Читать книгу Корзинка старой нянюшки (сборник) - Элинор Фарджон - Страница 9

– Вот и у старшей девоньки дырка нашлась. – Сунув руку поглубже в корзинку, Нянюшка вынула оттуда чулок Дорис. – Я вам, милые, расскажу сегодня сказку про одну девочку из Швейцарии. Ей я и чинила чулки, и штопала, и вязала!

Звали ту девочку Лизель, и была она лесниковой дочкой. Её батюшка жил на склоне горы, в чудесном домике неподалёку от хвойного леса. Лес укрывал беломраморную гору, точно лохматая медвежья шкура. А в вышине, над верхушками деревьев, блистали освещённые солнцем льды. Порой они сумрачно темнели под тяжёлыми грозовыми тучами, но чуть покажется солнце – льдистые пики сияют вновь. А иногда гор и вовсе не было видно, их скрывали густые туманы.

Лизель знала огромный лес как свои пять пальцев. Сестёр-братьев у неё не было, и товарищами её детских игр стали лесные травы да деревья. Самое высокое дерево она прозвала в честь отца Лесником, а маленькую пушистую ёлочку величала Лизель. И каждый день – а то и не раз – бегала поболтать с ёлочкой-подружкой, проведать, как ей живётся-можется.

Однажды на прогулке вытянула Лизель розовую ленту из косы и говорит:

– У меня два банта, а у ёлочки Лизель ни одного. Я ей подарю! – и привязала на самую макушку розовый бант.

Наутро чуть свет бегом к ёлочке – проверять, не сдул ли ветер её подарок. Вернулась радостная: бант по-прежнему красовался на макушке. Но на другой день вернулась в слезах.

– Что стряслось, Лизель? – спрашиваю. – Неужто ветер стащил-таки твою ленточку?

– Ой, Нянюшка, – всхлипывает Лизель. – Всё хуже, намного хуже. Ленточки нет, и ёлочки тоже нет. Её кто-то срубил!

Насилу я мою Лизель утешила. Тут приходит её отец, Лесник, видный такой мужчина. И приводит с собой пригожего парня, сынка Петера Гимзеля. Эти Гимзели жили в долине под горой и были богатеи. Как раз возводили под крышу второй дом – строили впрок, для Ганса, когда тот женится да остепенится. Крышу намечалось крыть на следующий день, и Ганс теперь звал Лесника на пир, который Петер Гимзель хотел задать для работников и друзей. Такой уж у них в Швейцарии обычай. Дом – под крышу, плотникам да каменщикам сразу стол накрывают – пей, гуляй; а друзья приходят благословить новосёлов и пожелать им счастливой жизни под новой крышей. Называется праздник «венчание крыши».

Ганс был добрым парнем. Увидев заплаканную Лизель, он наклонился к ней с ласковой улыбкой:

– Не плачь, маленькая. Хочешь завтра на пир пойти?

– Ну, ты чудила! – сказал Лесник. – Там только детей не хватает!

Но грустные глаза Лизель радостно засветились, и парень принялся уговаривать нас:

– Всем место найдётся – и старым и малым. Приведите её, Нянюшка, и сами приходите.

Я пообещала привести девочку, а потом увести домой – ведь пир наверняка затянется за полночь. Наутро мы принарядились: Лесник надел зелёный камзол с галунами и сунул в шляпу орлиное перо, я надела тёмно-красное шерстяное платье с чёрным передником и накинула на плечи цветастую шаль. А Лизель наша была просто загляденье: пышная белая блузка, короткая голубая юбчонка и чёрный бархатный поясок. А на шее позвякивают серебряные цепочки, теряются за вышитым воротником. И вот, разодетые, отправились мы вниз, в долину. Там уж народ вокруг нового дома толпится; и внутри, и на улице – длинные столы, всякой снедью уставлены; скрипач весёлую песенку наигрывает, кругом разговоры, смех, танцы и повальное обжорство. Увидев нас, из-за стола выбрался высокий, широкоплечий Петер Гимзель:

– Добро пожаловать, Лесник, добро пожаловать!

А юный Ганс подбежал к нам и взял за руку Лизель:

– Добро пожаловать, маленькая. Погляди-ка вверх – мы только что деревце на крыше приладили, как по обычаю положено!

– Ой, Нянюшка, – охнула девочка. – Это же ёлочка Лизель!

– Твоя ёлочка? – переспросил Ганс.

Пришлось объяснять ему, что это за ёлка такая.

– Ну, прости, маленькая, прости, что поселил твоё деревце на своей крыше. Только ты сама виновата: я же самое красивое выбирал, а ты на свою ёлочку розовый бант повязала. Конечно, я его и выбрал. Думал, мне феи подсказывают лучшее в лесу деревце. Ну, прощаешь?

Моя Лизель покраснела и с робкой улыбкой вымолвила:

– Прощаю. Пускай ёлочка Лизель принесёт вашему дому счастье, господин Ганс.

Так и вышло. Ведь шесть лет спустя, когда Лизель стукнуло шестнадцать, а Гансу двадцать два, он привёл её в этот дом невестой. А в день свадьбы Лизель вплела в волосы ту самую розовую ленту, которую повязала когда-то своей ёлочке. Ганс хранил её все шесть лет, пока Лизель подрастала. В кармане носил.