лучших нет, по крайней мере, то, что я видела нельзя назвать друзьями: их интересует лишь, где бы найти траву подешевле и с кем бы переспать. Ну, и как тебе?

Я ее слушала и ужасалась: неужели это я? Неужели все мое существование укладывается в презрительный тон этой леди – безнадежное и омерзительное. Теперь понятно, почему никто не приходил ко мне. Теперь понятно, почему так смиренно выношу эту мерзость палаты с гадкой тушенкой и макаронами – я просто не видела лучшей жизни.

– А что за авария?

– Мой ученик въехал в твою машину.

Кратко. Чётко. Лаконично. Я уже это знаю.

Официальная версия моего пребывания здесь – автомобильная авария. Водитель отделался испугом, а вот со стороны, где сидела я, влетела машина. В меня вмялся железом и скоростью «Шевроле-Корвет», ломая мои ребра, руки, ноги и голову. Вот и всё. Куда я ехала? Зачем? Кто был водитель? И почему именно в меня?

Я пролежала в коме достаточное время, сращивая осколки костей и саму себя. Очнулась лишь позже, когда мое тело восстановилось. Врачи называют меня медицинским чудом, потому что мое тело так отчаянно хотело жить, что процесс выздоровления был словно на перемотке вперед. Но дали мне имя Мел. Я нахожусь в этой больнице уже год. Уже год неизвестности, в одной точке необъятной вселенной.

– И что? Вы теперь его совесть задабриваете, предлагая мне жить в вашей школе?

Я пыталась не выдать нарастающий внутри гнев. Странное желание: брать на себя ответственность за чужой поступок!

– Нет. Его вина – это его вина. И да, он не бесчувственный, в отличие от некоторых. – Почему-то ее голос стал звучать сталью, последняя фраза явно намекала на меня. – Между прочим, он тебя спас, вытащил и направил сюда, оплатив твое пребывание тут. Именно он уговорил узнать, кто ты такая, и оставить жить с нами. Ты никому не нужна кроме нас, девочка.

Последняя фраза упала глыбой льда в нарастающий пламенем гнев. Простая жестокая истина перекрыла тысячу вопросов и реплик к Реджине.

– Что я буду там делать, в вашей школе? Я даже писать не умею теперь.

На глаза навернулись непрошенные слезы от беспощадного осознания себя и своего положения. Унизительно.

– Ничего, научишься заново. – Теперь она уговаривала меня, как маленького ребенка. – Ну так что, Мелани Гриффит, ты готова принять мое предложение? Готова начать новую жизнь?

– Я подумаю…

– Хорошо, буду ждать твоего звонка.

Она достала из своей лакированной сумочки визитку и оставила на прикроватной тумбочке.

– Можно еще один вопрос?

– Да.

– Если вы узнавали, кто я, может, скажете, как меня зовут по-настоящему?

– А зачем тебе?

– Ну как так? Я тут живу в незнании, в пустоте, тут появляетесь вы и рассказываете, что вся моя жизнь была дерьмом. Я хотя бы имею право знать, как называлось то дерьмо? – Меня пробирала дрожь возмущения на Реджину за то, что так ведет себя со мной.

– Имеешь. Но зачем знать, если ты сказала сама, что твоя жизнь была дерьмо? Многие люди мечтают начать всё сначала, начать с новой точки, имея новое имя. Тебе его здесь дали, пускай и в честь другого человека. По-моему, это уже много, подарок судьбы, который стоит принять, а старое выкинуть.

Она развернулась на каблуках и так же, как и пришла, стальными ударами набоек о кафельный пол, словно удары молотка, забивающего гвоздь, исчезла из палаты, оставив меня наедине с грязными облупленными стенами, разбитой плиткой на полу и дрянной тушенкой.

Белым пробелом на тумбочке светилась визитка.

РЕДЖИНА ХЕЛМАК.

ЧАСТНАЯ ШКОЛА «САББАТ»

И телефон.