Читать книгу Заметки млекопитающего - Эрик Сати - Страница 28

Кабаре с дурной репутацией, к которой уже нечего прибавить, играло – и продолжает играть – весьма значительную роль в Литературной и Художественной жизни. Увы! в настоящее время мы видим, как интеллигенция не боится – по меньшей мере – показываться в кафе и сидеть там (причем даже на террасе) у всех на виду, забывая о сдержанности, которую приличный человек должен проявлять по отношению к себе самому – и, хотя бы немного, по отношению к другим. Разве не оскорбляют Мораль все эти демонстративные аперитивы? Эти публичные вакханалии? Эти ужасные возлияния?

Разумеется, и мне случается заходить в пивную, однако я таюсь – не из позорного лицемерия, а из чувства предусмотрительной сдержанности – и думаю лишь о том, чтобы меня не увидели. Я бы устыдился, если бы меня заметили, ибо, как говорил Альфонс Алле, «это может сорвать брак».

Некогда я бывал в «Ша Нуар», – как, впрочем, и Морис Доннэ, – и часто посещал «Оберж дю Клу», но, разумеется, тайком, и заходил туда лишь в часы между трапезами, – которые устраивал себе в другой близлежащей таверне.

В общем, я не завсегдатай Кафе. Я предпочитаю им Пивные. Да.

Прежние Кафе весьма отличались от современных: это были скорее кабаре, и напитки не имели ничего общего с теми, которые нам предлагаются сегодня в барах, кабачках, «tea-rooms» или в винных погребках, встречающихся во время наших прогулок по городу. Там пили «крепко», очень «крепко». В своих «давних воспоминаниях» один из моих предков – долгое время служивший лейтенантом копьеносцев-протазанщиков – рассказывал, что нередко осушал «зело много чарок» вместе с Рабле в «Пом де Пен», знаменитом кабаре на углу улиц Копо и Конрескарп-Сен-Марсель, за воротами Борде (в 1853 году улица Копо была переименована в улицу Ласепед).

Какое красивое кабаре! Вийон в нем бывал задолго до Рабле, который встречался там с Деперье, Доле, Маро и моим предком.

Мой предок – как и все бравые вояки – предавался невообразимо длительным попойкам, при этом рассказывая уйму историй, из-за острой пикантности коих его горло пересыхало, и рука все время тянулась за кружкой. Досадно, что ему не довелось знать Вийона: тот мог бы изрядно «поднабраться», – позволю себе заметить.

К сожалению, с какого-то момента Вийон «помертвел» – и уже не думал выпивать, даже маленькими глоточками; да и мой предок родился спустя много лет после смерти Вийона. Довольно веские причины, которые не позволили им сблизиться. Да.

Курьезные были времена, когда поэт мог вести такую сомнительную жизнь, не теряя ни таланта, ни достоинства. Религиозные писатели следующих веков показывались в кабаре не очень часто. Боссюэ и Массийон, кажется, подобных мест сторонились. И, вне всякого сомнения, правильно делали. Возможно, их произведения от этого пострадали бы, а их слава наверняка поблекла. Да.

Буало, Расин, Фюретьер, Лафонтен, Шапэль, адвокат Мовийэн, советник Брийяк и другие прекрасные умы назначали друг другу встречи в «Бутэй д’Ор» на площади Симетьер-Сен-Жан (на этом месте сейчас находится казарма Лобо). В этом кабаре Расин написал «Сутяг». Даже трудно представить, не правда ли?