Читать книгу Исход - Эндрю Лапкин - Страница 4

Через несколько минут Джил вернулась с кофе и маффином на подносе. С хитрой улыбкой на лице она все аккуратно расставила на столе, не отводя взгляда от глаз Ронни. Опустив руки с подносом вниз, встала в позу «послушной официантки».

– Еще что-нибудь, месье? – произнесла она с французским акцентом.

– Нет, спасибо, – сказал Андерсон, не в силах сдержать улыбку.

Джил тоже улыбнулась в ответ, подмигнула и снова удалилась на кухню. Ронни проводил ее взглядом, потом посмотрел по сторонам и отпил кофе. Латте был великолепным: хорошая пенка, горечь в меру и, кажется, кто-то без спроса добавил несколько капель карамельного сиропа, но сказать наверняка было очень трудно, так как этот аромат был едва уловим.

Некоторое время спустя Ронни допил кофе и мастерски расправился с маффином. К сожалению, штанина сохла предательски медленно, поэтому Андерсон решил остаться и посмотреть шоу именно здесь. Однако он чувствовал себя немного неудобно и решил заказать что-нибудь еще, даже если для этого ему придется отказаться от своего ритуала посещения Старбакса на пару месяцев. Безлимитный кофе и легкий ужин показался ему отличной идеей. Ронни выждал момент, когда на горизонте вновь появится Джил, и сделал ей знак, чтобы она подошла.

– Что-нибудь еще? – снова ее приветливый взгляд, но без какой-либо игривости и еще в нем чувствовалась некоторая усталость.

– Да, полагаю, мои брюки не дадут мне уйти отсюда еще некоторое время, – он немного замялся, бросил взгляд вниз и снова вернул к Джил. – Я бы хотел безлимитный кофе и салат «Цезарь», – он задумался, посмотрев вверх. – Но только двойную порцию салата.

– Безлимитный кофе и двойной «Цезарь», понятно, это все? – Джил ждала.

– Да, это все.

– Хорошо, будет сделано, – отдав честь на манер военных, она улыбнулась еще шире, развернулась и пошла в сторону кухни.

Ронни нравилась эта ее оживленность, она ее отличала от других девушек. Особенно от его бывшей жены – всегда спокойной и рассудительной. В его глазах она становилась особенной.

Спустя двадцать минут Андерсон получил свой заказ, чарующую улыбку и пожелание приятного аппетита. До старта эфира «Все или ничего» оставалась уйма времени, и он решил, что с едой можно не торопиться. Главное – доесть до начала передачи, чтобы потом ни на секунду не отвлекаться от экрана.

Похоже, я себя переоценил, – подумал Ронни, глядя на недоеденный салат. Он отодвинул тарелку в сторону и взглянул на часы, висевшие на стене кофейни. Еще пять минут. Неожиданно, он начал чувствовать, будто его в его легких прибавилось места, дыхание замедлилось, но стало глубже, кровь начала приливать к голове, а от спины к шее побежал слабый электрический импульс, который через долю секунды создал фейерверк в каждой части мозга – фейерверк, похожий на тот, который бывает Четвертого июля. У него перехватило дыхание, и он начал хватать ртом воздух, пытаясь прийти в себя. Шум вокруг уходил на задний план, в ушах все громче и громче слышался звук его дыхания, время будто замедлилось, почти остановилось. В тот момент, когда на экране появилась заставка «Все или ничего», он почувствовал что-то похожее на удар по голове. Все резко стало ярким, звук стал таким громким, как будто он сидел прямо около оркестровой ямы. И в этот момент дирижер дал знак, что необходимо сделать акцент. Время ускорилось и это дало ощущения полета вниз на американских горках, но после быстрого «спуска» ощущение времени плавно вернулось к привычному, стало «нормальным». Ронни выдохнул и сосредоточился на экране. Он начал очень быстро притоптывать правой ногой, ожидая появления ведущего.

На экране появилось изображение студии, играла музыкальная заставка, которая не менялась с самого первого выпуска капитал-шоу.

– Да-а-а-мы и господа! Наш бессменный ведущий: Са-а-а-ймон Дже-е-ексон! – вытянул диктор, в студии раздались аплодисменты, а в зале кофейни – невнятные вопли и свист, кто-то просто стучал кулаком по столу.

В этот момент из-за кулис появился мужчина в темно-синем костюме. Ронни просто обожал Саймона, считал очень харизматичным, а его взгляд, будто источал некую мудрость. Было что-то еще неуловимое в этом взгляде.

– Добрый вечер! Рад приветствовать вас в нашей студии. Прежде всего, хотел бы поздравить нашу команду с трехсотым выпуском «Все или ничего»! – он резко взмахнул рукой вверх, в этот момент прожекторы зажглись еще ярче. Андерсон жадно ловил любое его движение, каждое слово. Боже, как бы я сейчас хотел быть там.

Джексон поаплодировал команде, сделал небольшой поклон съемочной – этот момент был красиво запечатлен камерой из-за кулис: было видно, как члены съемочной группы улыбаются ведущему с благодарностью.

Саймон Джексон сделал многозначительную паузу, лицо его стало серьезным. Он ждал, когда шум в студии прекратится.

– Еще тише, – его лицо по-прежнему было очень серьезным. В студии воцарилась тишина. Он невероятен. – В честь трехсотого выпуска нашей замечательной программы мы бы хотели сделать небольшой экскурс в прошлое и посмотреть, как поживают наши победители, а также одни из самых первых проигравших, – фоном играла тревожная музыка. – Ну и, конечно же, будет новый игрок! – съемочная студия взревела, зал в кофейне шумел не меньше, сейчас по всей стране наверняка творилось что-то невообразимое.

– Давай, Гарри, заводи эту чертову заставку, – в этот момент Саймон Джексон начал отходить от зрителей к своему столу, вращая рукой в воздухе.

Во рту у Ронни пересохло, глаза были так напряжены, что на них начали проявляться красные жилки.

Появилась заставка. Голос диктора за кадром был таким же, как голос, которым озвучивают рекламные ролики к боевикам: очень резкий, создающий фальшивую интригу.

– Сегодня мы с вами узнаем: как поживает наш двадцать первый победитель Майкл Рэмзи с его новой супругой! – на экране появился худощавый парень, одетый во все белое, глаза были спрятаны за очками-«авиаторами», он махал рукой в камеру, лежа в пляжном шезлонге. – Как поживает наш самый первый проигравший, бухгалтер из Бруклина, Элиот Касл! – зрители увидели полного чернокожего мужчину в мешковатом свитере, который сидел на старом потертом диване, что-то эмоционально рассказывал и энергично жестикулировал. – А также семью Мичнеров, которая в прошлом году пыталась скрыть от игорной комиссии свой дом на колесах, – на этот раз кадров не последовало, на экране снова появился Саймон Джексон.

– То, как они проводят свои каникулы в Гранд Каньоне, – пальцами рук он изобразил кавычки, в зале раздался смех, – мы покажем чуть позже.

Закончив эту фразу, Джексон злобно рассмеялся, зал сразу же подхватил.

– Но прежде всего, по традиции, расскажем о нашем сегодняшнем игроке. Дамы и господа, поприветствуйте нашего сегодняшнего участника Карла Уинтерса! – он выставил правую руку в сторону кулис. На экране появились кадры закулисной съемки: со спины показали довольно тучного мужчину в свитере в крупную полоску. Когда камера вернулась снова в студию, стало видно его лицо: это был круглолицый мужчина с маленьким носом, которому было на вид не более тридцати пяти лет. Его испуганные глаза скрывались за небольшими очками в позолоченной оправе.

– Здравствуйте, Карл! – Саймон Джексон пожал руку Карлу Уинтерсу. – Очень рад вас видеть.

– Добрый вечер, – ответил Карл с толикой стеснения.

– Прошу вас за наш стол, – Джексон указал на игровой стол.

Они оба разместились за столом, и беседа продолжилась.

– Расскажите нам немного о себе, Карл, – в этот момент ведущий сделал очень заинтересованное лицо, но немного перестарался, и получилось ненатурально.

Карл громко выдохнул, смущенно улыбнулся.

– Простите, секунду Саймон… Я тысячу раз представлял, как это будет, но оказаться здесь на самом деле – это слишком… – он сделал несколько вдохов и выдохов.

– Ничего страшного, начинайте, Карл, – спокойно ответил Джексон.

– Мне тридцать два года, я работаю клерком в небольшой фирме. У меня довольно тихая и спокойная жизнь, – Карл взял короткую паузу, его глаза забегали: было очевидно, что он забыл, что хотел сказать дальше. Тогда инициативу перехватил ведущий:

– Карл, расскажите немного о своей семье. Может быть, у вас есть какое-то хобби?

– Ах да, – Карл нервно облизнул губы, выдохнул и продолжил. – Я не женат, мои родители живут на Лонг-Айленде. Сейчас они в студии, пришли поддержать меня.

– Неужели? Как их зовут? Где они сидят? – Саймон Джексон надел маску удивления, его глаза стали немного шире обычного.

– Мою маму зовут Мэрил, а папу Джек. Они сидят вон там! – он выставил руку вперед. Камера запечатлела родителей Карла, они улыбались и махали.

– Дорогие зрители, поприветствуйте чету Уинтерс! – Джексон указал на родителей Карла, и гул в зале поднялся пуще прежнего.

Пару секунд спустя операторы с помощью камер вновь заострили внимание на ведущем и участнике «Все или ничего».

– Очень здорово, что тебя пришли поддержать эти замечательные люди, Карл, – ведущий снова обратил внимание зрителей на родителей Карла. – А теперь поведай нам, чем же ты занимаешься в свободное от перекладывания бумажек время? – он немного развел руки в стороны.

– Ну, обычно я стараюсь больше бывать на свежем воздухе, встречаться с друзьями. Но пару дней в неделю я люблю собирать модели самолетов или танков, – закончив последнюю фразу, Карл еще больше засмущался.

– Что же, неплохо. Но пообещай нам, что не спустишь весь выигрыш на постройку самой большой в мире панорамы из самолетиков, хорошо? – зал издал легкий смешок, Карл тоже заулыбался.

– Обещаю.

– Пожалуй, настало время рассказать о том, чем ты рискуешь сегодня, верно, Карл? – на его имени Джексон сделал небольшой акцент.

– Да, вы правы, Саймон. Основными лотами в декларации я указал свой прекрасный дом… – на экране появилась фотография небольшого одноэтажного дома, потом были показаны фото комнат изнутри. – В нем две спальни, маленькая уютная кухня, – кухня была не просто маленькой, а крохотной, но Карл не соврал: она была очень уютной, все было органично, каждая вещь на своем месте. Судя по всему, Уинтерс был чистюлей. – Также я перечислил всю мебель, все свои вещи… Те, что на мне – тоже… – он нервно засмеялся.

– И нижнее белье? – с ехидной улыбкой осведомился Джексон.

– Нет, о чем вы, я его не ношу! – отшутился Карл, но было видно, что он сильно нервничает, его лоб уже давно покрыла испарина.

– Ладно, шутки в сторону. Что еще, Карл?

– Еще моя машина, небольшой незастроенный участок на Лонг Айленде, который мне подарили мои родители, вся сумма на моем сберегательном счете, – Карл снова остановился, вспоминая, что еще он забыл перечислить.

– И сколько же у вас на счету, Карл? – с неподдельным интересом спросил Джексон.

– Сто Двадцать две тысячи четыреста двенадцать долларов семьдесят два цента, – с гордостью отчеканил Карл.

– Неплохо, Карл, действительно неплохо. Вы большой молодец! – Саймон Джексон впивался в Карла оценивающим взглядом; чувствовалось, что он испытывает к нему уважение, хотя, возможно, на самом деле он в этот момент играл. – Дамы и господа, после небольшой рекламы мы вернемся к вам, и вы узнаете, что же произошло с нашими предыдущими участниками.

Заиграла музыка. При акцентах звук был похож на бой часов или на удар кувалды по металлу, но доносился этот звук будто издалека. Камера медленно приближала лицо Карла Уинтерса. Потом снова звук боя – экран резко померк.