Читать книгу Sabbatum. Инквизиция - Елена Ромашова - Страница 7

Следующая неделя не дает мне расслабиться. Она пролетает очень быстро. Наверное, все дело в том, что изменился мой ритм жизни. Слишком много информации и дел. Чувствую себя суперважной и нужной. Я горю. Я становлюсь маленьким винтиком, на котором держится замок Саббат.

Забыв про платья, косметику и прочее, я не вылезаю из джинсов и блузок, неотступно следуя за мисс Татум.

Мой рабочий день длится с шести часов утра до часа дня. Сначала я выставляю корзины с вещами для стирки в коридор спальни и привожу тележку с вещами из химчистки. После чего иду на завтрак, затем на кухню к миссис Лонг и главной горничной, забираю список нужных продуктов и вещей, а потом все это передаю служанке, которая едет в город.

Дальше проходит обзвон нужных людей, и я вношу их имена в специальную таблицу. Пару раз приходилось искать служанке замену и делать звонки по делам мисс Реджины и сэра Артура, например, уточнять время её занятий по йоге, вызвать маникюршу, приглашать других людей, которые непонятно чем занимаются. В час у нас обед, который, как я поняла, Реджина и Артур очень любят пропускать. А затем начинается мое время. Правда, иногда все-таки мисс Татум меня вызывает, и я помогаю ей, например, проследить, чтобы доставили заказ.

Я плохо ориентируюсь в замке, и, наверное, никогда не научусь, запоминая лишь нужные направления и пути. Замок имеет большую библиотеку с обучающим классом, спортзал с огромным помещением для чего-то, где валяется огромное количество матов и какие-то ящики-сундуки. В Саббате или Шабаше очень много комнат, некоторые закрыты на ключ, а еще есть подземелье, которое чистит немой Хью.

Из разговоров с Евой я узнала, что Хью в раннем детстве поразила какая-то болезнь, связанная с голосовыми связками, с тех пор он немой; а я-то при нашем знакомстве вообразила, как Реджина вырывает ему язык.

Мой день обычно заканчивается посиделками с Евой, либо у меня, либо у нее в комнате, либо в общей гостиной с Куртом и Кевином. Последнее превращалось в сплошное веселье, пока кто-нибудь не вспоминал, что завтра рано вставать.

Ева день ото дня становилась все мрачней. Хоть и не признавалась, но я видела, что она волнуется не за брата, который «сейчас развлекается в Сохо1», а из-за Стефана и Рэя. И как бы я ни допытывалась, она не сознавалась. Лишь под конец недели мрачное настроение ее оставило – правда, после одного странного случая. Мы сидели в гостиной и спорили с Кевином, кто круче из мультика «Мой маленький пони», в то время как Ева молчала, с отсутствующим видом смотря телевизор. И вдруг она шумно втягивает воздух сквозь зубы, будто сдерживая крик, и с явным облегчением выдыхает. Клянусь, я видела слезы в ее глазах. Неожиданно на ее лице расцветает улыбка, и она вспоминает, где находится, замечая, что мы откровенно пялимся на нее. После этого ее словно подменили, будто не она всю эту неделю ходила мрачная, все больше замыкаясь в себе. А еще я заметила на левом запястье у Евы татуировку, как у Реджины и Кевина, которую она прятала под часами, рукавами и бижутерией – это были три тоненькие полосы браслетом вдоль складочек кисти, а в середине что-то похожее на солнце с лучами в виде вензелей. Она говорит, что такие татуировки у всех учеников из Саббата, что-то вроде их общей метки: «Это наша местная фишка».

– Мел, отдай пульт!

– Не-а.

– Мелани!

– Не отдам.

– Пощади.

– Да что тебе не нравится?

В гостиной нас было трое: я, Курт и Кевин. Ева под каким-то предлогом ушла, оставив меня наедине с этими рыжими оболтусами, и у нас сейчас разворачивалась битва под названием «У кого пульт, тот и главный».

Пульт в данную минуту был у меня зажат под мышкой, и я смотрела на хохочущую с призраком большеголовую Терезу Капуто из телешоу "Медиум с Лонг-Айленда".

– Мелани! – Кевин дергался на диване от нетерпения, трагически ноя и хныча. – Ну, переключи.

– Да что ты имеешь против Терезы Капуто?

– Она убивает клетки моего мозга!

Я гадко хихикаю в ответ.

– Ну, всё, женщина, молись! – Кевин бросается ко мне. Я, взвизгнув, кидаюсь к выходу, снеся ногой миску с чипсами. – Курт, лови ее!

Курт, который все это время, улыбаясь, сносил мои передачи и нытьё Кевина, молнией устремляется ко мне. И начинается потасовка. Схватив за талию, Курт тащит меня обратно. Но я так просто сдаваться не собираюсь, и мое сопротивление быстро отбирает силы старшего. К нему тут же на помощь кидается Кевин. Я, хохоча, крепко сжимаю пульт, пытаюсь спрятать его под майку. Кевин, выкрикивая руководства брату, типа: «Держи крепче», «Она вырывается», «Удерживай за руки», срывая плохо завязанный бинт с моей руки, царапаясь и сильно цепляясь пальцами, пытается вырвать предмет драки. На долю секунды я теряю контроль над вещью, и пластмассовая коробка падает из рук, попадая на ногу Кевина и отлетая с треском к чьим-то ногам, попутно теряя батарейки и крышку.

Мы, замерев, следим за траекторией падения, и только когда пульт останавливается у мужских ботинок, мы поднимаем глаза на вошедшего.

Теперь мне понятно выражение «убивать взглядом». Темно-серые глаза, цвета грозовой тучи, смотрят на нас с ненавистью. Нет, даже с ужасом. И мы чувствуем себя преступниками. Я все еще нахожусь в объятиях Курта, когда Рэйнольд стремительно подходит и хватает меня за левую руку, судорожно срывая вязь болтающихся бинтов.

На всеобщее обозрение опять выставляется моя рана, которая за неделю уже порядочно зажила, оставив лишь в центре на венах островки из корочек запекшейся крови – это самые расчесанные места. И я вижу шок и замешательство Рэя. Это придает мне сил, чтобы вырвать руку.

Я разозлилась.

Нет, я взбешена.

– Что ты себе позволяешь? Что у тебя в башке творится?

Я практически рычу на него, наблюдая, как он удивленно смотрит на меня. В эту минуту Рэй беспомощен передо мной. Стряхнув с плеч руки Курта, я, не отрывая взгляда, смотрю в глаза Оденкирка, обхожу его и удаляюсь быстрым шагом в комнату.

Там я позволяю себе громко хлопнуть дверью, после чего от ярости начинаю бить подушку, представляя, что каждый мой удар приходится в тело Рэйнольда. Так я теряю последние корочки от раны, и мое запястье становится снова чистым и белоснежным с голубыми жилками вен и розоватой тонкой кожицей на месте расчеса.

Теперь знаю точно, Оденкирк невозможный сноб и гордец. Он все это время боялся, что я сделаю такую же татуировку, как у них; это означало бы, что стала своей.

Все-таки он ненавидит меня, считая падшей личностью, ничтожеством. И это дико больно. Только почему?

Следующие два дня мы словно играли в прятки. Рэйнольд за все время моего пребывания здесь столько не смотрел на меня, как за эти проклятые два дня. Чувствуя вину передо мной, он все время пытался улучить момент извиниться наедине, что было весьма странно, потому что в прошлый раз он не прикидывался таким совестливым человеком. А я не давала ему ни единого шанса, прячась от него по всем известным мне подсобкам и помещениям или стараясь примкнуть к компании.

Хочешь извиняться – извиняйся при всех.

Стефан – второй ненавистный мне сноб, к слову, так и не появился, пропадая неизвестно где. А Ноя мы ждали со дня на день.

За ужином на третий день Рэйнольд назло пересел на место Ноя, оказавшись рядом со мной, что сильно раздражало и сбивало с мыслей. Ощущать его тело рядом с собой было подобно оголенным электрическим проводам – я не могла расслабиться. Даже Кевин, который гримасничал, пытаясь развеселить, не мог разрядить ситуацию. Все кружилось и сбивалось. Руки вдруг стали неловкими, постоянно задевая что-то и роняя, а моя кожа предательски желала ощутить его прикосновение, мой нос обонял многие запахи блюд и десертов, но именно аромат парфюма Оденкирка моментально выделялся среди всех и выводил его на первый план.

Сам же Рэй вел себя, как ни в чем не бывало, беседуя с Куртом о моторах и сцеплениях мотоциклов.

Хотелось взорваться и спросить, глядя в его красивые, но жестокие глаза: и где смысл? Зачем ты сел? Для чего? Чтобы нервировать?

К концу ужина я замечаю, как он постоянно бросает взгляды на мою кисть. И специально бухаю руку на стол ладонью вверх: на, смотри и подавись этим. Кевин видит этот жест и хихикает в кулак, потешаясь над недовольным Оденкирком, которого разоблачили.

К тому времени как на десерт подают клубничное желе, я чувствую себя победительницей.

По окончании трапезы мы поднимаемся в гостиную. На первом этаже, подходя к главной лестнице, я вижу, как Рэйнольд притормаживает, пропуская ребят вперед, явно дожидаясь меня. Наши взгляды встречаются – и во мне всё переворачивается вверх тормашками. И я, струсив, сворачиваю в сторону кухни. Я иду по коридору, ругаясь на саму себя, слыша, как служанка собирает в столовой тарелки. Сзади слышатся чьи-то шаги – скорее всего, прислуги. Но, обернувшись, я вижу Рэя, стремительно идущего следом.

– Подожди!

Услышав его голос, я бросаюсь наутек в коридор направо. Впереди маячит кухня и винтовая лестница на второй этаж. Вместо того чтобы побежать по лестнице, зачем-то сворачиваю в кухню к миссис Лонг, которая стоит спиной к входу и что-то бодро напевает под нос, никого и ничего не замечая.

Лихорадочно осмотрев кухню, я кидаюсь дальше к стеллажам с посудой, за которой нахожу железную дверь. И я вхожу в нее как раз в тот момент, когда Рэй спрашивает у миссис Лонг, не заглядывал ли сюда кто-нибудь.

Помещение напоминает подсобку. Здесь достаточно холодно, чтобы почувствовать, как я покрываюсь гусиной кожей. Комната набита морозильными камерами разной величины и столами. Посередине стоит железный стол вроде хирургического, не хватает только лампы и скальпелей. Все это не особо вызывает интерес, так как я думаю, что здесь просто кухарка хранит мясо, рыбу и прочее.

Уже готовая выходить из укрытия, я кидаю взгляд на холодильник у входа. На дверце прикреплен лист бумаги.

Срок хранения:

в холодильнике при температуре +4 градусов консервированная кровь хранится 21 день.

Кровь акулы – 1 шт. 11.06.

Кровь барана – 4 шт. 8.06

Кровь быка – 2 шт. 8.06

Кровь волка – 1 шт. 11.06 

Кровь змеи – 3 шт. 4.06 варианты

Кровь кошки – 6 шт. 8.06 

Кровь дикой кошки – 4 шт. 11.06 варианты

Кровь курицы – 6 шт. 8.06

Кровь лошади – 2 шт. 9.06

Кровь свиньи – 6 шт. 8.06

Кровь собаки – 6 шт. 8.06

Кровь Человека – 3 шт. 6.06

Кровь Химеры – 6 шт. 2.06

Открыв холодильник, я вижу пакеты с бурой жидкостью. Взяв первый наугад, читаю на нем: «Собака. Порода питбуль» и дата.

Что за черт? Какому вампиру принадлежит этот холодильник? Я оборачиваюсь и уже по-новому осматриваюсь. Замечаю, что на каждом холодильнике висит лист. Неужели они все заполнены кровью?

По спине начинают бегать мурашки от страха.

Соседний холодильник содержит органы животных – сердца свиней, копыта кабанов, лапки птиц и прочее. Мне уже становится жутко от мысли, что в горизонтальных холодильных камерах найду трупы, а стол посередине действительно хирургический, только служит, как в морге, для разделывания тел. В другом холодильнике я нахожу замороженную траву, много травы, расфасованную по пакетам.

В третьем – замороженных рептилий и насекомых.

Всё. С меня хватит. Я даже знать не хочу, что в остальных. Мне и этого достаточно, чтобы понять: всё это ненормально и отвратительно. Главные вопросы прожигают мой мозг: зачем это и кому надо?

Я медленно пячусь к двери, ощущая волны страха и паники. Но, в тот момент, как я хочу открыть дверь, она сама открывается и на пороге появляется мисс Реджина.

***

Уже шестые сутки мы вместе со Стефаном и Варлаком преследуем двоих на заклание.

Они нарушили главный закон всех инициированных, за который судят всех, как и Инквизиторов, так и Химер – закон Immunitatem. Закон свободы выбора.

Я клянусь, что не преступлю закон священности крови инициированного, что не трону его родителей, его родственников, его брата и сестру, не рожденных со знаком мага, ради личных целей и мести.

Ибо мой враг имеет одно лицо. 

Ибо враг мой имеет только две руки.

Ибо мой враг имеет знак инициированного.

Я клянусь насильно не вести за собой своего брата или сестру во время инициации, а также не подталкивать к сделкам с Нечистой, пока не исполнится ему или ей шестнадцать лет. 

Ибо мой выбор имеет одно лицо.

Ибо мой выбор имеет одну душу.

Ибо мой выбор делаю я сам.

Сенат выдал лицензию на убийство двух колдунов-Химер. Старший братец, алчный до денег и завистливый до силы, уговорил своего младшего брата, которому только исполнилось четырнадцать лет, продать душу одному из Демонов.

– И кому он продал пацана?

Я сижу в машине и поедаю пончики, купленные по дороге. Есть хочется неимоверно.

– Барману2. Кому же еще? Эти два сосунка только появились у Химер! Конечно, им силенок хватило лишь на Бармана.

– А старший? Сколько ему?

Стефан залпом пьет кока-колу, щурясь от солнца, глядя на дорогу и проезжающие машины. Мы находимся где-то на обочине пыльной дороги в Техасе, под палящим солнцем, наблюдаем за мотелем и ждем ночи.

– Ему исполнилось шестнадцать три месяца назад.

– Придурок. – Стефан грязно выражается, а затем сплевывает через окно на землю.

Колдун, нарушивший закон, конечно, знал, что нельзя закладывать душу брата, которому еще и шестнадцати не было, и, конечно, знал о последствиях. Детей до шестнадцати нельзя трогать по ряду причин. Но главное – теряя душу, они становятся неуправляемыми, жестокими деспотами, которые не знают пощады ни для себя, ни для кого-то другого; бесконтрольные бесы, нелюди. Находиться рядом с таким – всё равно что запереться в комнате с психически нездоровым маньяком, у которого будет целый арсенал ножей и 1001 фантазия, как расчленить тебя. Когда происходит такое, сами Химеры выдают своих же на суд Сената, ибо проблемы им не нужны.

Вот и на этот раз виновников сдали, как только обнаружили, но те успели убежать.

Варлак, сорокалетний матерый Инквизитор, имеет дар поисковика, на его счету куча Химер – он «слышит» нужного человека и идет на его зов. Даже заклятие ведьминого огня не нужно.

Говорит, что сами Архивариусы звали его в Сенат, но он еще не готов к такому, да и вряд ли будет когда-нибудь.

– Пацаны в этот раз талантливые попались. Даже жалко. – Варлак сидит на заднем сидении и ковыряется зубочисткой в зубах. – Прикольно они тебя шуганули, Рэй. Давно так не смеялся.

Варлак ржет в голос вместе с хихикающим Стефаном. Мне не смешно, так как младший колдун, увеличивший свою силу за счет демона, использовал ее против меня; на стройке меня скрутили железные прутья, поймав в свой клубок, и притом в очень неудобной позе. Я проторчал там сутки, пока меня нашли Варлак и Стефан, а затем еще и вынимали оттуда. День был бездарно потерян, а Химеры успели скрыться.

Сейчас я приходил в себя, сидя в машине, предоставив всю работу по поиску преступников Варлаку и Стефану:

– А мне их не жалко. К таланту должны еще мозги прилагаться.

– Это ты прав. У этих в голове, похоже, совсем пустота. Уж лучше бы мозги попросили у Демона вместо силы. – Он снова ржет, почесывая пятку.

Варлак без обуви. Он снял ботинки, едва мы припарковались, обдав салон вонью потных ног, будто у нас в машине сдох кто-то. Но через пару минут мы уже сами присоединились к нему, скинув свои ботинки и почувствовав прохладу и свободу.

– Что у тебя там, в жизни, Стефан? Ты все еще сохнешь по своей Еве, Адам?

– Иди в задницу, Варлак, – грубо посылает Стефан, отворачиваясь.

А я бессовестно закладываю друга:

– Сохнет, еще как сохнет! Ревнует постоянно. Перед отъездом даже успели поцапаться.

Я тут же вспоминаю, какую он устроил мне взбучку за то, что я без него поехал за Евой и Чудовищем. Он тоже, оказывается, планировал проследить за ними. А потом и Еве досталось – за легкомыслие и дружбу с опасными тварями.

– А нечего водиться с кем попало.

Стефан кидает взгляд, в котором читается: «Сам знаешь, о ком я». Я молча киваю: «Вот именно».

На мгновение я вспоминаю, как Чудовище было напугано незнакомцем в кафе, вызывая желание защитить ее. Бедный тот парень: да я его спасал, а не ее! Хотя, конечно, первым порывом было броситься на помощь такой нежной и беззащитной с виду девушке.

– Ревнуешь?

Я вздрогнул, хотя Варлак обратился к Стефу.

– Да пускай тусит, с кем хочет! Если ей жизнь не дорога, я-то тут причем?

– Ревнуешь, – довольно протягивает Варлак, посмеиваясь над недовольным парнем. – А ты, Рэй? Че у тебя в жизни творится?

– Ничего. Все так же.

А сам мыслями уношусь в Саббат. У Химеры вот-вот проявится Знак, надеюсь, там ей не дают спуску, следят за ней, держа в ежовых рукавицах. Мысль о том, что чудовище разгуливает по школе и представляет угрозу, невыносима. Ведь оно может истребить всех, если осознает свою силу и кто оно. Хотя, там Курт и Кевин с их даром, пускай еще не развитым, но сильным. Да и Реджина умеет мысли читать: наверняка она все держит под контролем и не упустит Химеру. Опыт Инквизитора, главы школы, велик, и с этим надо считаться. Так просто Светочами не становятся.

Варясь в собственных мыслях и тревоге, мы дождались сумерек. Потом растолкали заснувшего Варлака (его завидное умение оглушительно храпеть можно было приравнять к дару) и стали готовиться к наступлению.

– Может, выкурим их из мотеля?

– Вот еще! Английские мальчики забыли, где находятся? Это Техас, детки! Здесь рулят ковбои. А они идут напролом. – Варлак раздает нам ритуальные ножи, похожие на охотничьи, и пистолеты Ruger SR9, силковые фонари, соль в пластмассовых цилиндрических контейнерах. В кузове ожидает своего часа канистра с бензином. – Ну, что, почесали?

Мы направляемся к нужному домику, слушая, как скрипит песок под ботинками и стрекочут цикады. Подойдя к дому, я сыплю соль под каждым окном, стараясь не засветиться своей головой, и вижу мельком, что пацаны смотрят телевизор, валяясь на кровати. По звукам передачи понимаю, что это старое доброе шоу Бенни Хилла.

Возвращаясь, так же пригнувшись, мы приготавливаемся к наступлению – достаём силковые фонари и оружие. Варлак читает заклинание и щелкает пальцами – замок сам открывается, и мы врываемся в комнату. Химеры вскакивают с кровати и пытаются рвануть через окно, но моя соль не дает им этого сделать.

– Свет! Выключи свет! – орет Варлак Стефу, который стоит у выключателя.

Но тот не успевает нажать на кнопку. По номеру проносится ужасный звук от разрывающихся стен и дробот вылетающих гвоздей, в мгновение ока все провода змеями вырываются со снопами искр и нападают на нас.

Варлака ударяет током, и я чувствую, как его пронзает заряд – он отлетает к стене. Но я ничего не могу сделать, потому что сам борюсь в этот момент: у меня из рук вышибает пистолет с силковым фонарем, и я еле успеваю увернуться от нападающего провода, чтобы не получить свою дозу электричества. Стефана один из проводов заматывает по рукам и ногам и валит на пол, не давая выключить свет.

– Стеф! Выруби их! – ору я другу, чтобы он сконцентрировался и не дал сбежать Химерам.

Я вижу, как его взгляд фиксируется на братьях и зрачок расширяется. И вот самый младший колдун – еще мальчишка, но уже зверь, – падает без сознания, провода безжизненно опадают на пол, и мы на свободе. Старший хватает пистолет Варлака, переступает тело брата и выбегает через дверь на улицу. Мы начинаем выпутываться, хватая с пола фонари и пистолеты.

– Варлак? – Стефан напуган.

Я сканирую тело напарника.

– Цел. Просто без сознания.

И мы кидаемся в погоню. Колдун, перебежав дорогу, кидается в пустыню, где есть выгодная для нас тьма. Я бегу чуть впереди Стефа, пытаясь поймать светом фигуру удирающего.

– Стой! Именем Инквизиции!

Я чувствую, как мои легкие горят от бешеного темпа. Я не понимаю, почему луч силкового фонаря его не захватывает, а светит, как обычный фонарь.

– Рэй! У него блокировка! – орет сзади Стеф.

И я понимаю все в ту же секунду. Демон усилил его дар, так что он стал неуязвим для чужой магии. Но пока мы, как оголтелые, несемся вглубь пустыни, Химера, не особо целясь, делает пару выстрелов назад. И я с ужасом чувствую боль, пронзившую Стефа. Эта тварь его ранила!

Не задумываясь, делаю пару выстрелов в ответ и чувствую, как задеваю пулей ногу Химеры. Он падает с криком, держась за коленную чашечку – его боль невыносима.

Колдун все еще пытается сделать пару выстрелов, попутно произнося заклятия. Но не успевает, так как я, подойдя, простреливаю знак инициации у него на руке. Всё, блокировка снята.

Чувствую, как сзади ко мне идет Стефан: он ранен в плечо, но его боль ничто по сравнению с ноющим парнем у наших ног. Мне даже жалко его.

Я перехожу к заключительной части: свечу на него силковым фонарем, из которого он не сможет уползти, так как парализует инициированных, затем зачитываю приговор.

– Именем Инквизиции, властью данной Верховным судом всех инициированных – Сенатом, ты, Джефри Грэй, обвиняешься в нарушении первого закона из трех, закона Immunitatem, за подстрекательство своего несовершеннолетнего брата к продаже души демону и в помощи по ее продаже. Поэтому ты проговариваешься к закланию и сожжению.

Я слышу, как Химера кричит и проклинает нас. Это так все знакомо. Подошедший Стефан отключает его своей магией, после чего я возвращаюсь за Варлаком и младшим, оставив Стефа на страже. Мы подъезжаем к старшему брату, все еще находящемуся без сознания, рядом с ним кладем его младшего. Рожденные от одной матери смертными, они уходят вместе бездушными Химерами. Они лежат на земле в лучах силковых фонарей, похожие на обычных спящих людей, младшая Химера так вообще мальчишка.

– Глупцы. Так бездарно просрали свою жизнь и души! – озвучивает мою мысль Варлак. – Ну что, начнем?

– Мы младшему приговор не зачитывали. – Стеф прижимает руку к ране, морщась от боли. Я, как эмпат, отлично чувствую все, что с ним происходит, главное только не зацикливаться на этом.

– Будет с них. Все равно не поймет.

Мы рисуем ножами знаки ворот прямо на земле. После чего Варлак поливает Химер бензином. Спичка, и они вспыхивают зеленым огнем с шипением. Они горят, как бумага, а не как люди. Считанные секунды, и вот загораются знаки ворот, оповещая, что Химеры ушли вместе со своим даром в небытие, в землю, в природу. От них не осталось даже костей, лишь запах серы и серый пепел.

– Я так и не понял, какой дар был у старшего? Если младший проводами управлял, как в цирке. – Варлак задумчиво смотрит на следы на земле.

– Не током. Младший управлял захватом, старший – блокировкой.

– Ааа! – басом тянет Варлак: он наконец-то понял принцип полярности братьев. – Ладно, ребят. Наше дело сделано, остальное оставляем Сенату и Суду Божьему. Ты как, Стефан?

Я оборачиваюсь и вижу, насколько бледен напарник, хоть все еще храбрится и держится. Нужно срочно везти его в больницу.