Читать книгу Sabbatum. Инквизиция - Елена Ромашова - Страница 4

Я их всех увидела в первый же ужин. Шесть пар глаз неприятно, оценивающе шарили по мне от ног до головы. Выглядела, по сравнению с ними, ужасно: все та же Салемская кофта и платье медсестры. Их было шестеро, а также Артур и Реджина. И только двое отрезвляли от ощущения, что я в комнате с зеркалами: три пары похожих друг на друга людей.

Седовласые близнецы Артур и Реджина, молодые, светловолосые близнецы Ной и Ева с тонкими орлиными носами, рыжие Курт и Кевин, но, судя по небольшой разнице в возрасте, они просто братья. Завершали двое парней, но оба были не похожи друг на друга, сбивая эту двойственность в глазах – Рэйнольд и Стефан. За столом было шесть мужчин и две женщины. И кто-то из них снес своей машиной не только мне память, но и прошлую жизнь…

– Знакомьтесь, Мелани Гриффит. – Голос Реджины усилил желание убежать и спрятаться.

Тяжело быть под оценивающим взглядом, тяжелее, когда так смотрит одинаковая пара глаз, еще тяжелее, когда их три.

Я сажусь с края, уткнувшись взглядом в тарелку, в которую налито что-то белое. Все наблюдают за мной, после чего мерно продолжают есть.

– Ева, завтра с утра съезди с Мелани в Ливерпуль и купи ей одежду и другие принадлежности.

Голос Реджины звучит, как у матери, дающей указания. Я поднимаю глаза и встречаюсь с недоуменным взглядом Евы.

– Она из больницы. И у нее достойных вещей нет. Мы же не позволим ей ходить, как голодранке? – Реджина говорила это Еве, но складывалось ощущение, что объяснялось всем.

– Может, ей поехать с кем-то более старшим? Не думаю, что Ева – удачный вариант, – произнес Стефан, прожигая Реджину взглядом и вызывая у Евы беспокойство.

Мне кажется, я слышу, как все его существо противится моему присутствию за столом.

– Я могу поехать вместо Евы, – тихо произносит парень на конце стола, не отрываясь от своего супа.

Я снова переключаюсь на свою тарелку, пытаясь заглушить обиду и испуг перед этой кастовостью людей.

– Нет, Рэй. Мелани поедет с Евой. Или вы считаете, что она не справиться с походом в магазин? Чушь какая!

Реджина гневно звякает браслетами и приказывает всем не зацикливаться и принять меня в свою семью.

Все начинают есть. Суп, оказывается, просто пальчики оближешь: сливочный вкус и картошка с грибами. Но мое нервозное состояние сыграло злую шутку. Сколько бы я ни съедала, ощущение было противоположным – я становилась все более и более голодной. Практически накинувшись на блюдо, суп прикончила за считанные секунды. Ну как так можно?! Они что, не знают, как кормят в больнице? Доедая последние куски картошки, я уж было хотела попросить добавки, потому что мой желудок болезненно сжался от голода и заурчал, как меня пробудил окрик Артура:

– Стефан, прекрати сейчас же.

Я обернулась в тот момент, когда от меня отворачивался с недовольным видом Стефан. Кажется, он видел мое моральное падение в виде остервенелого поглощения супа. Стало не по себе… Все эти люди – отъявленные мажоры и брезгливые задаваки. И как я могла поверить в счастливую новую жизнь в кругу таких гадких воображал?

Тут мое запястье снова напомнило о себе зудом, и я опять начала сдирать кожу ногтями.

За ужином я старалась рассмотреть всех и подивиться на каждого. Эти люди были некой экзотичной коллекцией. Ева и Ной, два библейских имени, с соломенным цветом волос, как у ангелов, и тонкими орлиными носами, и серо-голубым цветом глаз. Они – сочетание несочетаемого, напоминавшие чем-то инопланетян с неспешными, размеренными движениями; если задержать на них взгляд, ты понимал, что они прекрасны. Вообще-то, тут про каждого можно сказать, что он прекрасен. Нет, эти люди не модельные красавцы, но в каждом было что-то магнетическое: через секунду ты осознавал, что они – произведение красоты от самой природы.

Следующей парой были рыжие братья Курт и Кевин. Курт был старше Кевина и коренастей, у него было мужественное лицо с квадратной челюстью и пухлыми губами, глядя на которые, задаешься вопросом, каково целоваться с ним. Кевин был более миниатюрной версией брата и не вызывал желания целоваться при взгляде на его губы, хотя они тоже были пухлыми, но не такими, как у брата, зато у него были живые карие глаза и милейшая улыбка. Поймав мой заинтересованный взгляд, он улыбнулся и подмигнул, отчего впервые вызвал прилив смущения и приятного щекочущего чувства. Он единственный, кто, кажется, был мне рад.

Далее были самые неприятные индивидуумы – Рэй и Стефан.

Стефан был брюнет с цепким взглядом карих глаз и острыми, как у эльфа, ушами. Его особенностью еще были красивые густые широкие брови, изящный изгиб которых подчёркивал взгляд. Рэй сидел дальше всех, я так и не смогла его подробно рассмотреть, потому что он все время откидывался на стул, прячась за собеседниками. Я видела лишь красоту профиля и длину ресниц. Он иногда делал изящное движение рукой, откидывая с глаз непослушную прядь. Я заметила, что парни все длинноволосые с густыми шевелюрами, ни одного гладко подстриженного или с лохматыми спутанными волосами: легкая небрежность придавала им всем шарма и сексуальности. Даже противному, но самому красивому Стефану.

Сочетание несочетаемого. Вот они кто.

Они говорили о каких-то знакомых, делах, переходя иногда на французский или латынь, подчеркивая свое различие между мной и ими. А я? Я – лишь непрекращаемый зуд в кисти до крови, до жил, до костей.

Происходит три смены блюд, пока приносят чай и разную выпечку, и Кевин протягивает мне блюдо с пирожными, улыбаясь: «Попробуй эти, они очень вкусные». Он очень мил. Мне кажется, я ему нравлюсь, от этого ощущения становится горячо щекам. Я ловлю себя на мысли, что мне хочется, чтобы именно он был водителем того «Шевроле Корвета», который оставил на память два уродливых шрама на ребре, но саму память отнял.

Я пробую пирожное, оно действительно вкусное. Практически шепотом благодарю Кевина. Вот только за одно пирожное или что-то большее, человеческое?

Я вышла из-за стола последней, направляясь тенью за ребятами и стараясь не смотреть на их широкие мускулистые спины. Кевин ушел вперед, громко хохоча и что-то рассказывая Ною и Курту. За ними шла Ева, набирая кому-то смс, за ней молчаливыми стражниками шли Рэй и Стефан. Кажется, эти двое объединились против меня, а может, и не объединялись, может, они давно дружили настолько, что у них было одно мнение на двоих.

При подходе к спальням они не свернули в коридор, а прошли вперед в большое залитое электрическим светом помещение – это была их комната отдыха, или гостиная. Я решила заглянуть: огромный плазменный телевизор, ноутбуки, диваны – всё выглядело очень по-современному, будто ты вовсе не в старинном замке.

Но не успела я войти внутрь, как дорогу мне преградил Стефан.

– Куда? – Я почувствовала, как все обратили внимание на нас, замерев. – Тебе сюда нельзя.

– Стефан, – неодобрительно окликнул его кто-то.

– Стеф, руку, посмотри её руку, – это был вкрадчивый голос Рэя за Стефаном.

Я почувствовала себя в ловушке; высокий и широкоплечий Стефан, словно скала, нависал надо мной, прожигая черными глазами.

Все случилось очень быстро, и в то же время будто в замедленной съемке: вот я смотрю на свои руки, все также рефлекторно расчесывая левое запястье, а вот теплая мужская ладонь с длинными, изящными пальцами накрывает его, посылая заряды электричества по всему телу, и грубо выпрямляет мою руку, чтобы вытащить на свет и на всеобщий обзор мое горящее, зудящее запястье, которое стало сплошной кровоточащей коркой.

Я поднимаю взгляд и впервые за все время смотрю в лицо Рэя, пугающе близкое к моему. Если я остальных находила красивыми, то Рэйнольд для меня самый красивый – он словно золотая середина их всех. Если Стефан пугал своей брутальностью, словно вырезанный из скалы, а Кевин был солнечным мальчиком-соседом, то Рэю никак не подходило ни одно сравнение. У него темно-русые волосы, острые скулы, так что кажется: проведи рукой – обрежешься, и грустные серьезные глаза, которым хочется довериться, но тебе не дадут. Он смотрит, держа меня за руку, а я чувствую, как ток течет через все тело, и мне хочется кинуться к нему, прося защиты.

Но с чего вдруг? Он же такой, как они.

– Что это? – Голос Стефана возвращает меня в позорную реальность, заставляя забыть весь этот романтический бред, который выбил почву из-под моих ног. – Что с рукой?

Стефан надвигается на меня, а Рэйнольд все еще держит мою руку, вытянув на всеобщее обозрение.

– Не лишай. Не беспокойся!

Я пытаюсь вырвать руку, но Рэй держит крепко, отчего ранки еще сильнее начинают кровоточить. Мне больно. Стыдно. Ненавистно.

– Хватит! Прекратите оба! – Кевин, словно лев, грозно кричит на Стефана и Рэя, отнимая мою руку и прекращая эту пытку. – Вы только делаете хуже.

Видно, обоим есть что сказать: они испепеляют и буравят друг друга взглядами.

– Иди, Мелани. – Кевин, не поворачиваясь ко мне, отсылает меня в свою комнату, как маленькую.

Я только «за». Мне противны эти люди, возомнившие себя бог знает кем.

– Мелани, – Рэй нежно протягивает мое имя, словно смакуя его, пробуя на вкус, неосознанно посылая по моему телу мурашки. Я поворачиваюсь к нему и понимаю, что нежность напускная, что будь его воля, он не только бы мне руку сломал, но и шею. – Мелани… Это же с древнегреческого означает «черная»? Сама выбрала или кто дал?

Я не понимаю, к чему это он. Но судя по тому, как все замерли, вопрос заинтересовал всех.

– Ага, увлекаюсь на досуге древнегреческим. – Моя попытка съязвить не прошла, оставив их все так же непробиваемыми. Видно, это свойство – дополнение к их осанке – входит в программу обучения здесь. – Назвали, как назвали. В больнице и похуже имена дают. Я не выбирала.

Мой ответ, видно, был правильным, потому что незаметно для глаза что-то изменилось в замерзших фигурах людей.

Кевин засмеялся, покровительственно положив мне руки на плечи. Но отчего его смех казался наигранным?

– Рэй шутит. Не обращай внимания. Он у нас странный немножко! Мелани, Мария, Меган, какая разница? Мелани Гриффит – в больнице люди с юморком, смотрю.

Пока он говорил, я видела, как Рэй смутился и прошел вглубь комнаты, снова уйдя на задний план.

– Да, в больнице те еще юмористы. Я их просила назвать Мэрилин Монро, но, кажется, поклонников не нашлось.

Кевин да Ева – единственные, кто рассмеялись в ответ на мою шутку.

– Пойдем, найдем тебе лекарство для руки. – Кевин подтолкнул меня к выходу.

Проводив меня в спальню, он ушел, чтобы вернуться с какой-то коробкой. Его не было пару минут, после чего раздался стук в дверь и, не дожидаясь ответа, Кевин вошел в комнату.

– Соскучилась?

Парень задорно улыбнулся, а я поймала себя на мысли, что он милый. Может, стоит в него влюбиться? И словно в насмешку, перед глазами возникло лицо Рэя.

– Здесь все такие милые? Или мне стоит искать друзей среди прислуги?

Кевин рассмеялся, сел рядом со мной и открыл большую деревянную шкатулку, в которой хранились бинты, пластыри, лекарства и прочее.

– Не обращай внимания. Они просто заносчивые, скоро привыкнут. Вот увидишь.

Он достал перекись и вылил мне на раны, та запузырилась с шипением, будто растворяя мою кожу. Можно желательно с костями? Достал этот зуд. Но перекись безболезненно растворила всю грязь, обезвредив ранки.

Кевин вынул какую-то мазь без этикетки в тюбике, похожую на крем для лица. Открыв тару, я почувствовала гадкий запах.

– Что это?

– Мазь на травах и жире, тебе поможет.

Я наблюдала, как он аккуратно и заботливо колдует над моей рукой. В этот момент я заметила, что у него тоже что-то на запястье на левой руке под часами. Приглядевшись, увидела черный виток узора – татуировка.

– У тебя там татуировка? – Я кивнула на его руку.

– Да, сделал по глупости. – Он как-то замялся, сдвинув часы, чтобы я не смогла разглядеть ее.

– А мне, наверное, теперь вряд ли светит сделать татуировку на запястье, если шрамы останутся.

Он натянуто улыбнулся, заглядывая в мои глаза своими ореховыми.

– Не останутся. Мазь поможет. – Он начал забинтовывать мое запястье.

Я обратила внимание, что зуд стал отступать, зато на передний план выдвинулась ноющая боль.

– Это все от таблеток, которыми меня пичкали в больнице. На какое-то лекарство пошла реакция…

– Понятно. Тогда бросай их пить.

Я засмеялась.

– То же самое сказала Реджина.

– Тогда тем более бросай. Она плохого не посоветует.

И Кевин уже завязывает бантик на запястье:

– Вот и всё.

– Спасибо. – Я смущена его заботой.

– А где твои вещи? – Он огляделся в поисках, самое меньшее, чемодана.

– Вот. – Я кивнула на пакет в углу.

– Шутишь? – Он недоверчиво уставился на меня.

Я пожала плечами.

– Я же из больницы. А до больницы ничего не помню. Все мои вещи были сильно испорчены во время аварии. Так что это всё, что у меня есть.

– Теперь понятно, почему Реджина отправляет тебя по магазинам.

Он озадаченно чешет голову, запуская руку в медные волосы. И только сейчас я понимаю, что у парня нет веснушек. Это так странно.

– Можно вопрос?

– Ну?

– Это ты был за рулем Корвета? – Я не удержалась и спросила то, что меня грызло изнутри с тех пор, как я увидела всех мужчин за столом на ужине.

– А ты хочешь, чтобы я был?

Что за странный вопрос? Он этому у Реджины научился?

– Ну, ты хотя бы милый, тебе простить проще, – брякнула я вслух. Это вызвало смех у Кевина.

– Ты забавная, ты знаешь об этом? Ну, если хочешь, пускай я буду за рулем. Так что прости меня, засранца, что был за рулем и не справился с управлением.

– Если я забавная, то вы все странные. У вас какая-то мания брать на себя чужую вину. А еще отвечать вопросом на вопрос или размыто.

И снова приступ смущенного смеха.

– Есть такое. Мы много чего переняли у Реджины, она многим здесь, как мать. Поэтому не удивительно, что мы становимся ее воплощением.

– Понятно.

Теперь все точки над i расставлены. От этого становится легче.

– Ладно, давай, отдыхай. Мазь и бинты оставь у себя, пригодятся еще. Как только почувствуешь зуд, наноси новую порцию. Завтра тебя ждет умопомрачительный день шопинга – вы, девочки, это любите.

– Я, к сожалению, не знаю – люблю я это или нет. Так что это не ко мне!

Он тепло улыбнулся. А я наконец-то нашла определение ему: теплый. Кевин был теплый, как нагретое дерево на солнце. Рыжина волос, ореховые глаза, добрая улыбка. Такие парни согревают в зимнюю стужу и не дают сникнуть.

Попрощавшись, он ушел, оставив меня в комнате с вонючей мазью и уже привычным запахом герани от кофты Салем. Завтра я обязательно найду свой аромат. Хватит. Пора искать себя в этой темноте.

***

– Что это было, Стефан, Рэй?

Курт орет на нас, и я его понимаю. Отчасти. А перед глазами все еще стоит, как Кевин любовно, практически в объятиях, уводит ее. Я все еще в шоке от произошедшего. Что это было сейчас?

Даю голову на отсечение, она тоже это почувствовала, когда я схватил ее за руку, будто шаровая молния пронеслась между нами. Чёрт-те что творится!

– Прекратите себя с ней так вести! Вы только делаете хуже.

– Хуже? Да ты знаешь, что она такое? – Стефан орет в ответ, сжимая кулаки.

– Вот именно мы знаем, что она такое. Но она не знает!

– Она, как бомба с часовым механизмом!

– Так давай этот механизм не заводить? Ладно?

– Тем более, это ваша с Рэйем идея, чтобы она была с нами. – Голос Ноя басист и уравновешенно медлителен. Скандинавская кровь в нем и сестре очень сильна в такие моменты напряжения между нами.

– Мне уже не нравится эта идея. Рэй, ты чего молчишь? – Стефан шумно вздыхает и уходит к окну.

Я поднимаю глаза и мне нечего сказать, нет оправдания моему поведению. Ной прав, это была моя идея. Значит, надо вести себя соответственно. Но как можно держать себя в руках, если среди нас разгуливает Она, с таким невинным овечьим видом, когда внутри сидит волк?

В этот момент появляется Кевин, и я отмечаю, что его долго не было с нами, и он спокоен и расслаблен.

– Вы, ребята, молодцы просто. Если так дело пойдет, боюсь, мы сами из нее сделаем чудовище. Он плюхается в кресло напротив и включает телек, и я не выдерживаю:

– Как она? Что говорит? Что делает?

– Обычная девчонка, считающая вас заносчивыми говнюками, кстати, оправданно. Запугали ее совсем. Попроще, господа, и люди к вам потянутся.

– Что ты и делаешь! – Ева саркастически улыбнулась ему, намекая на его флирт с этой девчонкой.

– Что с рукой? – Перед моим взором встает отвратительная рана – запущенное последствие инициации. – Знак виден?

– Нет, какое там! У нее все расчесано до крови, не удивлюсь, если даже до кости. Она винит во всем аллергию на лекарства. Мазь оставил. Надеюсь, мы скоро узнаем, кто она теперь…

– Не доверяю ей. Ева, возьми завтра кого-нибудь!

Ева, как ни в чем не бывало, листала какой-то журнал о моде.

– Угу, Рэй, тебя. Отличное было предложение!

Я подавил в себе желание наорать на нее за беспечность. Вместо этого, стиснув зубы, прорычал:

– Хотя бы фонарь возьми, нож, хоть что-то в запасниках против нее!

– Ты еще мне предложи Реджину запихнуть в багажник про запас! – Она гневно откинула журнал и уставилась на меня. – Успокойся, Рэй. Она ничего мне не сделает. Я не вижу какой-либо угрозы для себя! А я, спешу напомнить, пророк. Не ты, а я.

Господи, да как эта глупая не понимает?!

– Ева, все может измениться в любой момент. Мира тоже так относилась к ним, как и ты, халатно, ища в них доброе. Что в итоге? Она мертва!

– Прости, Рэй, но я давно хочу сказать это: то, что произошло с Мириам, могло случиться не только по вине Химер. Она так же могла умереть и от руки смертного. Чудовища есть в каждом из нас, и ты это знаешь, просто когда-то у нас была возможность самоопределения.

Я заскрипел зубами от злости. Да, было, и я понадеялся, что смогу повторить это с новенькой, но теперь, видя ее реальную, во плоти, не могу отделаться от мысли, что в ней дремлет чудовище и мы ничего сделать не можем, просто оттягиваем момент её или нашей казни. Я уже давно понял, что счастливые финалы – для фильмов и книжек, на деле финал всегда один – смерть героя. Это отлично подтвердил труп Мириам, найденный в одном из отелей Ливерпуля. А она верила в счастливые концы и добро.

– Рэй, Стефан, просто дайте новенькой время. Если мы увидим, что она все еще Химера, мы сделаем официальный запрос в Сенат на казнь и сожжем ее.