Читать книгу Сильнодействующее средство - Эрик Сигал - Страница 3

ДНЕВНИК ИЗАБЕЛЬ

16 ноября

Меня зовут Изабель да Коста. Мне четыре года, я живу в Калифорнии, в городе Клермонт-Меза, с родителями и старшим братом Питером. Год назад мама с папой вдруг обнаружили, что я умею читать. Они очень обрадовались и стали водить меня к разным людям, которые давали мне читать всякие вещи.

Теперь я жалею об этом, потому что Питер больше не хочет со мной играть. Может быть, если я спрячу этот дневник и не стану никому показывать, он снова со мной подружится.

Пока что я больше играю сама с собой, сочиняю всякие истории и думаю. Например, мне не дает покоя одна песенка. В ней поется: «Ты, звезда, свети, свети. Как же мне тебя найти? Дай мне, звездочка, ответ: что такое этот свет?» И ответа не дается.

Папа, а он у меня очень умный, объяснил мне, что звезды – это огромные шары раскаленного газа. Они от нас так далеко, что мы их видим как крошечные огоньки. И хотя свет распространяется в пространстве быстрее всего другого, до нас он идет многие годы.

Я хотела узнать об этом побольше. И папа обещал рассказать мне о Солнечной системе – если я выйду из песочницы и вымою ручки перед ужином.

На ужин был шоколадный пудинг – мой любимый.

* * *

Ужасно появиться на свет умственно отсталым, но мало кто представляет, что не менее ужасно родиться вундеркиндом. Изабель да Коста знала это по себе.

В роду ее мамы и папы не было гениев, поэтому они представить себе не могли, что когда-то их дочку назовут «Эйнштейном в юбке». Больше того, ее отец, Реймонд, дважды заваливал защиту докторской степени по физике в университете Сан-Диего. Однако на кафедре оценили его неослабный энтузиазм и предложили ему не преподавательскую, а техническую должность. Теперь он назывался младшим инженером и должен был готовить аппаратуру к лекциям и лабораторным занятиям.

Не об этом мечтал Рей, но радовался уже тому, что остался при университетской лаборатории, пусть и в скромном качестве. Он был так увлечен своей работой, что очень скоро сделался незаменим. И наградой ему стала Мюриэл Хэверсток.

В один прекрасный день эта пухленькая, жизнерадостная брюнетка, специализировавшаяся по музыке, обратилась к Реймонду за помощью – она страдала от типичной женской робости перед точными науками.

– Пожалуйста, помогите мне, – обратилась она к рыжеволосому коренастому лаборанту. – Мне этот курс нужен для диплома, а если вы мне не поможете, я в жизни не налажу этот осциллограф.

К тому моменту, как Рей научил ее измерять резонанс в колебательном контуре, он уже был по уши влюблен.

Когда прозвенел звонок, возвещавший окончание занятий, Рей призвал на помощь всю свою храбрость и пригласил девушку на чашку кофе.

– С удовольствием, – ответила она. – Только тебе придется подождать, у меня репетиция в оркестре.

Сердце его забилось.

– Отлично.

– Хорошо. Тогда заходи в аудиторию около половины восьмого, – продолжала девушка. – Может, даже услышишь наше пиликанье.

Реймонд пришел пораньше, сел в заднем ряду и стал смотреть, как Эдмундо Циммер дирижирует Концертом ре минор Баха для двух скрипок и оркестра. К его удивлению, Мюриэл как раз была в числе двух солистов. Дуэт был исполнен превосходно.

– Вообще-то я сюда приехала изучать английский, – рассказывала она за ужином. – Но когда попала в оркестр, Эдмундо обратил меня в свою веру. Он такой обаятельный – и нисколько не ожесточился после аварии.

– А что с ним случилось? – полюбопытствовал Реймонд. – Я заметил только, что у него руки какие-то деревянные.

– Он талантливый скрипач – был восходящей звездой в Аргентине, когда попал в аварию. Ударился о приборную панель, и в результате – паралич плечевого пояса. Так что теперь самое большее, что он может делать в музыке, – это дирижировать таким собранием дилетантов, как наш оркестр. Я восхищаюсь его мужеством.

Они рассказывали друг другу о себе, и Реймонд признался, что на нем стоит клеймо неудачника и что выше его сегодняшнего положения ему вряд ли удастся подняться. Удивительно, но после этого признания он показался Мюриэл только симпатичнее. Чем-то его отношение к своей профессиональной неудаче напоминало ей стойкость духа Эдмундо Циммера.

Они поженились.

И зажили счастливо.

* * *

После окончания университета Мюриэл нашла себе место учителя музыки в школе и до последних сроков беременности продолжала играть в оркестре.

10 июля 1967 года Реймонд да Коста стал счастливым папашей: у него родился сын. Головку младенца покрывал рыжий пушок. Рей дал себе слово, что Питер будет иметь все, чего был лишен в детстве он сам. И перерыл библиотеку в поисках книг по развитию ребенка.

Мюриэл радовалась, что муж проявляет такой интерес к воспитанию сына, – ровно до тех пор, пока не заметила обратной стороны этого интереса.

– Реймонд, что это значит? – воскликнула она, случайно наткнувшись на тетрадь мужа, содержащую детальный, день за днем, отчет об интеллектуальном развитии ребенка.

Точнее сказать, это была регистрация замеченных папочкой «дефектов».

Реймонд не был расположен к объяснениям.

– Мюриэл, я намерен отвезти Питера на консультацию. Мне кажется, он не в полной мере реализует свои возможности.

– Но ему еще только два года! – возразила она. – Ты что, хочешь, чтобы он в таком возрасте интересовался ядерной физикой?

Ответ мужа поверг Мюриэл в замешательство.

– Нет. Но было бы вполне естественным, если бы он мог выполнять простейшие арифметические действия с помощью вот этих разноцветных кубиков. Откровенно говоря, Мюриэл, боюсь, наш сын далеко не гений.

– И что с того? Он милый, славный мальчик. Или ты думаешь, если б ты был профессором физики в Принстоне, я любила бы тебя сильней?

Глядя ей прямо в глаза, Реймонд ответил:

– Да.

* * *

Мюриэл решила, что, если у них появится второй ребенок, чрезмерное внимание Реймонда к развитию Питера поневоле ослабнет.

Когда она говорила об этом, муж так обрадовался, что в тот же день явился с работы с красиво упакованным термометром для определения момента овуляции. Судя по тому, с каким необычайным жаром он бросился заниматься сексом, в нем с новой силой вспыхнул энтузиазм экспериментатора.

Почти сразу Мюриэл забеременела.

На протяжении всех девяти месяцев Реймонд был заботлив и нежен. Он не уставал оказывать жене знаки внимания. Прочесывал аптеки в поисках новейших витаминов, ходил с ней на все приемы к врачу, помогал делать гимнастику для беременных, утешал, когда она проявляла признаки беспокойства.

В марте 1972 года Мюриэл без всяких осложнений родила дочь.

Девочка?!

К такому повороту событий Реймонд не был готов. Почему-то ему казалось, что у него будут рождаться одни сыновья. Не слишком научный подход для человека, близкого к науке.

Зато Мюриэл была на седьмом небе от счастья. Она не сомневалась, что Рей быстро поддастся очарованию их малышки и не станет тешить себя абсурдными надеждами отослать ее в Йельский университет еще в памперсах.

Поначалу интуиция ее как будто не обманула. Реймонд был заботлив и нежен с их ясноглазой дочуркой. Имя девочке дали в честь его матери – Изабель. Мюриэл с удовольствием подолгу читала дочери книжки, а та, словно зачарованная, слушала и, казалось, чувствовала себя в своей стихии.

В первое время Реймонд как будто не замечал того, что, играя со своими сверстниками, чья речь еще сводилась к нечленораздельным звукам, его дочь говорила развернутыми фразами.

Но самое поразительное было впереди.

Убирая остатки с праздничного стола по случаю третьего дня рождения Изабель, оттирая пятна мороженого с ковра и липкие отпечатки детских пальчиков со стены, Мюриэл вдруг услышала звонкий, как колокольчик, голосок.

– «Бабар пробует читать, но не может сосредоточиться, мыслями он сейчас не здесь. Он пытается что-то писать, но снова отвлекается. Он думает о жене и ребенке, который должен появиться на свет. Будет ли он красив и силен? До чего же трудно ждать, пока исполнится твое заветное желание!»

Эту сказку Мюриэл дочери еще не читала. Судя по всему, девочка развернула подарок и решила прочесть книжку самостоятельно.

В первый момент Мюриэл опешила. Она не знала, что предпринять. Ей не хотелось привлекать внимание мужа к столь неординарному событию, но надо было убедиться, что это не игра ее воображения.

Она тихонько вышла из столовой и позвала Реймонда. И вот они оба, остолбенев, стояли в дверях и смотрели, как их хорошенькая дочурка, знакомая с буквами только по «Улице Сезам», без запинки читает текст из новой книжки.

– Как она умудрилась научиться этому незаметно от нас? – удивилась Мюриэл.

На этот раз она вполне разделяла ликование мужа.

Реймонд не ответил. Он еще не осознал до конца, что у него такая умная дочь, но уже твердо решил положить все силы на то, чтобы до конца выявить ее возможности.