Читать книгу Махабхарата. Рамаяна (сборник) - Эпосы легенды и сказания - Страница 31

Пришел Сахадева в наряде пастушьем.

С пастушеским он говорил простодушьем.

Пришел, – и Вираты услышал он слово:

«О, кто же ты, бык среди рода людского?

О, кто ты, красавец в пастушьей одежде?

Тебя во дворце я не видывал прежде».

Ответил врагов низвергатель могучий, –

Казалось, что ливень пролился из тучи:

«Из касты умельцев, – стою перед всеми, –

Пастух я по имени Ариштанéми.

Служил я пандавам усердно и честно,

Но где эти львы – мне теперь неизвестно.

Пришел я к тебе, чтоб стеречь твое стадо,

И знай, что иного царя мне не надо».

Вирата ответил: «Ты жрец или воин?

Ты с виду царем величаться достоин!

Ты слишком высок для простого удела.

Скажи, из какого пришел ты предела?

Что можешь ты делать, уменьем богатый?

Какой от меня ты потребуешь платы?»

Сказал Сахадева: «Есть братья-пандавы,

А старший – Юдхиштхира, царь мудроправый.

Числом восемь раз по сто тысяч, – коровы

Царя, плодовиты, красивы, здоровы,

Десятками тысяч, не зная напасти,

Пасутся в стадах одинаковой масти.

Тантипала, танти-веревки владетель,

Я – рода коровьего друг и радетель.

«Он ведает все, – удивлялись мне слуги, –

Что было, что есть и что будет в округе!»

В то время премного доволен был мною

Юдхиштхира, правивший гордо страною.

Я знал, как корову лечить от болезни

И средства какие корове полезны,

Чтоб стельною стала; я знал благородных

Быков: я коров приводил к ним бесплодных,

И те, лишь мочу их понюхав, телились,

Своим молоком с нами щедро делились».

«Прими мое стадо, – ответил Вирата, –

Да будет положена пастырю плата».

Пошел Сахадева к коровьему стаду.

Не узнан владыкой, вкушал он отраду.

Явился другой – богатырь настоящий,

Но в женской одежде, нарядной, блестящей.

Звенели браслеты его и запястья.

Как слон с наступленьем поры сладострастья,

Он был, многодоблестный, грозен и страшен,

Хотя, как прелестница, златом украшен.

С пронзающими, как железо, глазами,

С распущенными – ниже плеч – волосами,

С безмерною мощью, с могучею дланью,

Пошел он навстречу царю и собранью.

Того, чье чело несказанно блистало,

Того, под которым земля трепетала,

Того, кто родился на свет исполином,

Того, кто был Индры всегрозного сыном,

Того, кто предстал в одеяньях узорных,

Увидев, Вирата спросил у придворных:

«Откуда пришел он, могучий и статный?»

Царю ни простой не ответил, ни знатный.

Воскликнул тогда государь изумленный:

«О всеми достоинствами наделенный!

Ты молод и смелости полон крылатой,

Могуч, как слонового стада вожатый!

Сними же ты косу, сними и браслеты,

И серьги, что в уши неженские вдеты!

Тебе не к лицу, богатырь, побрякушки!

В пучок собери волоса на макушке,

Как лучник оденься в броню и кольчугу,

Промчись в боевой колеснице по лугу!

С моими сынами, со мною ли вскоре, –

Сравняйся: я стар и нуждаюсь в опоре.

Возвысься в державе над всеми бойцами, –

Такие, как ты, не бывают скопцами!»

Ответствовал Арджуна: «Царь многовластный!

Я – ловкий плясун и певец сладкогласный.

Учителем танцев, – уменьем прославлен, –

Да буду к царевне Уттáре приставлен.

Не думаю, царь, что сочтешь ты уместным

Рассказ о моем недостатке телесном:

Во мне увеличит он боль и досаду!

Владыка, ты знай меня как Бриханнаду,

Как дочь или сына, чья доля – сиротство».

А царь: «Я увидел твое благородство.

Учителем танцев к царевне Уттаре

Тебя приставляю, но я в твоем даре

Весьма сомневаюсь: скорей твое дело –

Страной управлять, что не знает предела!»

Был тот Бриханнада владыкой испытан.

Увидели: правду царю говорит он.

Искусно поет он и пляшет отменно,

А то, что он евнух, – увы, несомненно!

К царевне властитель послал его старый:

Да в танцах наставником будет Уттары.

Царевну, а также служанок царевны,

Воитель, когда-то столь грозный и гневный, –

И пенью и танцам учил Бриханнада,

И в этом была для подружек отрада.

Никто, – ни в стране и ни в царском чертоге, –

Не ведал, что этот плясун легконогий,

Сей евнух, чей голос так тонок, как птичий, –

Есть Арджуна, Завоеватель Добычи{33}!

Затем на сверкающем травами лоне,

Где гордо паслись государевы кони,

Еще появился воитель, и слугам

Казался он вспыхнувшим солнечным кругом.

Рассматривать стал он коней укрощенных.

Вирата спросил у своих приближенных:

«Откуда пришел этот муж богоравный?

С вниманьем каким на земле многотравной

За нашими он наблюдает конями!

Бесспорно, знаток лошадей перед нами.

Скорей приведите пришельца: наверно,

Он отпрыск бессмертных, чья сила безмерна».

Воитель сказал государю: «С победой,

О царь, подружись и печали не ведай!

Знаток лошадей, я мечтаю возничим

Служить при царе, наделенном величьем».

Вирата сказал: «Богатырь мощнолицый,

Я дам тебе деньги, жилье, колесницы,

Ты станешь возничим моим, о пришелец.

Откуда ты родом, знаток и умелец?»

Ответствовал Накула речью такою:

«Юдхиштхиры некогда был я слугою,

Был царским возничим и главным конюшим, –

Смотреть не могу на коней с равнодушьем!

Быть стражем коней – вот мое увлеченье,

Искусен я в их обученье, в леченье.

Среди жеребцов и кобыл неисчетных,

Мне вверенных, не было робких животных,

Растил их, берег я для битв и забавы…

Я – Грантхика: так меня звали пандавы».

Тогда повелителя речь зазвучала:

«Отныне тебе отдаю под начало

Я всех лошадей своих, все колесницы,

Всех конюхов нашей страны и столицы.

Но, с царственным станом и властным обличьем,

Как можешь ты конюхом быть иль возничим?

Гляжу на тебя – и волнуюсь, не скрою:

Не сам ли Юдхиштхира передо мною?

О, где он, владыка великоблестящий,

В какой он блуждает неведомой чаще?..»

Так юноша, словно бессмертных вожатый,

Был принят с почетом и лаской Виратой.

Потомки Панду, подчиняясь обету,

В скорбях и мученьях скитаясь по свету, –

Владыки приют обрели на чужбине:

У матсьев, неузнанны, жили отныне.