Читать книгу Жизнь и подвиги Роланда Отважного - Эпосы легенды и сказания - Страница 4

Двор Карла, заслуженно получившего еще при жизни прозвище Великий, был под стать самому императору. Много славных герцогов, графов и баронов со всех сторон христианской земли служило при этом дворе. Но лучшим из рыцарей считался граф Бернард Клермонский. Он сопровождал Карла во всех походах, и именно ему было доверено нести Орифламму – знамя империи. Во время битвы Бернард поднимал Орифламму на длинном и прочном древке, и оно трепетало в воздухе подобно пламени, поддерживая воинов. Сыновья Бернарда тоже служили при дворе, самый младший и самый достойный из них, Милон, занимал должность сенешаля, то есть распоряжался всеми придворными праздниками и обедами. Придворные восхищались его обходительностью и доблестью, а Берта, сводная сестра императора, влюбилась в Милона столь сильно, что не могла ни есть, ни пить, думая о нем. А думала она о нем почти все время. Юноша отвечал ей взаимностью, но никто даже не догадывался об этом.

Берта была не только красива, но добра и умна – многие втайне мечтали о ней. Но Карл планировал сестре блестящее будущее и собирался выдать ее замуж за какого-нибудь принца, дабы укрепить империю. Девушка всеми силами старалась как можно глубже прятать свою любовь: ведь Карл пришел бы в ярость, если бы узнал, кому принадлежит ее сердце. Жена Карла Великого королева Белисант также любила Берту от всей души и желала ей только добра.

Но как говорится, истинные чувства не ведают преград, и дело дошло до того, что Берта и Милон смогли надолго уединиться и нашли возможность насладиться в объятьях друг друга. Говорят, что Милону пришлось нарядиться в одежду одной из служанок, чтобы тайком проникнуть в покои Берты. А через некоторое время Берта поняла, что ждет ребенка. Никогда в жизни она так не расстраивалась. «Зло преследует меня, – плача, сокрушалась она, – я знаю, как страшен мой брат в гневе, без сомнений, он убьет Милона, тогда и мне не жить на этом свете».

Как только Берта увидела Милона, она сказала ему:

– Возлюбленный мой, я не знаю, что делать. Наши мечты осуществились, и мы пребывали в радости, но она превратилась в слезы. Я ношу под сердцем твое дитя, будет ли оно мальчиком или девочкой, в любом случае горе нам. Твои родственники не спасут тебя от виселицы, а я сгорю в огне. Ни золото, ни серебро не помогут скрыть мое положение. И если его заметит королева Белисант, она сразу все расскажет императору! Как ни распускай шнурки на моем платье, как ни складывай ткань на животе, очень скоро он станет виден всем, и тогда от меня будут шарахаться и стар и млад.

От этих слов у Милона остановилось сердце и замерло дыхание, столь сильно его расстроила речь Берты. Оно и понятно, ведь Карл Великий доверял ему как родному и любил как брата, а тут такое! Слезы покатились из глаз юноши.

– Госпожа моя, – воскликнул он, – скажи мне, что нам делать. Твои слова верны, и я ясно вижу нашу гибель. Мы могли бы бежать и странствовать по миру, но одному богу известно, удастся ли нам спастись. Карл Великий управляет всей христианской землей, ибо коронован на царство самим папой римским, нет ни замка, ни города, ни деревни, в которых бы он нас не нашел. Куда бы мы ни пошли, нас ждет смерть.

– О горе мне, – продолжил свой плач Милон, – я надеялся достичь чести и славы, для того отец и привел меня ко двору. А вместо этого я жестоко оскорбил императора. Я достоин смерти, самой мучительной из тех, что существуют на свете. Если бы я обидел рыцаря, даже знатного, то мог бы сразиться с ним. Но не с императором! Об этом не может быть и речи, ведь он владыка земли и моря, куда бы я ни пошел, он прикажет меня схватить и связать, а затем будет судить меня как предателя.

Берта же на его слова ответила так:

– В чем виноват человек, желающий продлить свой род? Ради бога отставь эти недостойные мужчины причитания, перестань себя судить и подумай о том, как нам покинуть двор и какую дорогу следует выбрать! Мы должны надеяться на Господа, и он даст нам правильный совет. Коли нам нельзя оставаться в городе, пойдем в лес, где будем жить с дикими зверями. Я не верю, что Карл станет искать нас в лесных чащобах.

– Как мудро ты говоришь! – воскликнул Милон. – Если Бог поддержит нас, мы сможем когда-нибудь восстановить нашу честь. Надежда на Господа крепче любого щита. Он полон любви и сострадания. Он спас Деву Марию и своего сына от царя Ирода. Мы непременно найдем убежище, где ты родишь дитя и воспитаешь его.

Берта же ответила:

– Тогда нам не следует медлить, наша тайна может раскрыться со дня на день.

Не прошло месяца, как Милон и Берта были полностью готовы к побегу. Они облеклись в простую одежду, взяли с собой лишь самые необходимые вещи и в один из темных вечеров пешком покинули Париж. Они шли всю ночь до рассвета по пустым дорогам, обходя деревни, так, чтобы даже собаки не услышали их, в сторону Ломбардии. Бог вел их, как вел когда-то Деву Марию, защищая от бед.

Так продолжалось долго, днем они прятались в лесных зарослях, ночью снова трогались в путь. Припасы еды, что они взяли с собой, постепенно иссякли, а дорога все не кончалась.

Когда императору стало известно, что Милон увел его сестру, он сначала не хотел в это верить. Ведь Милон был одним из самых близких подданных. Карл спросил Белисант, замечала ли она хоть что-нибудь выдававшее близость Берты и Милона. «Вы же знаете, как мне мила ваша сестра, – ответила королева, – но ни разу она не говорила со мной о Милоне. Я никогда не видела, чтобы они были наедине». Император был столь удручен, что за весь день не произнес ни слова. На следующий день он приказал искать беглецов по всем деревням, городам и замкам, а когда не получил никаких известий, разослал по округе следующий указ: «Тот, кто найдет Милона и Берту и приведет их ко мне, получит столько денег, что хватит на всю жизнь».

Карл решил было наказать отца Милона, но его советник мудрый герцог Нэм, которому император доверял как самому себе, успокоил его:

– Мой господин, – сказал герцог, – не сердитесь, поверьте мне, не стоит этого делать. Отец беглеца граф Бернард Клермонский – человек знатного происхождения, во всех отношениях достойный, он не раз был готов пожертвовать своей жизнью в военных походах. Его любят все, нет никого во Франции, кто бы желал ему зла. Он не меньше вашего гневается на проступок сына. И Милон, и ваша сестра обязательно найдутся, кто-нибудь из добрых христиан должен знать, где они.

В долгой дороге Милон и Берта совсем оскудели. Берта с каждым днем становилась тяжелее и шла с огромным трудом. Припасы, взятые с собой, давно закончились, теперь беглецы были вынуждены просить милостыню. В деревнях они не останавливались, спали в лесу, благо было лето, питались лишь хлебом и водой.

Однажды Берта, утомившись, села на зеленую траву и горько зарыдала.

– О горе мне, – сказала она, – почему я до сих пор жива! Я, сестра императора, стала нищенкой, я уже не могу ступить и шагу, мне хочется умереть.

Милон стал успокаивать ее такими речами:

– Не говори так. В этом печальном мире никто не может жить без боли и мучений. Но темная полоса сменяется светлой, и если мы испытываем боль сейчас, значит, в будущем нас ждет радость.

Так он говорил, но его речь мало что значила по сравнению с лишениями, которые они переносили.

Покидая Прованс, беглецы встретили отряд разбойников, более тридцати человек, из тех, что грабили купцов на дорогах. Они отбирали не только товары и деньги, но зачастую и жизнь. Увидев Милона и Берту – а она, несмотря на беременность и тяжелую дорогу, не потеряла красоту и привлекательность, – разбойники преградили им путь.

Милон остановился и сказал:

– Господа, мы не купцы, у нас нет никаких товаров: ни золота, ни серебра – ничего, чтобы вас заинтересовало. Пропустите нас ради бога.

Они же ответили:

– Ты лжешь! У тебя есть товар – эта прекрасная дама. Ты ведешь ее, чтобы продать!

– Господа, – ответил Милон твердым голосом, – прошу вас, отпустите меня и ее. Я не преступник и даже не паломник. Клянусь Богом, эта дама – моя жена, и я убью всякого, кто попробует забрать ее против моей воли.

Грабители лишь рассмеялись.

– Иди своим путем, а она останется с нами.

И один из них, самый крепкий и высокий, вышел вперед и попытался схватить Берту за руку.

У Милона не было никакого оружия, лишь посох, точнее, простая, но очень прочная палка, которую он сделал из яблони, чтобы легче было пробираться по лесу. Он ударил ею разбойника по голове с такой силой, что у того вылетели из черепа глаза и куски мозга.

– Назад! – гневно вскричал Милон. – Думаете, я простой нищий? Каждого, кто посмеет прикоснуться к моей госпоже, ждет такая же участь!

Злодеев не остановили его слова. Они ринулись на Милона. Он, чуть отступив, продолжал защищаться от них палкой. Действуя ей то как мечом, то как копьем, он наносил болезненные удары нападавшим. Милон был хорошим фехтовальщиком, однако по сравнению с мечом палка – плохое оружие. В конце концов она сломалась, тогда юноша воткнул обломок в плечо одного из разбойников и выхватил у него меч.

Первому из тех, кто подступил к нему, Милон нанес такой удар, что рассек врага пополам, до самой пряжки ремня, второму же начисто снес голову… Орудуя мечом налево и направо, он разил грабителей одного за другим. Столкнувшись с его силой и яростью, они бежали в лес.

Милон не стал их преследовать. Он взял Берту за руку и, поддерживая ее, отправился дальше по дороге. За их спиной в красной от крови траве лежало более десяти мертвых разбойников.

Беглецы достигли Павии, но не стали заходить в город, а остановились на постоялом дворе под его стенами. На следующее утро они направились в сторону Равенны. Берта уже еле-еле шла – до родов оставалось совсем немного. Во время своего пути они полагались на Господа и Деву Марию, и Божья Матерь защищала их от бед. В Равенне они пробыли три дня, затем вышли к морю. Милон, увидев бурные волны, понял, что путь по морю небезопасен для его возлюбленной, и они повернули назад, вглубь страны.

Наконец, возле Имолы на берегу ручья, чья вода была прозрачна как хрусталь, Берта почувствовала, что младенец просится наружу. Милон растерялся и не знал, чем помочь роженице. К счастью, рядом по дороге проходили женщины. Услышав крики, они пришли на помощь, когда же ребенок появился на свет, с удивлением заметили, что мальчик по силе, живости и крепости выглядит как двухлетний. После родов малыш не стал плакать – победно закричав, сразу принялся осматриваться вокруг себя. Запеленать его удалось с большим трудом – он сопротивлялся как маленький лев, и не давал связать себе ни руки, ни ноги. И одна женщина тогда воскликнула: «Да он настоящий силач!»

Роланд родился не во дворце, не в расписной комнате, не в деревенском доме и даже не в палатке, а возле дороги, на берегу звонкого ручья. И вместо кровати была лишь зеленая шелковистая трава. Так же и Христос, как сказано в Библии, родился в яслях в хлеву с коровами и овцами. Прекрасная Берта много страдала, однако роды прошли благополучно, и нет сомнений, что в этом была воля Господа.

Как жить дальше? Милон одновременно радовался сыну и плакал о его будущей горькой судьбе. Мудрая Берта стала его утешать:

– Мой господин, – сказала она, – не плачь. Этой ночью мне было видение, что благодаря нашему сыну мы однажды вернемся домой и снова обретем честь и славу. Наш сын станет великим воином. Да, мы много претерпели за наши грехи, и возможно, впереди нас ожидают многие трудности и невзгоды, но если терпеливо переносить лишения, божья награда нас не минует.

– Но милая моя госпожа, – сказал Милон, – у меня разрывается сердце, когда я вижу тебя в расстройстве и печали.

– Не говори мне об этом, – ответила Берта, – теперь, когда родился наш ребенок, печаль покинула меня.

Через пятнадцать дней мальчика крестили в небольшой часовне, которая находилась неподалеку. При крещении Милон дал сыну имя Роланд, что несказанно удивило священника. Обычно в этой местности детей называли более простыми именами, например Иоанн или Петр. А тут – Роланд.

Почему так назвали мальчика, предания объясняют по-разному. На севере, родине Милона, имя Роланд произносят как Хруодланд, что значит «прославляющий землю». А может, Милон, увидев, что младенец, еще не умея ни ходить, ни ползать, покатился к нему навстречу, решил назвать его Роланд, то есть, «катящийся»? Говорят еще, что когда Берта рожала, на поляну вдруг вышли волки и громко завыли, как бы давая младенцу итальянское имя Урландо, то есть «кричащий», а потом оно изменилось до Орландо, что по-французски звучит как Роланд.

Беглецы совсем недолго пробыли там, где родился Роланд. Не прошло и месяца, как семья отправилась дальше. Им нечего было нести, кроме ребенка, у них не было ни поклажи, ни вьючных лошадей, нагруженных золотом и серебром, ни верховой лошади или мула. Так, странствуя много дней, они добрались до города Сутри, в окрестностях которого нашли довольно безлюдную местность. Там они и поселились, рассчитывая, что Карл Великий вряд ли станет искать их в таком захолустье.

Семье надо было на что-то жить, и Милон, человек от природы не ленивый, нашел работу лесоруба. Он рубил деревья и продавал дрова – этого едва хватало на еду. Но для Роланда на столе за обедом всегда были хлеб, каша и мясо.

Роланд рос быстрее обычных детей, и уже в четыре года пошел в школу в город Сутри. Не было на свете другого мальчика столь талантливого в учении. За один день он узнавал больше, чем другие за неделю. Он был лучшим, но самым бедным среди учеников. Так продолжалось до его семилетия.

Когда Роланду исполнилось семь лет, в город Сутри приехал Карл Великий со всем своим двором. Пусть город не очень велик, зато в нем можно было хорошо отдохнуть после долгих походов. В честь своего приезда император издал указ, что всякого, кто придет к его двору, неважно, знатен он или нет, досыта накормят и напоят.

Роланд узнал об этом, когда играл с другими детьми. Он был первым во всех детских играх, и он первым смело отправился во дворец.

Роланд вошел в залу как раз во время обеда. Осмотревшись, он увидел за столами множество знатных рыцарей. Их богатая одежда поразила мальчика: у многих котты, надетые поверх туник, были вышиты причудливыми орнаментами, золотые пряжки на поясах сверкали драгоценным камнями. Во главе, перед самой большой тарелкой, полной мяса, восседал, как показалось мальчику, огромный человек с большой бородой и длинными волосами. Он был одет скромнее других, но его голову украшала корона. Увидев столько мяса на тарелке, Роланд, не обращая внимания на придворных, направился к ней, а когда слуги попытались помешать ему, раскидал их в стороны так, что один даже упал.

– Какой учтивый молодой человек, – рассмеялся Карл и приказал пропустить Роланда.

Подойдя к столу так близко, что мог дотянуться до тарелки рукой, Роланд начал хватать с нее куски мяса и поедать их с такой скоростью, что ни одна собака не смогла бы поспеть за ним. Не прошло и нескольких минут, как Роланд очистил тарелку.

Карла это очень позабавило, он приказал принести мальчику стул и еще одну тарелку мяса. Окружающие удивленно шептались, но Роланда это не беспокоило, он не смотрел по сторонам – его интересовало лишь то, что перед ним.

Наевшись до отвала, Роланд взял оставшуюся на тарелке еду и спрятал ее под рубаху. Карл, увидев это, спросил:

– Неужели ты не наелся? Что ты будешь делать с тем мясом и хлебом, что украл с моего стола и спрятал под рубаху?

– Я взял немного для матери и отца, – честно ответил мальчик. – Мой отец вынужден работать в лесу и не может прийти сюда.

Услышав Роланда, император позвал камергера и велел принести большую белую скатерть. Карл положил в нее во много раз больше мяса и хлеба, чем взял мальчик, а затем завязал узлом концы скатерти на его шее так, чтобы продукты было удобно нести.

– Ты правильно поступаешь, – сказал император, – что думаешь о родителях. Отнеси им хлеб и мясо, а я приказываю тебе завтра снова прийти сюда и пообедать с нами.

– С охотой и удовольствием, – ответил мальчик.

Роланд уже собрался уходить, но Карл остановил его.

– Скажи мне свое имя, смелый молодой человек.

– Родители меня назвали Роландом, а дети, с которыми я играю, зовут Орландино.

Когда же мальчик ушел, Нэм обратился к императору.

– Господин мой, здешние простые люди не могут назвать ребенка таким именем.

Тогда Карл позвал двух юношей из свиты.

– Идите за ним следом и выясните, кто его отец и мать.

Роланд никогда не был так счастлив. Покинув дворец, он побежал столь быстро, что и гончая собака не догнала бы его. Тем более что краем глаза Роланд заметил преследователей. Роланд знал каждую улочку в городе, каждую тропинку в прилегающем лесу, поэтому легко смог уйти от соглядатаев. Он словно растворился, не оставив никаких следов. Слуги ни с чем вернулись к Карлу.

– Бездельники, – сердито воскликнул император, – повесить вас мало! Завтра, если ребенок не придет во дворец, никто не притронется к пище, ни знатные, ни простые люди!

Роланд же, избавившись от слежки, счастливый и ликующий помчался дальше. Он вошел в дом и развернул скатерть, полную яств. Но Берта, вместо того чтобы обрадоваться, испугалась.

– Сынок, кто дал тебе все это?

– Матушка, – ответил он, – один очень добрый и обходительный господин из дворца. Он не только накормил меня досыта всем, что я хотел, но и подарил это вам.

– Как ты туда попал? – спросила Берта.

– Я играл с друзьями и услышал, как глашатай объявил, что каждый может прийти во дворец и его досыта накормят и напоят. Если бы ты была в городе, ты бы тоже смогла поесть.

Берта поняла, что это ее брат приехал и остановился в Сутри и теперь со всей свойственной ему щедростью угощает горожан.

– Ешь, матушка, и радуйся! Завтра я принесу столько же. Господин мне пообещал.

Однако Берта была совсем не рада.

Тем временем из леса вернулся Милон. При виде белого хлеба и сочного мяса его охватил восторг, более семи лет ему не доводилось есть такую пищу.

– Сынок, – сказала Берта, обращаясь к Роланду, – ты должен меня послушать. Я приказываю тебе не ходить во дворец.

Роланд же ответил:

– Хорошо.

Но его уста говорили одно, а в мыслях было совсем другое.

Когда Роланд отлучился, Берта обратилась к Милону:

– Плохи наши дела, мой господин. Тот, кем восхищается наш сын, – мой брат. Я это по скатерти узнала. Если он поймет, что мы здесь, тебя ждет виселица, а меня – костер.

Милон, услышав эти слова, опечалился. Они оба заплакали, предчувствуя неминуемую встречу с императором. Но Милон не беспокоился за сына, он был уверен, что при дворе Карла с ним ничего дурного не случится.

Берта считала иначе, она знала вспыльчивый нрав своего брата. На следующий день она заперла ребенка дома, не позволив ему никуда выходить. Но неугомонный Роланд нашел способ сбежать из лачуги и помчался во дворец.

Уже прошло время обеда, но за стол никто так и не сел. Каждый хорошо помнил вчерашние слова Карла. И когда Роланд вошел в двери, все несказанно обрадовались и начали трапезу.

Роланд снова разместился рядом с Карлом Великим и ел так жадно, что и лев мог бы позавидовать. Герцог Нэм обратился к императору:

– Государь, еще раз скажу вам, этот ребенок рожден не от крестьянина. Видите, какой он красивый? Голод делает его изможденным. Я могу сказать по взглядам, которые он бросает, что это сын какого-нибудь обнищавшего рыцаря, графа или паладина. Когда он вырастет, если не умрет раньше, то заставит плакать язычников и сарацинов. Это не шутка, мое сердце в этом уверено. Сейчас он опустил глаза. Посмотрите на него, когда он поднимет голову. Его взгляд как у льва, морского дракона или сокола. Нам непременно надо узнать его происхождение. Если отец его беден и согласится отдать мальчика нам, мы возьмем его с собой и воспитаем как рыцаря. При дворе он станет лучшим.

– Что ж, – ответил Карл, – будем к нему добры.

Когда Роланд поел, то сам больше ничего не просил. Герцог Нэм приказал принести скатерть, наполнить ее хлебом, мясом и добавить пару каплунов. Когда узел был упакован, мальчик отправился домой.

Император снова послал за ним соглядатаев, тех же, что и в прошлый раз. И Роланд снова легко ушел от них. Гнев Карла был неописуем.

– Клянусь Богом, пережившим страсти, – воскликнул он, – что двор не будет есть, если завтра Роланд не придет!

– Мой господин, – сказал Нэм, – позвольте мне самому заняться этим ребенком. Мы с моим оруженосцем Терисом последуем за ним. От нас-то он не спрячется.

После таких слов Карл успокоился и благословил герцога на это дело.

А Роланд уже входил в свой дом, продолжая петь сочиненную по дороге песенку:

Но Берта, услышав его и увидев продукты, снова заплакала. Милон же, развернув скатерть, уселся за стол и принялся за еду. Плакать ему совсем не хотелось.

Берта взяла сына на руки и расцеловала.

– Мальчик мой, – сказала она, – умоляю тебя, не ходи больше во дворец.

– Почему ты так этого не хочешь? – спросил Роланд. – Что тебя пугает? Я приношу тебе продукты, а ты плачешь? Если бы не ты, я бы ушел вместе с этими прекрасными рыцарями. Они заботятся обо мне, они меня кормят такой едой, которую я в жизни не видел! Когда одна тарелка пустеет, приносят вторую. Я прошу Бога, которому ты научила меня молиться, чтобы им никогда не пришлось уходить отсюда.

– Сынок, – ответила Берта, – не спрашивай меня почему, но поклянись, что больше не пойдешь во дворец.

– Матушка, – сказал он, – как я могу обещать! Вы с отцом заставляете меня жить в лесной хижине и терпеть голод, а во дворце много благородных господ. Раз тебе это угодно, я больше туда не пойду, однако не жди от меня никаких клятв.

Берта поняла, что убеждать мальчика бесполезно, но решила с утра тайком следить за тем, чтобы он не сбежал.

Следующим утром император, проснувшись, позвал герцога Нэма.

– Весь вечер я думал о мальчике Роланде, что приходит во дворец и поражает меня своей смелостью и аппетитом, – сказал Карл, – а потом мне приснился сон, что иду я по пустынной местности и огромный дракон налетает на меня. Я рублю его голову мечом, но меч только отскакивает от его стальной чешуи. Он уже готов вцепиться в меня когтями и разорвать на части, как вдруг откуда ни возьмись появляется лев. Сначала он мне кажется маленьким, но когда подбегает к нам, ставится все больше и больше. Его грива похожа на пламя. Он вцепляется зубами в горло дракона, легко перегрызает его, и чудовище падает замертво.

На что Нэм, подумав, ответил императору:

– Господин мой, я уверен, что это сон вещий, и всемогущий Бог с помощью сна говорит с вами. Дракон – это полчища неверных, которые грозят нам с границ нашей империи. А лев – это мальчик Роланд, что пока еще мал, но впоследствии станет великим воином. Сегодня вечером, если он придет во дворец, я выясню, кто его родители.

– Сделай же это, – сказал Карл, – а я тебя щедро отблагодарю. Выберешь все, что тебе захочется.

Время обеда уже подошло, а Роланда все не было. Слишком уж внимательно следила за ним Берта и не выпускала из дома. Однако стоило ей на мгновение отвлечься, как Роланд выскользнул за дверь. Он не бежал, а летел во дворец. И все равно опоздал. «Эх, молодежь!» – услышал он возгласы, когда входил в залу.

Неспроста герцога Нэма называли многомудрым. Он придумал, как проследить за Роландом, чтобы тот не смог скрыться от слежки.

Роланд пообедал, ему вручили скатерть с продуктами, и он уже направился к выходу, как Карл остановил его.

– Не спеши, мой мальчик, – сказал он, – я хочу порадовать твоего отца, занятого столь тяжелым трудом. Раз он не может прийти во дворец, то отнеси ему этот бокал вина, пусть он выпьет за мое здоровье. И постарайся не расплескать вино по дороге.

Роланду вручили большой бокал, до краев наполненный дорогим вином. Хитрость Нэма удалась, теперь Роланд шел медленно, опасаясь пролить ценный дар, и смотрел лишь себе под ноги.

Герцог Нэм и верный ему Терис следили за ним в отдалении, им даже не пришлось садиться на коней. Мальчик вышел из города и направился в лес. Но и там Нэм не терял его из виду. Наконец, впереди показалась хижина Милона. Берта стояла у двери и ждала сына.

– Мама, я принес не только продукты, но и вино для отца, – гордо сказал Роланд.

Он аккуратно поставил бокал и снял с себя узел с продуктами. Но Берта снова не была рада подаркам.

– Сынок, я просила тебя больше не ходить во дворец. Не к добру все это.

Пока она укоряла сына, из лесной чащи вышли Нэм и Терис. Увидев их, Берта сжалась от страха.

– Добрые люди, что вы ищете? Здесь нет того, кто вам нужен.

Но герцог сразу узнал ее. Несмотря на лишения, Берта оставалась столь же прекрасной, что и раньше. Нэм немедленно преклонил перед ней колени.

– Госпожа, – сказал он, – не бойтесь нас. Мы не причиним вам вреда.

Роланд, увидев незваных гостей, схватил шест, стоявший у стены, и, возможно, ранил бы им герцога в голову, но мать остановила ребенка. В это время из леса вернулся Милон с огромной вязанкой дров. Увидев старых знакомых, он с размаху бросил дрова на землю, так что от удара земля содрогнулась у них под ногами, и собрался было бежать, но Нэм остановил его:

– Не уходи, – закричал он, – тебя не накажут!

Затем сказал Терису, чтобы тот немедленно отправился в город и заказал одежду для сестры императора и Милона, а для мальчика – особый парадный наряд: льняные штаны, сапоги из оленей кожи, шелковую тунику и поверх нее – котт, сшитый из четвертей, одна из которых была бы с королевским знаком. Терис быстрее ветра примчался в город, где приказал лучшим портным сшить за ночь самую богатую одежду. На деньги он не скупился.

Перед визитом во дворец Милон и Берта привели себя в порядок и переоделись. И Роланд, конечно же, не был забыт. Когда он увидел себя в новой одежде, то очень обрадовался – ему никогда не приходилось так наряжаться. Вместе они отправились в город, но у входа во дворец их опередил герцог Нэм, который первым вошел в зал и предстал перед Карлом.

Император, увидев его, спросил:

– Ну что, ты узнал, кто родители мальчика?

– Я все выяснил, но вы обещали мне подарок, если я это сделаю.

– Это правда, – ответил Карл, – что же ты хочешь?

– Мне не нужно ни серебра, ни золота. Я знаю, что ваша щедрость, как и ваша милость безгранична. И в качестве дара я прошу лишь одно – не наказывать Милона и Берту.

– Но где же эти изменники! – воскликнул Карл.

Тем временем в зал вошли Роланд, Милон и Берта. Карла на мгновенье охватила ярость, он взял нож, что лежал рядом с ним, но не успел даже замахнуться – Роланд подскочил к Карлу и сжал его руку столь сильно, что под ногтями появилась кровь. Однако это только обрадовало императора. «Этот парень будет соколом христианства», – подумал он.

Затем Карл сказал Нэму:

– Что ж, будет тебе твой подарок.

Берта и Милон, преклонив колени, стали просить милости и прощения. Карл слушал их молча, хмуря брови. Он не отвечал ни да, ни нет. К счастью, Бог дал им Роланда, ибо тот неожиданно для всех заявил:

– Послушай, любезный господин, подаривший мне каплунов, если ты обидишь моих отца и матушку, я тебе так врежу по зубам, что ты пожалеешь о своем рождении.

Когда Нэм услышал эти слова, он, смеясь, сказал Карлу:

– Когда этот молодой человек рядом, берегись обижать его мать.

Император тоже развеселился и, посадив мальчика на колени, расцеловал его.

– Ты так смел, что я готов считать тебя своим сыном. Не сердись, твои родители не будут наказаны.

– Мой господин, – сказал Нэм, – осталось еще одно. Поскольку вы помиловали родителей, сделайте то, что прославит вас на века. Пусть Берта возьмет ребенка на руки и Милон женится на ней при вас, на глазах рыцарей и пехотинцев.

– Это превосходный совет, – ответил Карл, – если они станут законными мужем и женой, никто не посмеет обзывать мальчика бастардом, и это будет большое благо для него.

– И он в благодарность, – добавил Нэм, – будет верен вам. Это хорошее дело.

Тогда заговорил Милон, обращаясь к Карлу:

– Мой господин! С тех пор как мне пришлось покинуть Францию, мы жили в лесу, я с утра до вечера заготавливал дрова и носил вязанки, чтобы прокормить ребенка и мою милую жену. Я надеюсь, что благодаря вашему милосердию, эта не подобающая мне работа осталась позади. Я хочу быть рядом с вами, участвовать в сражениях и битвах с язычниками.

– Да будет так, – ответил Карл.

Принесли кольца. Берта взяла сына на руки, и император собственноручно вручил кольца Берте и Милону. Свадьба проходила в присутствии всего двора: герцогов, графов, баронов и простых дворян Востока и Запада. Карл был очень доволен собой, но при этом не забывал и о священных обязанностях: по совету герцога Нэма он посвятил многих желающих носить оружие во славу Франции в рыцари.

Роланд, одетый в наряд, говорящий о его королевской крови, с гордым видом расхаживал по залу. Все окружающие умилялись им и повторяли: «Это будет лучший рыцарь, какого когда-либо знала земля. Он станет защитником нашей империи от язычников, сарацин и славян».

Вот и конец моего повествования.

* * *

Жан выдохнул и отер пот со лба, словно он не рассказывал историю, а пахал землю.

– Я слышал от Мишеля Леклера, – сказал Грендор, – жесту, в которой Роланд рождается очень слабым мальчиком и они с Бертой живут в Бретони, а Милон находится в изгнании. Мальчик обретает силу и вырастает крепким и здоровым воином. А затем Карл вынуждает сестру выйти замуж за графа Ганелона, о коем у нас еще пойдет речь.

– Чего только не рассказывают, – сказал Бертран. – Например, что Карл Великий и Берта – дети одних и тех же родителей, а не сводные брат и сестра. Карл Великий замечает интерес сестры к Милону и начинает следить за ними. Берта сама убеждает Милона проникнуть к ней в спальню, и герцог Нэм устраивает их брак. И они не бегут от Карла, он сам прогоняет их из дворца.

– Да, – добавил Грендор, – я слышал песни и о том, что Роланд был плодом любви Карла Великого и его сводной сестры, причем иногда ее зовут не Берта, а Жиль. Согрешив с сестрой, он выдает ее замуж за Милона, тот, воспитав ребенка, умирает, и Берта-Жиль выходит замуж за Ганелона…

– Однако потом, в других песнях все считают его племянником Карла и сыном Милона. Пусть так будет и в нашей истории, – закончил Жан.

Тут в разговор неожиданно вмешался юный Готье:

– Отец, а помнишь, когда я был маленьким, ты мне рассказывал сказку о маленьком Роланде, Милоне и великане, укравшем талисман Артура.

– Да, конечно же, я ее помню. А сколько раз потом ты рассказывал ее мне, – рассмеялся Жан, – и каждый раз по-новому. Поделись же ею с нами.

– Мне неловко перед такими известными мастерами…

– Давай, – подбодрил мальчика Бертран, – не стесняйся. Все мы с чего-то начинали.

И тогда Готье взял виелу, провел смычком по струнам и, не глядя на слушателей, еще не сломавшимся высоким детским голосом запел.