Читать книгу Sabbatum. Инквизиция - Елена Ромашова - Страница 3

Решение пришло, когда толстую и неуклюжую Рози провожали домой. Запихнутая в инвалидную коляску вместе с круглыми воздушными шарами, она представляла собой несуразное зрелище.

Рози сбила машина, когда та шла пожирать жареные куриные крылышки. Диагноз: перелом тазобедренной кости и сотрясение головы с сальными волосами. Пара месяцев реабилитации и физиотерапии, чтобы весь этаж был наполнен такими же огромными ее родственниками, как и она сама. И все счастливы.

Огромная, как кит, она еле вмещалась в коляску.

– И это она еще похудела, – произнес женский голос рядом, словно продолжая мою мысль. Это была Сара Сетфол – едкая на словцо сердечница со второго этажа. – Спорим, они сейчас по пути домой заедут в столовую, типа Макдональдс, чтобы нажраться гамбургерами и картошкой фри.

Я улыбнулась, ничего не сказав. Хотя была полностью солидарна с Сарой.

– Смотри, видишь того жирдяя в голубой клетчатой рубашке и прыщами по всей роже?

– Ну?

– Как ты думаешь, кем он ей приходится?

Она лукаво кинула на меня взгляд, будто знала одну из самых сальных тайн этого мира.

– Брат?

– Нет.

Сара самодовольно улыбнулась, после чего закинула в рот мятные драже, которые постоянно покупала и жевала – это была ее личная слабость.

– Кузен?

– Нет.

– Неужели парень?

Сара игриво повела бровью, мол, «угадала, детка».

– Заметь, даже у нее есть.

Саре около двадцати пяти, а у нее уже проблемы с сердцем, притом врачи ей дают лишь половину человеческой жизни. От этого она часто срывается на людей и может высказать всё, что думает в лицо, поэтому ее никто не любит. Хотя бы в этом мы похожи.

Мне нечего сказать Саре. Я также завидую Рози, зная, что та завидует в ответ нашим стройным талиям и худым ляжкам. Но у Рози еще было кое-что, намного важнее, чем наличие парня – ее любили, она была нужна хоть кому-то.

Это было больнее. Мы с Рози вызывали жалость. Только кто больше?

Я тяжело вздохнула и поплелась во двор, прихватив с собой книжку. Там, на скамейке, я пыталась забыться вместе с помятым и порванным Керуаком, обляпанным какими-то желтыми пятнами. Но из головы не шел улыбающийся гигантский кит Рози с сосисочными пальцами и вечно грязной головой. Словно преследуя меня, ее родственники шумной гурьбой высыпали к машинам, попутно толкая кресло с выздоровевшей, у которой на память об аварии остался лишь гипс на запястье и стопе. Ее парень все время находился рядом, смущенной тенью следуя за ней. «А теперь общая фотография», – и они облепили Рози, став плотной стеной из животов и белоснежных улыбок.

«Курт, поцелуй ее!». И вот парень наклоняется к лоснящейся щеке Рози и мило целует. Это должно вызвать у меня негатив, злобный смех, отвращение, но вместо этого я чувствую, как накатывают слезы, и закрываю глаза, борясь с ними и сглатывая комок в горле. Какая же ты, Рози, счастливая!

Ветер дует, словно желая мне помочь осушить слезы, и я наконец обретаю самоконтроль. Открыв глаза, я вижу уезжающие машины Рози; словно пытаясь их догнать, ветер гонит по траве белоснежную бумажку – мою закладку, которую сдуло на землю. Я встаю и догоняю непокорную визитку, и в этот момент понимаю: я хочу быть встреченной кем-то, а не быть переданной под патронаж опекунов. Я хочу принадлежать кому-то. Лучше быть нелюбимой, но зато знать, что есть люди, которым я хоть немножко, но небезразлична.

И снова в моей голове звучит голос Реджины. Сама директриса запомнилась, как нечто серебристо-черное и беспрекословное:

«Ты никому не нужна кроме нас, девочка».

Аминь.

Моя выписка была контрастом с выпиской Рози: ни шаров, ни улыбок, ни толпы.

Набрать телефон Реджины оказалось намного проще, чем я себе представляла. Мне даже толком говорить не пришлось. Наше общение длилось всего лишь минуту: «Ты согласна принять предложение? Хорошо. Жди. Я приеду».

И вот уже через день мне принесли вещи на выписку. Это было старушечье шмотьё: Салем отдала свою синюю безразмерную кофту, медсестра Лора – свое платье из молодости, которое пахло ветошью, 50-ми годами и чужим телом. В принципе, сейчас такие силуэты в моде, тенденции Твигги снова реинкарнировали. Но все это в рамках общества, когда на тебе новое платье, а не старое, как будто сама Твигги его передала мне из прошлого.

Единственное, что было относительно новым и не поношенным – это башмаки; их мне купила какая-то благотворительная организация, которая узнала обо мне из самого Лондона.

Все остальное, что у меня было (тренировочные обвисшие штаны, пара маек и джинсы с черным пятном по всей коленке) – это отданные мне на ношение старые вещи медсестер, которые забыли выкинуть их. А тут представился шанс – дать вещам «вторую жизнь» за мой счет.

Теперь вот и я искала вторую жизнь для себя.

Меня молча проводили до выхода, лишь пару раз поздравив и пожелав удачи. У входа стоял черный тонированный автомобиль неизвестной мне марки. Даже я, мало сведущая в машинах, сразу поняла, что автомобиль дорогой. Из него, словно дополняя эту идеальную картинку, вышла мисс Реджина, все также в черном и с пепельными волосами. Теперь на ней был черный кожаный костюм, который обволакивал ее совершенное тело, будто вторая кожа, подчеркивая линии тела большими серебристыми молниями на карманах и застежке. Яркими золотыми змеями обвивало ее шею ожерелье из цепочек. И снова – браслеты золотистыми манжетами в тон ожерелью вокруг костлявых тонких запястий. Но я уже знала, что на левой руке запечатлелись татуировкой ее грехи и веселье молодости.

– Здравствуй, Мелани. – Она улыбнулась мне, как будто действительно соскучилась. – Как ты?

– Отлично, – пробурчала смущенно я, одергивая кофту, словно пыталась раствориться в ней, и почесывая зудящее запястье.

Я ужасным контрастом стояла рядом с ней, отличная иллюстрация: принц и нищий.

– Ну что? Ты готова начать новую жизнь?

Я кивнула.

Она открыла дверь, приглашая внутрь салона. Поблагодарив медсестер и Салем, вышедших меня проводить, я нырнула в салон, и через секунду рядом со мной сидела Реджина.

Машина тронулась.

– Что это? – Реджина ткнула пальцем в пакет у меня в руках.

– Мои вещи.

Да, все вещи, которые собрались у меня за год, умещались в один пакет. Скудные пожитки и остатки чьей-то жизни, отданные мне в пользование.

Реджина несколько секунд прожигала пакет взглядом, после чего потеряла всякий интерес, откинувшись на сидение и упершись взглядом в окно.

– Ты не передумала по поводу своего имени? Все еще хочешь его узнать? – Ее голос был тих и вкрадчив, она все также смотрела в окно, будто не со мной говорила.

– Я подумала, что не хочу знать, – пробормотала я, запинаясь.

После ее ухода тысячу раз прокручивала наш странный скачкообразный разговор. Я заметила в отражении стекла, как Реджина легко улыбнулась: видно, ей понравился мой ответ. Это придало мне храбрости.

– Вот только до сих пор не знаю, сколько мне лет. Если на имя наплевать, то без возраста жить тяжелее.

– Гадаешь, насколько ты молода?

Она засмеялась тихим грудным смехом, задевая мое самолюбие.

Ну почему эта женщина задает такие странные вопросы, выбивая меня из равновесия, будто всегда читает скрытый подтекст в моих словах?

– Нет, просто интересно: достаточно ли я взрослая, чтобы напиваться и скачивать порно, – не выдержала я и съязвила в ответ.

Но моя колкость в очередной раз прошла мимо Реджины. Хелмак оставалась для меня неуязвимой и непробиваемой. Честно сказать, я догадывалась, что мне больше шестнадцати, если верить словам директрисы, ведь поступила же я в какой-то колледж.

– Тебе восемнадцать.

– Спасибо.

– Еще что-нибудь из прошлой жизни? – спросила она, будто предлагала дополнение к заказанному блюду: еще что-нибудь будете заказывать или так сожрете?

– Да. Я же училась в колледже. На кого я пошла учиться?

– Дизайнер-оформитель, кажется.

Она произнесла это не очень уверенно, с толикой пренебрежения. Ее ответ удивил: я, которая не могла нормально держать ручку, занималась творчеством. Хотя, ручку держать не могу после аварии; может, до этого я отлично рисовала?

Кожа на запястье горела неимоверно, заставляя еле сдерживаться, чтобы не содрать её с запястья. Мой мученический вид не ускользнул от Реджины.

– Что это? – Она кивнула на руку.

– Чешется. Врачи прописали таблетки, после них начался зуд.

Я показала красное разодранное запястье левой руки, где уже корочками и содранными ранками предстал мой дискомфорт последних недель. Порой даже спать не могла, расчесывая руку так, что наутро приходилось ее забинтовывать, чтобы ранки успели затянуться.

Реджина взяла меня за руку – первое прикосновение ко мне. Ее пальцы были холодные, но по ним словно бежал ток. Внезапно я почувствовала, как зуд отступает и жить становится легче.

– Выкинь все таблетки. Они тебе не нужны.

Я опешила. Более абсурдного совета не слышала. Недолеченная, я все еще мучилась головными болями; к тому же, ныли сросшиеся ребра. Я уж не хочу вспоминать, когда адски тяжело было ходить в туалет: это давалось с трудом и болью, как говорится, потом и кровью. Возможно, моим сверхбыстрым выздоровлением я обязана именно лекарствам, которые подстегивали мое жадное до жизни тело.

– Все таблетки – это пустое. Когда осознаешь это, сама выкинешь. Ну? Тебе не интересно, куда мы едем?

– В очень частную школу, – вспомнила я ее фразу из первой нашей встречи.

Она решила, что мне все-таки интересно. Поэтому, спросив позволения закурить и получив его, она достала сигарету с длинным мундштуком из сумки – к слову, завершившую ее невероятный образ – и начала рассказывать про мою новую жизнь.

– Школа находится рядом с Шотландией, возле маленького городка Блэкбёрн. Мы располагаемся рядом с лесом в старинном замке, который местные жители вот уж на протяжении нескольких веков называют Шабашем. Собственно, поэтому школа и называется «Саббат».

– А почему так называют? – не удержалась я от любопытства.

– Ходит легенда, что в 17 веке хозяйкой была ведьма, которая собрала вокруг себя таких же женщин и создала Шабаш. Их потом сожгли, а замок так и остался с этим именем.

– Начал вторую жизнь? – усмехнулась я, проведя аналогию с собой и именами.

Наконец-то Реджина среагировала на мою шутку и рассмеялась.

– Да, замок начал вторую жизнь. Школу в нем открыли мои дед с бабкой во время Второй мировой войны, а я продолжаю их дело. Учеников у меня всего шесть человек.

Я не удержалась от возгласа удивления, в моем представлении школа – это визжащие, носящиеся по коридорам и классам дети, их много, и они везде. Хотя, наверное, мало учеников, потому что не каждый родитель захочет отправлять своего ребенка так далеко.

– В прошлые времена их было намного больше, таково положение дел на сегодняшний день. – Реджина грустно вздохнула, затягиваясь никотином. Я видела, как алым огоньком зажегся кончик сигареты. Сама женщина ушла мыслями куда-то далеко, в не очень приятное прошлое, судя по ее грустному взгляду. – Кстати, тунеядцев не терплю. – Она очнулась и пронзительно посмотрела мне в глаза, отчего я снова почувствовала подобие ужаса. – Так как оплатить свое проживание у меня и учебу ты не можешь, то будешь не только учиться, но и работать. У меня есть правила, с которыми ты ознакомишься и будешь выполнять. В дополнение к этому списку ты будешь выполнять работу по дому.

– Какую?

– Будешь помогать мисс Татум. Она у нас управляющая и станет твоей начальницей, и если от нее будут поступать много жалоб, леди, то тебе несдобровать. Поверь, наказание за мной не постоит. Еще раз – не люблю тунеядцев и лгунов.

– Хорошо.

– Затем съездишь с Евой в город и купишь одежду и другие вещи. А этот пакет из больницы можешь выкинуть. Я хоть и люблю скромность в одежде и стиль пятидесятых, – проронила она, посмотрев на меня, – но не люблю явное старье. Ты красива, и тебе стоит одеваться лучше. В соответствии со своим новым положением.

Я не знала: то ли радоваться, что шикарная женщина вроде Реджины посчитала меня красивой, то ли огорчиться из-за того, как выгляжу сейчас. От смущения я еще больше запахнулась в кофту Салем, почувствовав ее неприятный запах герани и мази от радикулита.

– И купи себе духи, хорошие, качественные. – Реджина опять продолжила мою зарождающуюся мысль, будто снова заглянула в центр меня.

– Хорошо.

– Хорошо, мисс Реджина, – поправила она, но я увидела, как уголки ее губ слегка изогнулись в улыбке.

– Хорошо, мисс Реджина. – Я открыто ей улыбнулась, давая понять, что теперь принадлежу ей. У меня появился кто-то.

Через два часа мы уже подъезжали к школе Саббат, приехав из шумного Ливерпуля на лоно природы: поля, холмы, лес. Тишина и спокойствие. И ветер.

Школа предстала большим серым каменным замком – отличная иллюстрация средневековой архитектуры. Тут даже был ров, заполненный водой и кувшинками, сильно помельчавший и одичавший. К замку вела каменная дорога, которую когда-то расширили – наверное, чтобы дать понять, что здесь гостеприимны; а еще снесли и куда-то дели ворота и подвесную дверь, оставив большой дырой проход во двор, заглатывающий приходящих и приезжих. Словно в насмешку, тут и там стояли современные каменные вазы с цветами, которые пытались смягчить суровый вид замка, будто ворчливого старика украсили венком. Но все равно это впечатляло.

– Прям Хогвартс какой-то, – прошептала я.

– Ведьмы и колдуны прилагаются.

Реджина резко открыла дверь, наполнив салон машины звуками извне, и грациозно выпорхнула из машины. И чем ей не нравится милая сказка про Гарри Поттера?

Я робко сидела и боялась выйти, рассматривая Шабаш из окна машины, будто из бункера.

– Ты собираешься выходить? Или все-таки передумала?

Реджина сурово смотрела на меня с улицы. Глубоко вздохнув, я неуклюже выползла на дневной свет и сильный ветер, судорожно сжимая свой пакет, будто это могло защитить меня.

С улицы замок был еще суровей, теперь он представлялся замкнутой серой глыбой, сплошная стена с черными длинными окнами. Я так и не смогла посчитать, сколько здесь этажей, потому что окна везде располагались по-разному. Самое большое количество – в четыре этажа.

– Пойдем, – вывел меня из ступора командный голос Реджины.

Я обернулась и увидела, как она с интересом рассматривает меня, будто впервые видит.

И вот она с видом королевы развернулась и пошла к главному ходу с огромной дубовой двери главного входа.

Я поплелась за Реджиной, чувствуя себя неуютно, будто под прицелом. И тут, подняв глаза над дверью, я увидела на огромном балконе над входом несколько людей – это были преимущественно молодые мужчины. Они сурово смотрели на меня, а я почувствовала себя в ловушке, испугавшись их вида. Хотя они просто наблюдали с серьезными лицами. Что-то меня страшило в них, поэтому я рванула быстрей за Реджиной, чтобы скрыться из поля зрения.

Вбежав внутрь, я наконец-то сообразила: на балконе стояло две пары близнецов.

– Это мажордом Хью. Он немой, так что не требуй от него ответа.

Передо мной стоял лысоватый мужчина, который выжидательно замер возле Реджины. Прям, как по всем правилам: в замке с ведьмами есть тот, который ничего не расскажет. Интересно, они его сделали таким специально?

Вдруг Реджина обернулась на меня, словно прочитала последнюю мысль, и улыбнулась, как славной шутке.

– Пойдем, Мел, я тебя познакомлю с Артуром и мисс Татум.

Она с прямой спиной, будто вместо позвоночника у нее стальной стержень, стала подниматься по широкой каменной лестнице, извивающейся спиралью наверх.

На втором этаже, пройдя коридор, обитый темными деревянными панелями с картинами безликих сельских пейзажей, мы вошли в просторный кабинет, где первое, что бросалось в глаза – много света из-за огромных окон от потолка до пола.

Затем я увидела мужчину с седыми волосами, как у Реджины. Он повернулся, и изумление током прошло сквозь мое тело: мужчина был копией Реджины, скажем так, мужской версией. Те же глаза, тот же изгиб губ, такие же волосы.

– Артур, познакомься с нашей новой ученицей мисс Мелани Гриффит. – Он изумленно повел бровью. – Такое имя дали бедолаге в больнице. Она не фанатка этой актрисы!

– Очень приятно, мисс. Артур Хелмак. – Он протянул ладонь для рукопожатия. Рука у него была нежная и сухая, что не сочеталось с его образом.

– Вы очень похожи, – единственное, что смогла выдавить я из себя, услышав, как блеет мой голос от страха.

– Мы с Реджиной близнецы. – Он повел себя странно, будто я сказала самую глупую вещь. Здесь что, коллекционируют одинаковых людей? – Я слышал, что ты ничего не помнишь.

Он пригласил присесть напротив него за маленький кофейный столик, а тем временем Реджина практически рухнула в кресло, будто она не ехала пару часов в машине, а шла пешком на своих высоченных каблуках.

– Ничего, сэр.

– Ни откуда ты, ни воспоминания о детстве, ни о том, как ты оказалась здесь?

Перед глазами вспыхнул яркий колышущийся красный цвет и померк.

– Ничего. Говорят, амнезия.

– Я знаю, читал заключение врачей.

А зачем было спрашивать об этом? В этот момент кто-то вошел в комнату, и Реджина приказала принести нам чай.

– И никто тебя не навестил за все время в больнице?

– Никто.

Простой вопрос – простой ответ, но опять ввергнута в пучину одиночества и ненужности.

– Реджина тебе объясняла, что наша школа частная и закрытая? Поэтому тебе повезло оказаться тут. Ты осознаешь это?

– Да, – сказала я, почувствовав напряжённую тишину со стороны Реджины.

– У нас свои правила, и им должны все следовать. – Он сунул мне листок, лежащий рядом, где, как в договоре, были перечислены обязанности обоих стороны. Только я углубилась в чтение, как меня тут же прервали. – Потом прочтешь. Наверное, у тебя возникли вопросы?

Куча! Но я не знала с чего начать, поэтому начала с самого тупого.

– А где дети?

– Какие дети?

– Ну, ученики. – Перед глазами возник образ толкающихся школьников, спешащих на занятия.

– Наши ученики уже давно не дети. Хотя выросли тут. Обучают тут в частном порядке, так же и как дают высшее образование, поэтому в нашу школу очень трудно попасть. Следующий вопрос?

– А как будут учить меня?

– С тобой будут работать приезжие учителя. Я слышал, что амнезия сильно повредила твои способности к чтению и письму. Начнешь учиться со следующей недели – я думаю, этого времени тебе хватит, чтобы обосноваться и привыкнуть. – Он замолчал, ожидая очередного моего вопроса, но, не дав его озвучить, продолжил: – Я и мисс Реджина являемся директорами этой школы. Поэтому по пустякам нас лучше не беспокоить, все вопросы к мисс Татум или Норе. С ними ты познакомишься чуть позже. Понятно?

– Да. А что за работу я должна выполнять?

– Простую. Не думаю, что мисс Татум тебя сильно завалит. Наверное, это будут обязанности следить за домом. Это ты спросишь у нее сама.

Я замолчала, не зная, какой вопрос еще задать, чувствуя себя неуютно. Даже с неким теплом вспоминала свою обшарпанную палату, где все было просто и понятно. Тут же были рамки, обязанности и правила, а еще сквозняк и липкий влажный холод замка, несмотря на то, что за окном стоял разгар лета.

– Я думаю, на этом пока всё. Вопросов у тебя нет?

Я отрицательно закачала головой.

– Тогда пойду, позову мисс Татум.

Через мгновение появилась женщина, которая, вежливо улыбаясь, налила нам чая. Она загрузила мой мозг еще больше: в мои обязанности входило следить за порядком в главной гостиной, следить за кулерами с водой и звонить поставщикам, а также в определенный день звонить разным людям, чтобы вызывать их в замок. В принципе, ничего сложного, но список людей был внушительный: электрики, сантехники, трубочисты, горничные, повара и так далее.

– Дом должен содержаться в идеальном порядке, – произнесла она в заключение беспрекословным тоном.

Наверное, с этой фразой можно идти в бой и умирать под вражескими пулями.

– Я думаю, мы совсем запугали и вымотали девочку, – сказала Реджина, все это время внимательно слушавшая и наблюдавшая за мной. – Ингрид, будь добра, проводи ее.

Ингрид, вот как звали эту чопорную мисс Татум. Кивнув, она встала, дождалась меня и повела куда-то наверх.

Пока мы шли, я заметила, что замок слишком тихий и кажется пустым. Все-таки для шести учеников, ой, теперь семи, слишком велик. Пройдя пару коридоров, мы вышли к крылу с дверями.

– Здесь спальни учеников. Вот это будет ваша.

Она раскрыла пятую дверь справа, показывая обстановку в ней: широкая кровать с деревянными столбиками, на которой инородно лежал мой пакет с вещами, простая тумбочка с лампой и шкаф. На стене висел очередной нудный сельский пейзаж. Выглядело все аскетично и мрачно. «Келья», – пронеслось в голове, хотя я понимала, что кельи такими не бывают.

– Через полчаса жду вас внизу на ужине.

Она развернулась и гордо пошла по своим делам. Тут всех дрессируют ходить с такой горделивой осанкой? Я, словно обезьянка, также выпрямила спину, отведя лопатки и задрав подбородок.

– Через полчаса жду вас внизу, – передразнила я её вполголоса.

В этот момент за спиной послышался легкий шорох. Я обернулась и заметила, как дверь через две комнаты напротив с щелчком захлопнулась – кто-то подсматривал за мной. От этого стало не по себе, поэтому я попятилась и спряталась в своей комнате, закрыв дверь на замок.