Читать книгу Сборник. Победители (1812-1814). Было дело. За Родину! - Евгений Дудкин - Страница 15

1. Подготовка.

К Бородинскому полю Наполеон привел 135 тысяч солдат. Это были самые выносливые, храбрые, опытные и боеспособные воины. Только такие смогли выдержать изнурительный, сопряженный с постоянными боями поход от границы. Ни суровый и непривычный климат, ни недостаток продовольствия, ни ожесточенное сопротивление русских не остановили их. Были неудачные бои, серьезные потери, но они неудержимо продвигались вперед. К генеральному сражению подошел цвет наполеоновской армии. Французы верили, что им необходимо сделать последнее усилие и Россия будет повержена.

После взятия Шевардинского редута, Наполеон 25 августа дважды в этот пасмурный день со своим штабом объезжал позиции, очень внимательно рассматривал расположение русских войск, их укрепления, рельеф местности, часто останавливался, беседовал с начальником штаба маршалом Бертье, другими маршалами и генералами, давал распоряжения о размещении своих корпусов, дивизий и полков, указывал позиции для артиллерии. К вечеру план сражения был готов – атаковать первому, обрушить на слабый левый фланг русских всю мощь корпусов Нея, Даву (три пехотные дивизии из пяти), Жюно, Понятовского и трех резервных кавалерийских корпусов Мюрата, всего, примерно, до 70.000 человек, создав подавляющее численное превосходство, разгромить армию Багратиона, окружить и, прижав к Москве-реке остальные войска Кутузова, уничтожить их. Большие батареи снесут русские укрепления. Многочисленная и умелая кавалерия будет содействовать пехоте и стремительно сама атаковать большими массами, лишит противника маневра и довершит его разгром. План маршала Даву о скрытном обходе левого фланга русских был отвергнут из-за большого риска ослабить фронт и опасности движения по лесистой местности, малопригодной для такого обхода. Наполеон остался верен своим традициям. Местность и расположение русских войск не давали возможности для поиска других вариантов действий и был избран наиболее приемлемый. Штабные офицеры нанесли на карты отсутствующие на них деревни, овраги, ручьи, леса и кустарники и императору была представлена очень подробная карта места предстоящего сражения. Вечером войскам было зачитано воззвание Наполеона, которое было встречено с восторгом. Все было готово к битве.

Поле сражения представляло из себя равнинную сильно пересеченную речками, ручьями и оврагами местность с несколькими пологими возвышенностями. Вся русская позиция прикрывалась естественными преградами для наполеоновских войск. Одновременно лесами от них были скрыты русские резервы и их перемещения в ходе сражения.

Правый фланг русской армии в районе деревни Маслово, занятой отрядом казаков Власова, упирался в берег Москва-реки. К югу от Маслово и до деревни Горки расположились русские Второй генерала Багговута и Четвертый генерала Остермана пехотные и Второй кавалерийский генерала Корфа корпуса. За ними встали Первый кавалерийский корпус генерала Уварова и казаки Платова. Подходы к Горкам защищали редут и несколько мощных батарей, под огнем которых находилось Бородино, Новая Смоленская дорога и промежуток между рекой Колоча и Курганной батареей.

Дальше на юго-запад позиция шла по небольшим перелескам и крутому высокому (до 15 метров) берегу реки Колоча до села Бородино. Через село с запада на восток проходила Новая Смоленская дорога. Бородино, лежащее на левом берегу Колочи напротив впадения в нее ручья Стонец, занял Лейб-гвардии Егерский полк. В Горках, на высотах, защищенных несколькими укреплениями и батареями, Кутузов расположил свой командный пункт. Шестой пехотный корпус Дохтурова и Третий кавалерийский корпус Крейца встали на фронте от Горок до северных скатов Курганной высоты.

Далее позиция от слияния ручья Стонец с Колочей шла строго на юг. За этим местом на холме, получившим название Центральная батарея, Курганная высота или позднее – батарея Раевского, был построен редут с двухметровыми брустверами, широким семиметровым рвом и высоким контрэскарпом. С фронтальной части редута и на его флангах были вырыты в несколько рядов «волчьи ямы» и местами врыт деревянный частокол из затесанных бревен – полисад. Редут защищали 46 орудий, 12 из которых, принадлежащих 26-й батарейной роте подполковника Шульмана 2-го, были размещены внутри укрепления у амбразур. На кургане были выставлены 26-я пехотная дивизия генерала Паскевича из Седьмого пехотного корпуса генерала Раевского.

Восточнее, у деревни Князьково, расположились гвардейская и сводно-гренадерская дивизии Пятого пехотного корпуса генерала Лаврова, а также Первая кирасирская дивизия.

Курганную высоту от противника отделял кустарник и заливном луг, который с юга на север пересекали обмелевшая за лето речка Каменка и Семеновский ручей, протянувшийся от Колочи до Утицкого леса. Ручей протекал по дну одноименного глубокого, местами заболоченного оврага и являлся весьма серьезной естественной преградой для французов, особенно для их кавалерии. Дополнительное неудобство для противника представлял приток Семеновского ручья – Свитенский ручей, мешавший развертыванию войск для атаки Курганной батареи. Этот участок фронта был прикрыт егерями бригады Гогеля, частью войск Раевского (12-я пехотная дивизия генерала Васильчикова, расположенная у южного подножия Курганной высоты) и резервной артиллерией. За ним встал 4-й кавкорпус.

Еще южнее на левобережье Семеновского оврага были построены три люнета (чаще встречающиеся определение этих укреплений – флеши, то есть, земляные укрепления в форме тупого угла с почти незащищенным тылом), расположенные таким образом, что могли поддерживать ружейным и артиллерийским огнем друг друга. Были вырыты широкие, до 4 метров, рвы, насыпаны валы, амбразуры для орудий укреплены плетенными турами с землей. Этот участок фронта защищали войска 8-го пехотного корпуса генерала Бороздина (три пехотные дивизии) и 52 орудия. Северная и Южная флеши, а также названная Багратионом «Ближняя» (к Семеновскому) флешь были построены еще 23—24 августа. Причем «Ближняя"с 4 орудиями, от взора неприятеля была закрыта Северной и дополнительно хорошо замаскирована. Она держала под обстрелом пространство между Южной и Северной. Наличие этой флеши для французов стало неприятным сюрпризом. О ее существовании они узнали только утром уже после начала наступления. Перед боем со стороны французов просматривались только Северная и Южная. Флеши заняли Вторая сводно-гренадерская и 27-я пехотная дивизии. чуть сзади и немного левее них расположились Ахтырский гусарский и Новороссийский драгунский полки.

Немного севернее и в 500 метрах сзади флешей на правой, восточной стороне Семеновского оврага, перпендикулярно ему на небольшой возвышенности раскинулась деревня Семеновское. В середине деревни было построено серьезное укрепление с амбразурами, рвом, валом. В нем разместились 24 орудия. Слева и справа деревни были расставлены дополнительно 12 и 6 орудий. По кромке оврага были оборудованы дополнительные позиции. Такое размещение артиллерии позволяло держать под сильным обстрелом подступы не только к флешам, но и южные скаты Курганной батареи.

Заранее разрушенное Семеновское заняла Вторая гренадерская дивизия. Левее нее встала Вторая кирасирская дивизия генерала Дуки. Позднее сюда же подошла бригада из 1-й кирасирской дивизии. За кирасирами, между Семеновским и Утицким лесом, встали драгуны и уланы из корпуса Сиверса.

За восточной околицей деревни на двух невысоких холмах были устроены еще две батареи и дальше начинался довольно густой березовый лес.

К югу от флешей лес, становившийся все гуще и болотистее, подходил к деревне Утица, за которой на холме было возведено укрепление. Утицкий лес был занят егерскими полками Шаховского, которые являлись связующим звеном между войсками на флешах и крайней оконечностью левого фланга русской армии, где располагались Третий пехотный корпус Тучкова 1-го со своей артиллерией, казаки Карпова и Московское ополчение.

Протяженность русской позиции от Москва-реки до деревни Утица с севера на юг составляла примерно 8 километров. От ставки Кутузова до Семеновского было 3 километра, до Утицы – 5, основные позиции и расположение русских войск вплоть до Утицкого леса из Горок просматривалось достаточно хорошо.

Французская армия с севера на юг расположилась в следующем порядке.

От деревень Беззубово до Валуево по берегам рек Колоча и Война напротив села Бородино встал корпус итальянского вице-короля Евгения Богарнэ, усиленный двумя дивизиями из корпуса Даву, занявших позиции напротив Курганной батареи русских, и резервным кавалерийским корпусом Груши. У Шевардино расположились гвардейские дивизии, перед ними – армейские корпуса Жюно и Нея, за разрушенным шевардинским редутом – артиллерийский резерв. Южнее, перед лесом, прикрывающим русские флеши, выстроились пехотные дивизии Дессе и Компана из корпуса Даву. Дивизия Фриана, наиболее многочисленная и боеспособная в этом корпусе, и гвардейская дивизия Клапереда – «Легион Вислы», оставалась в резерве Даву и Нея напротив левого фланга русской армии. Южнее Шевардинского редута были размещены резервные кавалерийские корпуса Латур-Мобура, Нансути и Монбрена. Разноцветные бесчисленные ряды конницы, освещаемые августовским солнцем, представляли грозное зрелище. невозможно было себе представить, как вообще возможно будет остановить эту громаду. Мощные батареи объединенной корпусной и приданной артиллерии Фуше (3-й корпус маршала Нея), Пернети (1-й корпус маршала Даву) и Сорбье между ними с гвардейскими гаубицами, заняли позиции на правом фланге напротив флешей.

Еще южнее, на Старой Смоленской дороге напротив деревни Утица встал корпус Понятовского, который должен был действовать вдоль дороги, а также через лес во фланг русским войскам на флешах.

В сражении должны были быть задействованы все 587 артиллерийских орудий. Наполеон, демонстрируя свой талант великого полководца, сумел расположить войска таким образом, что до начала активных боевых действий было достаточно сложно определить, где будет нанесен основной удар – в центре или на флангах противника. Войска были расставлены почти равномерно по всему фронту и чуть более компактно чем русская армия.

Постройка французами 24 – 25 августа на своем левом фланге укреплений для размещения в них значительного числа артиллерийских орудий, что могло свидетельствовать об избрании здесь оборонительной тактики, переход на правый берег Колочи и постепенное смещение основных сил наполеоновских войск в ночь с 25 на 26 августа южнее, уступом, по сравнению с русской, все-таки давали Кутузову основание считать, что их главный удар будет нанесен по войскам Багратиона. Как показал ход сражения, умудренный многолетним боевым опытом, военный инженер по образованию, хорошо изучивший тактику Наполеона и знавший о значительном численном преимуществе французской армии, русский полководец достаточно точно оценил позицию и рассчитал возможные действия сторон. Еще 22 августа, когда русская армия только пришла на бородинское поле, Кутузов от Колоцкого монастыря осмотрел окрестности. До сражения он еще несколько раз на коляске и верхом объезжал позиции. Был немногословен со своим декоративным начальником штаба Бенигсеном, которого не мог терпеть и игнорировал все его советы, выслушивал предложения других генералов, соглашался с ними, но все сделал по-своему. Квартирмейстер армии полковник Толь развел войска в точном соответствии с его планом. Была допущена лишь одна ошибка. Не предупрежденный Кутузовым о скрытном расположении в засаде у деревни Утица корпусе Тучкова, Бенигсен, объезжавший вечером перед битвой позиции русской армии, посчитав, что ее левый фланг в районе флешей недостаточно прикрыт от возможного обхода, самовольно вывел этот корпус из молодого леса вперед ближе к Утице на открытую местность, сорвав план внезапного удара во фланг французов. О своем распоряжении начальник штаба армии главнокомандующему, по неустановленным причинам, не сообщил. В итоге передислокации корпус был сразу скован войсками Понятовского и, стоя на виду противника, понес от его огня значительные потери уже в начале сражения.

Русская армия была выстроена в три линии – пехота, кавалерия, резервы, в том числе артиллерийские. От Маслово до Курганной высоты, а также в Утице, встали войска Барклая, в центре и южнее до Утицы – Багратиона. 103-тысячная русская регулярная армия (72 тысячи пехоты, 17 тысяч кавалерии, 14,3 тысячи артиллерии, пионеров и прочих) противостояла 135 – тысячной регулярной французской (90,2 тысяч пехоты, 28,2 тысяч кавалерии и 16 тысяч артиллеристов, саперов и прочих). 7.000 казаков были расположены на флагах и, кроме участия в в демонстрационном рейде русской кавалерии против войск Богарнэ, активных действий в сражении не предпринимали. 10.000 (или 25.000, или, по подсчету историка С. Шведова, даже 33.000) ополченцев – 7.000 москвичей и 3.000 смолян, стояли на тыловых позициях и использовались на строительстве укреплений, подносе боеприпасов, эвакуировали раненых. У французов эти функции выполняли 15.000 некомбатантов, т.е. нестроевых.

Глубина боевых порядков противников была сравнительно одинаковой. Кавалерия обеих сторон была хорошо обучена, обладала большим боевым опытом и великолепными командирами. У неприятеля особенно выделялись французские и немецкие полки. Конский состав русской армии превосходил французский, сильно пострадавший от бескормицы и изнурения.

Русские обладали преимуществом в числе артиллерийских стволов (640 против 587) и имели больше, чем противник крупнокалиберных батарейных орудий. Русские орудия были маневренны, быстро и точно наводились и, в целом, не уступали по своим качествам весьма хорошим французским, системы Грибоваля. Более удобные зарядные ящики были у русских. Их высокую подвижность отметил сам Наполеон. Огнестрельное и холодное оружие по своим свойствам было примерно равнозначным. Русская пехота была вооружена ружьями отечественного производства, а также английскими и австрийскими; французская – имела ружья образцов 1777 и 1801 годов произведенных на французских заводах. Ружья обеих сторон имели прицельную дальность 150—200 метров, оснащались трехгранными штыками. Равным русским и французам в штыковом бою не было. Боевое мастерство солдат и офицеров, за исключением 15.000 неопытных русских новобранцев, приведенных генералом Милорадовичем и влившихся в армию в Гжатске, оценивалось как одинаковое. Французские маршалы, большинство генералов и офицеров являлись участниками многочисленных победных сражений своего императора. Командный состав русской армии также обладал большим опытом боевых действий, в том числе под руководством великого Суворова, на счету которого были блестящие победы и над французами. Полезны для него были также две неудачные компании против Наполеона, хотя в итоге и проигранные, но позволившие реально оценить возможности противника.

25 августа по распоряжению Кутузова в войсках носили спасенную из смоленского пожара икону Смоленской Божьей Матери. Русские солдаты, в подавляющем большинстве бывшие крестьяне, в полной мере познавшие до службы тяготы крепостничества, а затем армейскую муштру, шпицрутены и унтер-офицерские зуботычины, казалось бы, должны с тупым безразличием относиться к судьбе своей Родины, на что надеялся и Наполеон, начиная войну против «русских варваров». Но, несмотря на все несчастья, унижения и несправедливость, выпадавшие на их долю, эти на самом деле глубоко религиозные люди в бою не щадили своей жизни, отдавая ее» За Бога, Царя и Отечество», что совсем несвойственно для рабов и варваров. Русская душа никогда не могла смириться с тем, что враг топчет родную землю. Внутри сидело чувство – " вначале надо выкинуть супостата за порог, а там видно будет, если уж совсем прижмет, то и со своего барина спросим». Еще был памятен пугачевский бунт.

Русский солдат был храбр, дисциплинирован, незлопамятен, сметлив, то есть, обладал качествами, свидетельствующими о его внутренней свободе и природном уме. Ну, а свои несчастья оправдывал – " Бог воздает за грехи мои». Битые наполеоновские захватчики впоследствии рассказывали, как при их приближении влачащие нищенское существование «дикие» русские крестьяне и горожане жгли свои убогие жилища и убегали, что для европейцев было нехарактерно и непонятно. Что-то подобное происходило в Испании, но совершенно в других масштабах. Противопоставляли своих предприимчивых, свободолюбивых, храбрых и высоко просвещенных солдат покорным, забитым и безинициативным русским рабам (генерал Пеле). Дело, конечно, не в дикости русских. По своим моральным качествам, уму и свободолюбию они, конечно же, не уступали ни французам, ни другим народам. Просто наученные большим и горьким историческим опытом люди знали, что ничего хорошего незванный пришелец им не принесет, а оденет на мужицкую шею новое ярмо, как это было при диких татарах и при, якобы, «просвещенных» поляках и шведах. Поэтому надо бить незваных гостей так, чтобы помнили веками.

Сейчас же перед иконой солдаты и ополченцы, офицеры, генералы истово молились. Среди войск, тяжело опустившись на колени перед ликом Богоматери, старый главнокомандующий, русский православный верующий человек, осенил себя крестом, поцеловал икону и руку священника, растроганно прослезился. Он знал, какая предстоит страшная битва, сколько погибнет людей. Он также был уверен, что его солдаты, офицеры и генералы не подведут, сражаться будут достойно и молил Святую об их защите.

2.Бой на берегу Колочи.

Егерский полк Данилова, после вялых дневных перестрелок с французскими фланкерами, в ночь с 25 на 26 августа был отведен назад и расположился в овраге у ручья недалеко от деревни Горки. На высотах у Горок были возведены несколько укреплений, в которых размещены орудия нескольких артиллерийских рот. Ретраншементы (окопы для пехоты с бруствером и рвом) опоясывали горкинскую позицию, проходили вдоль правого берега Колочи и километрового глубокого Щербинского мельничного пруда. За рекой Колочей в Бородино позицию занимали лейб-егеря, которые два дня при поддержке кавалерии успешно отбивали попытки французов завладеть этим селом. Они защищали село и мосты через реку, хотя было понятно, что при более сильном натиске свою позицию вряд ли удержат. Было удивительно, что сегодня лейб-егеря перед лицом неприятеля расслабились и ведут себя беспечно – все были на виду, окопы и баррикады почти покинули, село укреплять перестали, стрелковая цепь была редкой. Солдаты ходили по улице, обрывали ветки берез, вязали веники и повзводно с гоготом исчезали в банях, стоящих на берегу. Из печных туб вылетали снопы искр, солдаты выбегали наружу, бросались в реку, неторопливо одевались. Не брезговали баней и господа офицеры. Данилов с завистью посматривал на лейб-егерей, досадовал, что их полк не решился и себе устроить праздник, но на душе было тревожно – успеют ли гвардейцы напариться до боя.

Алеша, который упросил Данилова оставить его при себе до конца сражения, уже успел устроить шалаш, сварить кусок говядины и заварить чай. Капитан пригласил на ужин офицеров роты. Все были спокойны, посмеялись над лейб-егерями и после ужина улеглись спать кто в шалаше, кто снаружи под шинелями на охапках соломы. Данилов подошел к костру, где сидели и лежали солдаты его поредевшей роты. Закурил трубку, отсыпав добрую половину своего ароматного малороссийского тютюна егерям. Попросил их: во время боя не робеть, друг друга выручать, слушать команды офицеров. Заметил, что солдаты были трезвы и серьезны. Почувствовал, что завтра врагу они не уступят.

Перед рассветом, еще затемно, Данилова, как и многих других, разбудил пушечный выстрел. В ночной тишине он прозвучал особенно громко. Выстрелил русский пушкарь, которому показалось, что в опустившемся на поля тумане неприятель пошел в наступление. Ответных залпов не последовало и опять стало тихо. Но уже через час лагерь начал просыпаться, двигаться и тут же у Бородино затрещали частые ружейные выстрелы. Полк поднялся» В ружье!», вышел из оврага и стал строиться за гребнем небольшой высоты напротив бородинского моста. Из села доносился шум боя, победные крики французов, восхвалявших своего императора и русская солдатская брань. Поднявшись на этот гребень, Данилов и другие офицеры сквозь клочья утреннего тумана видели частые вспышки выстрелов, рукопашные схватки. Из бань выбегали в чем мать родила гвардейцы, хватали ружья, тесаки и патронные сумки, исчезали среди изб, бегали по селу, стреляли, вступали в штыковую и еще долго вместе со своими уже успевшими попариться до боя товарищами сдерживали изумленных французов.

Туман стал быстро рассеиваться. Окрестности осветило яркое солнце. По всему фронту с обеих сторон сразу загремела артиллерия. В Бородине еще шел бой, но с севера и запада к нему устремились новые французские части. Наконец, лейб-егеря не выдержали и стали по двум мостам быстро отходить из села. Не отпуская их, через мосты повалили густые толпы французов. Открыли огонь горкинские батареи, но синие мундиры все больше и больше заполняли наш берег.

Последовала команда полковника, егеря с уже заряженными ружьями поднялись на гребень и почти в упор дали залп, а затем вместе с другими егерскими полками и матросами Гвардейского морского экипажа ударили в штыки. Славный 106-й пехотный полк (до 2.200 человек до начала боя) из дивизии генерала Дельзона, потерял половину своего состава, из 80 офицеров осталось 30, бригадный командир – генерал Плозонн, был убит. Егеря отбросили французов в Бородино, а затем вместе с матросами разобрали и подожгли мосты. Активные боевые действия на этом участке закончились. Русские гвардейские егеря потеряли половину своего состава. Потери армейских егерей и матросов были несущественными.

После великолепной атаки егерей и наступившего затишья на правом фланге русской армии, полк Данилова был переведен южнее и занял позицию у северного ската Курганной батареи и в ретраншементах (окопах с брустверами) вдоль южного берега Щербинского пруда.

3. Герои левого фланга.

Вторая гренадерская дивизия 25 августа занимала позицию за деревней Семеновское. От деревенских 25 изб осталось всего два дома, в которых разместился командующий армией Багратион со своим штабом. Остальные избы, сараи, овины и заборы по бревнышкам были разобраны на устройство батарей, мостков через ручей, на шалаши и костры. После боя за Шевардинский редут московские гренадеры, за исключением нескольких команд, направленных на строительство правой флеши, отдыхали. Многие переодевались в чистое белье, приводили в порядок мундиры и кивера, осматривали и готовили к бою оружие. Среди солдат пересказывали обращение Кутузова к армии. Простые слова главнокомандующего с призывом постоять за свою Родину были понятны каждому. Бодрило души обещание в бою менять полки свежими каждые два часа.

По позициям проехал со свитой и командирами дивизий князь Багратион, поговорил с солдатами и офицерами. Любимый и уважаемый в армии генерал, ученик великого Суворова напомнил ветеранам о былых сражениях и походах. Его появление вселяло дополнительную уверенность в своих силах. Ночевать командующий уехал в еще не разоренное Псарево.

К вечеру поднялся ветер и наползли тучи. Жуков, Казанцев и Доборшин вместе с другими солдатами, набросив шинели, сидели вокруг жаркого костра.

Пес Кузя устроился тут же и не мигая смотрел на огонь. Солдаты вяло переговаривались между собой, коротко посмеивались при удачной шутке, курили трубки. Штатный рассказчик таинственным голосом рассказывал выдуманную на ходу какую-то сказку. Его вроде бы и слушали, но каждый думал о своем. Все понимали, что завтра будет сражение еще невиданное, жесточайшее, но были уже давно готовы к нему и ждали с нетерпением.

На рассвете сначала у Бородино, а потом по всей линии аванпостов затрещали ружейные выстрелы. Почти сразу же в дело вступила артиллерия. Из Семеновского было хорошо видно, как из кустарника к флешам и утицкому лесу откатываются русские егеря. Вслед за ними появились густые цепи французских стрелков.

На опушке леса стали выстраиваться батальоны в синих мундирах, на фланги выкатывались полковые пушки, музыканты заиграли бравурные марши и под своими трехцветными знаменами пехота с кличем“ en avant! „бесстрашно ринулась в атаку.

Русские позиции опоясались огнем. Картечь стала укладывать французов ряд за рядом, метко по ним стреляли егеря бригады Шаховского из Утицкого леса, но они продолжали бежать к флешам. Тот километр поля, отделявший позиции французской пехоты от флешей, стал быстро покрываться телами убитых и раненых вольтижеров, гренадеров и фузилеров обеих дивизий Даву. Багратионовские батареи успевали сделать по 5 – 7 залпов. Открыла огонь русская пехота из Сводно-гренадерской дивизии Воронцова и 27-й дивизии Неверовского. Наступающие дивизии Компана и Дессе замедлили свое движение, задор спал. На поддержку своей пехоты под убийственным огнем стали выдвигаться две легкие кавалерийские бригады Бермана и Мурье. Здесь были голландские гусары, вюртембергские шеволежеры, французские конно-егеря из дивизии легкой конницы корпуса Нея. Перед южным укреплением неприятеля стремительно атаковали гусары Ахтырского полка и новороссийские драгуны. Французы не выдержали контратаки русской кавалерии и шквального огня от флешей. Еще не достигнув русских укреплений и понеся большие потери, они в беспорядке отошли к лесу.

С обеих сторон резко усилился артиллерийский огонь. Перед первой атакой снаряды не долетали до русских позиций – в ночном мраке французские орудия были установлены слишком далеко от них. Пришлось уже под огнем менять позицию и заново расставлять батареи. Проведено это было образцово быстро и вот уже неприятельский огонь обрушился на плотные ряды русской пехоты у флешей.

В семь утра обе французские дивизии снова пошли в атаку. Замолчали, чтобы не задеть своих, все 102 орудия поддержки. Перед Южной и Северной флешами некоторые батальоны из колонн развернулись в трехшережечный линейный строй. Французы остановились, с 60 шагов дали залп и, перепрыгивая через рвы и окопы, ринулись в рукопашную. Русская артиллерия не только от флешей, но, когда атакующие подошли к укреплениям почти вплотную, и из Семеновского обрушила на них буквально шквал огня. Будто огромная коса выкашивала ряды французов. Повалился с лошади пораженный картечью в руку генерал Компан, тут же был ранен командир другой дивизии – Дессе. Почти одновременно выбыли из строя генералы Рапп, Дюппелен и Тест. Сам командир корпуса маршал Даву на глазах своих солдат был серьезно контужен в пах и бедро картечью. Пролежав несколько минут без движения под убитой лошадью без сознания, он не подавал признаков жизни, что стало поводом для командира батареи Сорбье сообщить Наполеону о смерти маршала. Даву наконец с трудом поднялся, но продолжительное время не мог командовать наступлением.

Сильный огонь из укреплений по французам вели русские гренадеры и егеря из Утицкого леса. Уже тысячи французов лежали перед флешами, но вместо них вперед бежали другие смельчаки. Они, пользуясь своим двухкратным численным преимуществом, смогли выбить русских из Южной флеши и окружить Северную. Им навстречу несколько своих батальонов лично повел командир 2-й сводно-гренадерской дивизии генерал Воронцов. В ожесточенной схватке гренадеры отбросили французов, но и сами понесли огромные потери. Среди раненых был их храбрый командир, сражавшийся в первых рядах своих солдат.

Снова отличились ахтырские гусары и новороссийские драгуны, несколько раз решительно атаковавшие вражеские пехоту и легкую кавалерию.

Обескровленную сводно-гренадерская дивизию на флешах сменила 27-я пехотная дивизия генерала Неверовского. По требованию Багратиона, видевшего, что наличными силами нельзя сдержать многочисленного противника, к нему направлялись от Утицы 3-я пехотная дивизия генерала Коновницына из корпуса Тучкова 1-го, а от Курганной высоты – егерские полки из корпуса Раевского. По приказу Кутузова ускоренным маршем подходили два полка лейб-гвардии – Измайловский и Литовский и их передовые взводы уже после семи утра начинали выстраивать несколько батальонных каре слева от деревни на восточном берегу Семеновского оврага. От Горок к флешам и Утице двинулись 4-я и 17-я дивизии из корпуса генерала Багговута. Из Псарево были переброшены дополнительно 100 орудий. Стоявший сзади и немного севернее Семеновского гвардейский Финляндский полк выдвинулся ближе к деревне. Линия обороны на левом фланге русской армии была восстановлена.

Не прошло и получаса, как французы предприняли третью атаку. Маршал Ней, видя безрезультатность действий Даву, направил к нему на помощь сразу свои три пехотные и одну кавалерийскую дивизии. В бой по приказу Наполеона были введены два кавалерийских корпуса Мюрата и дополнительная артиллерия. Число орудий было доведено до 160.

Пока шла перегруппировка сил, артиллерия с обеих сторон крушила противника. Пехота и кавалерия стремились как можно быстрее пойти в атаку, чтобы вплотную сойтись с врагом и избавиться от опустошающего действия орудий.

К этому времени в районе Утицы поляки, наконец, вытеснили русских егерей из леса и обезопасили от них с фланга наступление Даву и Нея на Багратионовы флеши. Ослабленные, после ухода к флешам дивизии Коновницына, войска Тучкова также были вынуждены отойти назад и оставить деревню, а за ней, временно, и Утицкий курган. Однако, держа активную оборону, они не позволяли корпусу Понятовского ударить Багратиону во фланг и тыл. Первая гренадерская дивизия при поддержке подошедшей позже бригады из 17-й дивизии 2-го пехотного корпуса Багговута несколько раз ходила в атаку и, несмотря на полуторакратное численное превосходство десятитысячного корпуса поляков, отразила все их дальнейшие устремления. Павловский полк, в сохраненных за ним за доблесть в былых сражениях головных уборах павловских времен -" гренадерках», колотил неприятеля. Польские солдаты и офицеры уже видели перед собой Москву, представляли свое торжественное вступление в Кремль и расплату с русскими за взятие Суворовым Варшавы почти два десятка лет назад и с особой яростью бросались на русских. Но здесь нашла коса на камень и каждый раз поляки с большими потерями откатывались назад. Лишь вечером по приказу Багговута Утицкий курган был оставлен для выравнивания линии фронта. Рапорт Понятовского по итогам сражения о своих успешных действиях и, якобы, преследовании разгромленных русских на протяжении 12 километров, был благосклонно воспринят Наполеоном и он был единственным, который французский император не заставил переписывать в отличие от рапортов других своих генералов и маршалов по итогам Бородинского сражения. Наполеон снисходительно закрыл глаза на то, что в рапорте польский генерал позволил себе пофантазировать.

Под уже начинавшую забываться музыку времен французской революции на флеши торжественно двинулись пехота Даву и Нея, легкая кавалерия дивизий Жирардена и Мурье, кирасиры, гусары и уланы Нансути. Пехота атаковала обе флеши, батальонные колонны шли в затылок друг другу. Нансути поддерживал ее с правого фланга. 30.000 французам противостояли 15.000 русских. Ядра и картечь кромсали ряды наступающих, но офицеры быстро наводили порядок и солдаты мужественно продолжали идти вперед. Людское море затопило русские укрепления. Снова удалось захватить Южную флешь, окружить Северную и подойти к Ближней, которая, наконец, предстала перед глазами французов. Торжество продолжалось всего лишь минуты – русская артиллерия буквально вымела их из незащищенных с тыла укреплений, а довершила поражение контратака кирасир генерала Дуки, нескольких батальонов 12-й дивизии Васильчикова, пехоты Неверовского и оставшихся в живых гренадер Воронцова.

Русские батареи, ахтырские гусары, новороссийские драгуны и уланы Литовского полка не позволили кирасирам и легкой кавалерии Нансути преодолеть топкий Семеновский овраг и зайти в тыл русскому отряду на флешах. Донская 1 -я конно-артиллерийская рота войскового старшины Петра Тацына, отличившаяся еще под Смоленском, метким огнем своих 12 орудий опустошала толпы вражеской пехоты, а затем активно мешала перестроению французской тяжелой кавалерии.

4. Гренадеры в бою.

Московский гренадерский полк вместе со всей своей дивизией по-прежнему занимал позиции в Семеновском. До гренадер долетали французские ядра и они несли потери. Но отойти назад было нельзя, поскольку в случае необходимости трудно было бы вовремя поддержать своих на флешах. Продвинуться вперед, где было самое пекло, означало понести неоправданно большие потери еще до схватки. Нужно было стоять на месте и ждать своего часа. Перед строем, ободряя своих солдат, проехал командир полка полковник Шатилов.

Хотя временами налетал довольно свежий ветер, августовское солнце припекало. Стоять который час на жаре в полном парадном обмундировании, хотя и по команде «вольно», было, особенно для неопытных солдат, нелегко. По шеренгам ходили ополченцы и в кадушках разносили воду, уносили или уводили раненых.

Гренадерам было хорошо видно, что происходило на флешах. Понимали, что уже скоро придет и их черед. Посматривали в сторону Багратиона и своего командира дивизии, которые верхом в окружении штабных и ординарцев наблюдали за боем от семеновских батарей.

Справа вдруг зачистили орудийные выстрелы. Курганную высоту затянул плотный пороховой дым, сквозь который мерцали оранжевые всполохи ружейных и пушечных залпов. Все новые и новые колонны французов появлялись из кустарника, переходили Семеновский овраг, разворачивались в шеренги и быстрым шагом шли на высоту. На некоторое время пальба затихла и доносился приглушенный сплошной гул человеческих голосов. На восточном склоне заметались, а потом стали скатываться вниз группы русских. Но там их встретила и остановила спешившая на подмогу большая колонна пехоты. Через мгновение вся эта масса людей с криком «ура!» ринулась отбивать редут.

– В рукопашную схватились, – проговорил Жуков, стараясь рассмотреть, что происходит на высоте.

– Здесь не получилось, теперь там пробуют, – отозвался Казанцев.

– Отбили, кажется. Вон, французы вниз посыпались! И там им поддали, смотрите! – возбужденно закричал Доборшин. – Сейчас бы добить их!

– Кому добивать? Войск за курганом кот наплакал. Если только мужиков с топорами из ополчения напустить.

– Кирасиры у нас за спиной все-равно без дела стоят.

– Так, они – наш резерв. Сзади-то, видишь, больше никого нет. Кавалерия скоро и у нас понадобится.

У Шевардина вновь к атаке стали выстраиваться неприятельские полки. Справа от него, сливаясь с лесом, синели французские колонны, слева строилась вюртембергская пехота в касках, похожих на драгунские, яркими разноцветными пятнами колыхались эскадроны кавалерии. И вот вся эта масса вначале замерла на месте, а потом двинулась вперед. Началась третья атака Багратионовых флешей.

Затрещали барабаны, взвизгнули флейты, запели волторны и Вторая гренадерская дивизия полк за полком быстрым шагом направилась к флешам. В ее рядах возвышался на коне князь Багратион. Рядом находился командир дивизии Карл Мекленбургский. В первых рядах мелькала черная ряса полкового священника московцев – отца Мирона. Правее гренадер двинулись батальоны Новоингерманландского и Алексопольского полков из 12-й пехотной дивизии генерала Васильчикова 1-го. Перейдя на противоположный берег Семеновского ручья, русские выровняли ряды и, все ускоряя шаг, продолжили движение. Когда они подбежали к флешам, вокруг них уже шел бой. Сильно разрушенные укрепления снова захватили французы. Они разворачивали орудия, чтобы открыть огонь по русским. Легкая кавалерия корпуса Нея пыталась раздавить кучки русских пехотинцев. Те отбивались штыками, времени для перезаряжания ружей не оставалось. Французские саперы, быстро орудуя лопатами и кирками, принялись срывать русские реданы.

Вместе с пехотой по французам ударили Вторая кирасирская дивизия генерал И.М.Дуки и 1-я бригада Первой кирасирской дивизии. Тяжелая русская кавалерия смяла вюртембергских конно-егерей, прогнала их до кирасир Нансути, отбросила и латников, рассеяла полторы тысячи французских конно-егерей и польских улан из дивизии легкой кавалерии Жирардена корпуса Даву, а затем, развернувшись назад, налетела на вюртембергскую и французскую пехоту. С другой стороны накатился вал гренадеров. Вражеские солдаты не знали куда им бежать. Во флешах, не находя выходов, метались вюртембергцы. В их толпу, отстреливаясь из пистолетов, успел юркнуть неаполитанский король Иоахим Мюрат, возглавивший атаку своей кавалерии и чудом избежавший плена. Под ним была убита лошадь и он едва успел соскочить с нее. Увидев отступающих французов, он стал отчитывать их полковника. В этот момент и налетели русские кирасиры, готовые зарубить короля. Немцы продержались еще десяток минут, дали вырваться Мюрату, и опрометью покинули флешь.

Троице гренадеров почти не пришлось драться с уже отступающими французами. Их рота ворвалась на флеши, когда те уже побежали. Казанцев успел кого-то в синем мундире прикладом спровадить в ров, а Жуков с Доборшиным схватили старика в петушином наряде с разукрашенной палкой в руке и в треуголке с огромным красным султаном. Думали – генерал. Но тот закричал :

– Мюзик, мюзик! Рюсс, пардон!

Взяли его под руки и подвели к своему взводному. Подпоручик объяснил что это – музыкант, тамбурмажор французских гренадер, и распорядился отвести его в Семеновское. Туда же понесли раненых, в том числе тяжело контуженого ядром в ногу отца Мирона. Побледневший от боли батюшка держался и, даже, пытался ослабевшей рукой осенять крестом разгоряченных боем солдат.

Московскому и Астраханскому гренадерским полкам было приказано возвратиться назад и встать на прежних позициях в деревне. Остальные полки дивизии остались на Северной, Ближней и Южной флешах. Справа от гренадер стояли поредевшие батальоны новоингермандландцев и алексопольцев из 12-й пехотной дивизии генерала И.В.Васильчикова корпуса Раевского, готовые, несмотря на потери, снова поддержать войска на флешах, сзади них – уже несшие потери от огня гвардейцы Финляндского полка. Подошли дивизия Коновницына и сводно-гренадерская бригада полковника Г.М.Кантакузена и, готовясь вступить в бой, сосредоточились в Семеновском овраге.

На свой правый фланг Наполеон направил дополнительные войска – вестфальский корпус под командованием своего старого боевого соратника генерала Жюно. Вестфальцы должны были помочь Понятовскому захватить участок Старой Смоленской дороги и одновременно атаковать во фланг войска Багратиона. Углубившись в Утицкий лес и сразу понеся чувствительные потери от огня егерей, они с трудом выбрались на открытое пространство и натолкнулись на русскую линейную пехоту и 1 легкую батарею гвардейской конной артиллерии капитана Ростислава Захарова из бригады полковника П.А.Козена. Захаров, увидев выходящих из леса хорошо заметных в своих белых мундирах вестфальцев, уже готовых неожиданно ударить в стык между левым флангом войск Багратиона и отрядом Тучкова, вылетел со своими орудиями на картечный выстрел и, не имея пехотного прикрытия, открыл беглый огонь. Сразу были разгромлены передовые батальоны немцев, остатки которых побежали обратно в кусты. Остальные были атакованы тремя кирасирскими полками, обратились вспять и до конца сражения вели себя пассивно. Все попытки развернуться для атаки пресекались полками Первой гренадерской дивизии и егерями бригады генерала Шаховского, а позднее ими же совместно с прибывшими Рязанским и Брестским пехотными полками 17-й дивизии.

Два часа до подхода подкреплений крушила неприятеля батарея капитана Захарова, не допуская прорыва вражеской пехоты. Затем она переместилась правее, ближе к Семеновскому, и вступила в бой с 30 французскими орудиями. Выбыли из строя две трети артиллеристов, был смертельно ранен и их командир, один из ярчайших героев этого великого дня. Место Захарова занял поручик Гербель, собравший из разных рот батарею в 11 орудий и до конца дня поражавший неприятеля.

Впервые в сражении, по свидетельствам некоторых очевидцев, приняли участие ратники Московского ополчения – 500 человек, имевших ружья, вместе с пехотой Рязанского и Вильманстрандского полков пошли в штыковую атаку и рассеяли одну из вражеских колонн. В Бородинском сражении вестфальский корпус Жюно понес огромные потери. были убиты и ранены 3.000 солдат и офицеров.

На крайний левый фланг русской армии взамен дивизии Коновницина, брошенной по приказу Багратиона на защиту флешей, командир 2-го пехотного корпуса Багговут привел 17-ю дивизию генерала З.Д.Олсуфьева из своего корпуса, одна бригада из которой билась с вестфальцами, а другая вместе с Первой гренадерской дивизией П.А.Строганова отбросила поляков от Утицкого кургана, вновь установила на нем батарею и весь остаток дня защищала курган.

К этому времени Наполеон с удивление вдруг стал осознавать, что уже введенные в бой 2/3 его армии ничего не могут поделать с русским левым флангом. Значительно уступающие французам в численности войска Багратиона твердо занимают свои позиции на реданах (так называли французы флеши). А за ними выстроена еще более грозная линия обороны вдоль оврага у деревни Семеновское. Кутузов компактно держит на своем правом фланге еще много пехоты и гвардейский кавалерийский корпус, тысячи казаков и сотни орудий. «Старый лис» эти войска может бросить в бой на любом участке фронта, всей массой прорвать французскую линию. Необходимо усилить натиск на Багратиона, для этого войск вполне хватает, атаковать непрерывно, ввести в дело новые батареи, заставить Кутузова двинуть свежие дивизии на свой левый фланг. Иначе исход сегодняшней бойни предсказать невозможно. Но, вспомнив о своей еще нетронутой гвардии, мощной группировке войск Богарнэ, Наполеон немного успокоился. Раздражение от действий Нея, самовольно оголившего центр построения армии и бросившего свои войска на реданы, а не в промежуток между Семеновским и «Большим редутом», как предполагалось диспозицией, стало проходить. В конце концов, Даву без поддержки всего корпуса Нея вряд ли один смог бы взять эти самые реданы. Если бы Ней атаковал между ними и» Большим редутом», то он попадал под мощный артиллерийский обстрел сразу с трех сторон. Перед ним стояла русская пехотная дивизия (12 -я – генерала Васильчикова), за ней – 3 полка русской гвардии и гренадеры в Семеновском, в любой момент могли быть переброшены казаки и целый кавалерийский гвардейский корпус, несколько егерских полков и артиллерийских рот. Совсем не факт, что наступление Нея было бы успешным. Чем все это могло закончиться – угадать сложно. Вначале надо брать реданы, атаковать без остановки и во что бы то ни стало прорвать русский левый фланг. Был послан приказ генералу Фриану подготовить свою дивизию к вводу в сражение.

Пока же густые колонны пехоты и кавалерии Даву, Нея и Мюрата при поддержке сотен орудий, осыпавших снарядами русские укрепления, вновь пошли в атаку и смяли защитников флешей. 5—6 тысяч оставшихся у Воронцова и Неверовского героев буквально поглотило море вражеских солдат. Но им навстречу двинулись 3-я пехотная дивизия Коновницына и бригада гренадеров Кантакузена и штыками выбили французов из Южного и Центрального укреплений.

Борьба продолжалась с переменным успехом. Преимущество французов в числе солдат остановилось все ощутимее. Тела убитых и раненых заполнили рвы и все пространство вокруг укреплений. Причем наибольшее их количество лежало до флешей со стороны позиций наполеоновских войск, о чем свидетельствовали после сражения сами французы. Они также писали об огромных потерях своей артиллерии. Перебитая прислуга орудий многих батарей уже менялась по несколько раз. И, все-таки, французы упорно шли вперед. Сегодня для них в этой кошмарной компании решалось почти все. Так думал Наполеон, так считала вся его доселе непобедимая армия.

Уже дополнительно введены в бой корпус Жюно и кавалерийский корпус Латур- Мобура, десятки новых орудий, но русские стоят и даже контратакуют.

Их офицеры сдерживают своих солдат, преследующих отступающих французов, кричат: «Стой!», " Назад!», «Вернуться!». Такого упорства и мужества не припоминают за два десятка лет своих непрерывных войн даже опытные наполеоновские ветераны. Перед французами не мощные высокие каменные бастионы, а всего лишь жалкие земляные полуразрушенные укрепления. Русские стоят фактически уже в открытом поле. Видно, как тают их ряды. В контратаке смертельно ранен командир сводно-гренадерской бригады князь генерал Кантакузен. Был ранен командир 27-й пехотной дивизии генерал Неверовский. Подходящие резервы не столь многочисленны и сразу вступают в дело, но не могут восполнить потери и лишь латают бреши в обороне.

В наступление брошены 5 пехотных дивизий, две из корпуса Даву и три из корпуса Нея. 400 орудий поддерживают эту атаку. Им отвечают с флешей и от Семеновского 336 русских. Стройные, как на параде, колонны двинулись от Шевардина. Все пространство перед флешами наполнилось французскими пехотинцами и кавалеристами. Чтобы их остановить одного огня было уже недостаточно. И князь Багратион свои войска повел навстречу. Артиллерийский огонь прекратился и началось избиение друг друга холодным оружием.

Московский гренадерский полк во главе с майором И.С.Повало-Швейковским снова вместе с астраханцами и подошедшей пехотной бригадой из 4-й дивизии Евгения Вюртембергского скорым шагом ринулся к флешам. Впереди среди дерущихся маячила фигура Багратиона на коне. Две силы столкнулись перед русскими укреплениями.

Старший унтер-офицер Синицын увидел, как несколько фузилеров набросилось на подпрапорщика, закололи его и, вырвав из холодеющих рук батальонное знамя, потащили его к себе в тыл. Синицын, успел только кивком головы указать направление отделению, или, как иногда по- старому он называл его, «плутонгу», бросился вслед вместе с Казанцевым, Жуковым, Доборшиным и другими гренадерами, не обращая внимания на боль в раненой руке, машинально отбивая ружьем сыпавшиеся градом удары, догнал француза, ткнул его штыком куда-то ниже ранца и схватил полотнище, вырвал знамя и отбросил его подбежавшим солдатам. Полковник И. Я. Шатилов, командовавший бригадой, в которую входили помимо своих московцев еще и Киевский гренадерский полк, наблюдавший происходящее, крикнул :

– Молодец, унтер-офицер! С очередным чином, Вас, господин прапорщик!

Повернулся к адъютанту и приказал :

– Запишите, не забудьте.

Через минуту тяжело раненого пулей полкового командира московцев полковника Шатилова выносили с поля боя.

Синицын то ли не понял, то ли не расслышал поздравление и вопросительно посмотрел на Казанцева.

– С офицерским чином, Вас, Кузьма Иваныч! Вот Ваше ружье. Ступайте в тыл по добру, по здорову. Сегодня Вы отвоевались. – Казанцев показал на разбухшую от крови тряпку, которой была перевязана рука.

К Синицыну подбежал барабанщик и они стали выбираться из свалки к Семеновскому. Не пройдя и тридцати шагов, барабанщик охнул и рухнул на землю с пулей в сердце. Синицын пришел к ручью, смыл кровь и перевязал руку. Кружилась голова. Он сел, повернувшись к бою спиной. Перед ним на крутом берегу Семеновского оврага работала гвардейская артиллерия. Пушкари слаженно и быстро занимались своим делом. Батарея стреляла без остановки и, судя по оживлению среди солдат и офицеров, весьма удачно. Мимо унтер-офицера туда и обратно в одиночку и группами пробегали солдаты разных полков. Синицын видел как пронесли раненого Багратиона, у деревни погрузили в коляску и повезли в тыл. Мимо, в сторону Семеновского, через ручей потянулись большие толпы солдат и начали строиться на противоположном берегу. Увидел и свой полк, вернее, то, что от него осталось. Гренадеры, переговариваясь, шли занимать новые позиции. Ни страха, ни уныния в их глазах не было. Подбежал Доборшин, разглядевший Синицына, помог ему встать и они присоединились к своей роте.

Во время последней французской атаки флешей были убиты командир Ревельского пехотного полка генерал-майор А.А.Тучков 4-й (еще раньше в Утице был смертельно ранен его родной брат – командир 3-го пехотного корпуса генерал-лейтенант Тучков 1-й), командир Астраханского гренадерского полка полковник И.Ф.Буксгевден, ранены князь Багратион, начальник штаба его армии Э.Ф.Сен-При, командир 8-го пехотного корпуса М.М.Бороздин, начальник 2-й гренадерской дивизии принц Карл Мекленбургский, почти все командиры полков и батальонов. В мощной контратаке русские отбросили французов до их исходных позиций, преследовали более одного километра. Южнее деревни Семеновское легкая кавалерия К.К.Сиверса и кирасирская бригада Н.М.Бороздина 2-го в жестоком бою схватились с» железными людьми» Нансути, французской и вестфальской пехотой, опрокинули их и отогнали к северной опушке Утицкого леса. Но стало понятно, что уже нет никакого смысла дальше отстаивать полностью разрушенные укрепления, заполненные телами тысяч убитых людей и лошадей, разбитыми орудиями и зарядными ящиками. Генерал Коновницын, принявший командование над войсками, обороняющими флеши, приказал оставить их и русские в полном порядке перешли на правую сторону Семеновского оврага, твердо заняв вторую линию обороны. Были вынесены все раненые, а орудия вывезены и тут же размещены вдоль оврага и в самой деревне.

Когда французы вошли на флеши, русская артиллерия открыла жесточайший огонь и наносила им огромные потери. Они были вынуждены укрываться за внешней стороной их фасов, в оврагах и даже во рвах по соседству с мертвыми.

Русские гвардейские пехотные полки ружейными залпами и штыками отбили очередную атаку тяжелой кавалерии -корпуса Нансути. Измайловцы и литовцы в батальонных каре, хотя и несли большие потери, в основном, от огня артиллерии, с позиций не сходили, строй ни разу не сломали и стояли как крепость. Сначала была отражена атака 1-й кирасирской дивизии и легкой кавалерии. При приближении кавалерии, солдаты взяли ружья «на руку» и стали поводить ими в стороны, распугивая лошадей бликами от штыков. Те останавливались, шарахались, вставали на дыбы, сбрасывали наездников. Во время перестроения французов, один батальон литовцев внезапно ринулся в атаку и ударил в штыки по кирасирам. Растерявшиеся от такой дерзости пехоты, латники смешались, показали тыл и, сопровождаемые теперь уже ружейным огнем, беспорядочно отхлынули за Семеновский овраг. Две роты русской гвардейской артиллерии, занимавшие позиции на правом берегу справа от каре и до Семеновского, несли большие потери, но непрерывно вели жестокий огонь по неприятельской артиллерии и кавалерии. Французы пытались атаковать и артиллеристов, и когда врывались на батареи, пушкари отбивались банниками, тесаками и пальниками, сбрасывали всадников на землю. Особенно поднаторел в этом деле бомбардир Афанасьев, которого за крепкое телосложение товарищи в шутку прозвали «лобазным котом». Бомбардир наловчился одним ударом прибойника по голове сносить с коней массивных латников Нансути.

В новую атаку была брошена легкая кавалерия. Драгуны и конно-егеря пытались проломить строй русских гвардейцев, но каждый раз нарывались на щетину штыков. Солдаты даже бросали в них ружья, стараясь поразить французов штыком. Те заезжали с разных фасов каре, но везде получали отпор.

На помощь к гвардейской пехоте бросились, практически весь день не выходившие из сражения, полки 1-й и 2-й кирасирских дивизий, драгуны, уланы и гусары из корпуса Сиверса и отбросили французов к их исходным позициям.

При отражении французской атаки на Семеновское особо отличились четыре полка легкой кавалерии 3-го кавалерийского корпуса барона Ф.К.Корфа, которые с правого фланга привел генерал -майор Дорохов. Генерал вовремя заметил серьезную угрозу нашей пехоте и артиллерии, которые окружала неприятельская конница и быстро ее атаковал. Курляндский и Оренбургский драгунские, Мариупольский и Сумской гусарские полки во главе со своим командиром дважды отбрасывали численно превосходящую французскую кавалерию до вражеских батарей. Сумские гусары в яростной рубке отбили 8 русских орудий, уже увозимых неприятелем. Бесстрашные гусары догнали французов, рассеяли их в стороны, перерубили сопротивлявшихся, частью пересели на упряжки и под выстрелами увели орудия к семеновским укреплениям.

Под Дороховым была убита лошадь и он долго пролежал на земле, чудом не растоптанный конскими копытами. К нему пробился драгун Оренбургского полка, отдал свою лошадь и спас храброго командира.

В ходе ожесточенных боев войска левого фланга русской армии, хотя и понесли тяжелейшие потери, но свою боеспособность не потеряли, занимали удобные для обороны позиции и были готовы к отражению новых атак.

У русских в сражение еще не вступали довольно крупные силы. Готовы к бою были 1-й кавалерийский гвардейский корпус, три егерских полка, казачий корпус Платова. К северо-востоку от Семеновского на дороге в Псарево стоял гвардейский пехотный полк – Финляндский. Он прикрывал артиллерийский резерв, но и мог в любой момент поддержать войска, защищающие Семеновское.

Правее него, имея перед собой пехотную бригаду генерала И.П.Де Росси (кстати, он – внук архитектора из Милана, строившего Петербург и прапрадед полузащитника «Ромы» Даниеле Де Росси; был тяжело ранен при Бородине) из дивизии Евгения Вюртембергского, в резерве стояли старейшие русские гвардейские полки – Преображенский и Семеновский.

Когда обескровленные, понесшие громадные потери в атаках на Багратионовы флеши пехотные дивизии Компана, Дессе, Разу, Ледрю и Моршана из корпусов маршалов Даву и Нея с трудом приходили в себя у разбитых укреплений, поляки Понятовского и вестфальцы Жюно окончательно застряли в Утице и в одноименном лесу, в передовые порядки правофланговой группировки французских войск выдвинулась свежая и лучшая пехотная дивизия армии – дивизия Фриана, на которую возлагался вместе с двумя кавалерийскими корпусами захват деревни Семеновское и прорыв русского левого фланга. Фриана была готова поддержать дивизия Молодой гвардии – «Вислинский легион» генерала Клапереда (так и не вступив в сражение и находясь в резерве в районе Курганной батареи, легион потерял от огня русской артиллерии 200 солдат и офицеров).

Наступление началось после полудня. Под дождем пуль и снарядов французы преодолели пространство между флешами и Семеновским оврагом, теряя сотни людей, расстреливаемые в упор из орудий и ружей, форсировали его и прорвались на сожженые развалины деревни, но были отброшены назад и укрылась от выстрелов в овраге. Генерал Фриан был тяжело ранен. По приказу Нея подоспела артиллерия и французы вновь бросились в атаку. После отчаянной рукопашной схватки они вновь ворвалась в деревню, но были остановлены на ее восточной окраине. Сил на дальнейшее продвижение уже не хватило. Русские Вторая гренадерская дивизия, Третья пехотная дивизия Коновницына, остатки двух сводно-гренадерских, 12-й и 27-й пехотной дивизий, оставив чадящие развалины Семеновского, отступив на несколько сот метров, дальше французов не пустили. Те, построившись в несколько каре, едва сдерживали атаки русской кавалерии и опустошающий огонь артиллерии. Маршал Ней громко, так, чтобы его мог услышать возглавлявший на этом участке сражения французскую группировку войск Мюрат, вопрошал: " Какому дураку пришло в голову поставить здесь наши полки?». Но полки, бесполезно теряя сотни людей, еще долго оставались на месте. Ни о каком прорыве русских позиций речь уже не шла. Лишь стрелки дивизии Фриана все-таки попробовали захватить русские батареи и утвердиться в лесу к востоку от Семеновского, однако без особых усилий были отбиты русской пехотой, а к вечеру, не выдержав постоянных русских атак и артиллерийского обстрела, вовсе ушли из деревни за овраг.

________

Не успели московские гренадеры отдышаться после боя с пехотой Фриана, как через Семеновский овраг севернее деревни стали переправляться саксонские, вестфальские и польские кирасиры дивизии Лоржа. Эта дивизия пол дня открыто стояла под ядрами и картечью и приказ об атаке был воспринят кирасирами как подарок. Вначале они атаковали гвардейский Финляндский полк, но раз за разом были отбиты опустошаюшими их ряды залпами русских пехотинцев. Неся серьезные потери от артиллерийского и ружейного огня, кавалеристы все-же сумели вновь построиться для атаки и, свернув правее, минуя фронт финляндцев, ринулись на московских гренадер, стараясь прорваться через Семеновское в тыл левофланговой группировки русских войск. Гренадеры частью успели свернуться в несколько каре и даже сделать два-три залпа. Но набравших ход кирасир это не остановило и они разметали построения русских. Сначала прошла волна саксонцев в желтых колетах, за ней промелькнули белые и синие шеренги вестфальцев. Гренадеры отбивались штыками и прикладами, а затем ничком падали на землю, изображая убитых, пропускали кирасир, потом вскакивали и стреляли им вдогонку. Артиллеристы дрались банниками, рычагами и тесаками. Но шла уже третья волна – в свой первый и последний бой в этой войне выдвигался наряженный во французское обмундирование польский кирасирский полк Малаховского. Он задержался в деревне, пытаясь захватить батарейные орудия и пленных, а лавина саксонской и вестфальской конницы прошла за Семеновское, стала заходить в тыл лейб-гвардейцам, понеслась на русских драгун из корпуса Сиверса. Пехотинцы отбились, а драгуны не выдержали и повернули коней к березовому лесу за деревней. Но на встречу их преследователям уже грозно выдвигались плотные ряды Орденского, Екатеринославского, Астраханского, Его и Ее Величества русских кирасирских полков, а также Ахтырский гусарский полк. Гусары вместе с кирасирами подоспели как раз вовремя. Их удар для расстроенной схваткой с русской пехотой наполеоновской кавалерии был неотразим и после жестокого боя она ринулась вспять.

Московские гренадеры удар вражеских кирасир приняли достойно. Едва успев построиться, дали залп и ощетинились штыками. Кирасирам потребовалось немало времени, чтобы сломать их строй, разобщить на части и рассеять по деревне. но и после этого гренадеры среди пылающих развалин бились до последнего, вместе с артиллеристами отстаивали их пушки.

В ходе боя гренадер Жуков был сбит на землю огромным гнедым кирасирским мерином. Падая и теряя сознание, он увидел, как саксонец повернул коня, чтобы прикончить гренадера, но тут же завалился набок, получив чью-то пулю. Через минуту Жуков пришел в себя, с трудом поднялся с земли и дрожащими руками стал перезаряжать свое ружье. Польские кирасиры среди дыма и огня сновали между развалин домов, рубили и давили лошадями гренадер, сами валились от удачных выстрелов и ударов штыков. Прямо на Жукова устремился польский капрал. Закусив длинные седые усы, он приподнялся на стременах и занес над головой палаш. Выкатив налитые кровью глаза, поляк был готов перелететь через дымящиеся бревна и зарубить гренадера. В самый последний момент лошадь кирасира споткнулась и сбросила его через свою голову. Сокрушив головой прогоревшую крышу деревенского погреба и подняв облако пыли и искр, поляк с грохотом исчез под землей как в преисподней. Жуков успел только заметить мелькнувшие в воздухе ботфорты и начищенную до блеска кирасу кавалериста. «Черт побрал» с удовлетворением подумал гренадер и побежал к своим товарищам, которые по командам оставшихся офицеров пытались на окраине Семеновского выстроить что-то подобное небольших каре, а, проще – ощенившихся штыками толп. Мелькнули лица Казанцева, Доборшина и Синицына, которые махали ему руками. Жуков влетел в толпу, чуть-было не наступив на Кузьму. Голова пса была перевязана окровавленной тряпкой, в глазах застыли боль и ужас. Мимо поодиночке и группами проносились сильно потрепанные кирасиры, которых гнали русские латники и драгуны, а с фланга вел батальный огонь Лейб-гвардии Финляндский полк.

Французы подтянули к Семеновскому свою артиллерию и с 600 метров начали мощный обстрел отступивших из деревни русских войск. Часть орудий перенесла огонь на Курганную батарею, другие батареи старались стереть с лица земли упорные лейб-гвардии Измайловский и Литовский полки, которые потеряли уже треть состава.

Русская артиллерия вела не менее сильный огонь, не давая противнику никаких шансов для активных действий на южном фланге фронта. Десятки целых гаубиц и пушек, перевезенных от флешей и деревни, выстроились вдоль западной кромки семеновского леса и непрерывно обстреливали французов, уничтожая пехоту, кавалерию и орудия. Неприятель стоял на открытой местности и лишь частично мог укрываться в овраге. Но и там не было спасения – ядра и гранаты летели со стороны возведенных еще до сражения русских батарей на двух пригорках перед лесом. С них отлично просматривалось расположение французских войск от Горок до Утицкого леса, в том числе и дно Семеновского оврага. Орудия доставали даже до вражеских войск, атаковавших русских у Курганной высоты.

Но силы у той и другой стороны были уже исчерпаны. Продолжалась только артиллерийская дуэль и измученные войска напрасно искали для себя способы хотя бы немного укрыться от воздействия орудийного огня. Бои переместились севернее.

5. «Нашла коса на камень».

От пруда Данилову было хорошо видно, как на правый берег Колочи стали переправляться войска Евгения Богарнэ. Вытеснив из кустарника русских егерей и переправившись через Семеновский ручей около восьми часов утра в атаку на Курганную высоту пошла дивизия Бруссье. Огонь с редута был таким плотным, что пехота остановилась, а затем отошла и укрылась в овраге. Эта странная, плохо подготовленная и не поддержанная другими частями атака, захлебнулась. То ли это была демонстративная атака с задачей отвлечь русских от борьбы за флеши и прекратить переброску туда подкреплений, то ли легкомысленная попытка взять Батарею Раевского малой кровью, остается неясным. Во всяком случае, движение дивизии Бруссье никаких положительных результатов, кроме, может быть, доразведки системы огня и самого укрепления, французам не принесла.

Французы, установив батареи у Бородина, теперь смогли обстреливать редут с трех сторон. Русские отвечали самым деятельным образом. У тех и других взрывались зарядные ящики, летели щепки от лафетов, разлетались колеса. Выли ядра, визжала картечь, грохот от канонады стоял такой, что в шаге не было слышно человеческого голоса. Разбитые орудия увозились в тыл. Из артиллерийского резерва, взамен разгромленных, подходили новые роты, занимали позиции и бойня продолжалась.

В десятом часу, в разгар битвы за Багратионовы флеши, приказ о наступлении получил командир 1-й пехотной дивизии генерал Моран. 6.000 его пехотинцев в густых батальонных колоннах двинулись в атаку. Теряя сотни людей, в облаках дыма и пыли 30-й линейный полк во главе с бригадным генералом Бонами ворвался в редут. Взметнулось вверх сине-бело-красное полотнище с гордым орлом на верху древка. Французы мгновенно заполнили укрепление. Артиллеристы и батальон прикрытия из Полтавского пехотного полка дрались до последнего и почти все были перебиты. Остальные буквально выдавлены через горжу в тыл и совершенно неуправляемой толпой ринулись в тыл. Началась паника. Бегущие увлекали за собой все новых и новых людей. Офицеры ничего не могли поделать.

В это же время тысячи французов стали обтекать редут с флангов. Уже как полчаса перестали лететь вражеские ядра, что говорило о близком нахождении атакующего неприятеля. Густой дым окутал всю округу. Все слышнее становились звуки приближающейся массы людей. И все же стоящие справа от укрепления орловцы и нижегородцы были ошеломлены внезапным появлением французов. Еще гремели орудия на батарее, а перед ними уже предстали плотные ряды вражеской пехоты. Вольтижеры на ходу обстреляли русских и под треск барабанов вместе с фузилерами и гренадерами пошли в рукопашную.

Успев дать почти в упор залп двумя шеренгами, орловцы бросились навстречу французам. Егор Шишаков заметил, что Калачев все время норовит на шаг быть впереди него. Вот и сейчас, хмурый ветеран попробовал дотянуться штыком до Егора, но по пути встретился с Калачевым, который отбил ружье француза и тут же, как учили столько лет, въехал прикладом в сердитую физиономию гренадера.

Шеренги давно смешались и дрались кучками или поодиночке. Сошлись равные соперники и уступать никто не собирался. Сходились, разбегались и снова бросались друг на друга. Потеряв соскочивший штык, Калачев как на молотьбе действовал прикладом. Вместе с Шишаковым, который вошел в азарт, они уложили уже нескольких французов. Успели вытащить из под убитой лошади командира своего батальона и, образовав с другими мушкетерами круг, направо и налево отбивались от неприятелей. Батальонный командир вложил бесполезную шпагу в ножны, поднял ружье и бился вместе со всеми.

Постепенно люди стали разбираться повзводно, началась ружейная стрельба. В этот момент орловцев как-будто подтолкнули в спину. С криком «Ура» на помощь хлынули нижегородцы, стоявшие во второй линии. Подоспели также пехотинцы из 7-й дивизии Капцевича, которых привел на курган начальник штаба 6-го корпуса полковник Монахтин. Французы побежали с высоты.

Шишаков оглянулся и увидел, как толпы солдат из разных полков захлестнули курган. В обшем потоке выделялись несколько верховых в генеральских мундирах. Один из них, вдруг взмахнув руками, сполз вниз (Как потом стало ясно, этим генералом был начальник артиллерии армии и любимец артиллеристов Кутайсов, убитый шальным ядром). Но в дыму и пыли толпа этого не заметила и продолжала бежать вперед. Немного поодаль, потрясая шпагой, горячил своего коня другой генерал. Его глаза метали молнии, львиная шевелюра выбилась из -под треуголки, он что-то кричал, указывая на редут. Напутствие генерала было таковым, что солдаты втягивали головы в плечи и сразу еще более ускоряли бег.

Калачев толкнул Шишакова локтем в бок:

– Видишь генерала? Это – Ермолов, один из главных наших начальников. Ишь, как полтавцев гонит-то, грешных. Правильно, не озоруй, нечего тыл французу показывать.

– Спасибо дядя Семен, второй раз от смерти спасаете.

– Мне положено за рекрутом присматривать, сам ведь таким был. Знаю как в бою дурь забирает – не ведаешь куда бежать и что делать. Но ты молодец, быстро солдатскую науку схватываешь… За штык мне попадет. Хомут, наверное, сломался, вот он и слетел.

– А, Вы вон то, брошенное, ружье возьмите.

– Оно и то верно.

Калачев поднял целое ружье, быстро отсоединил от него штык и приладил его к своей фузее.

А тем временем бой за редут продолжался. Первыми в него ворвались роты Уфимского и Минского пехотных полков, за ними – пришедшие в себя и злые от стыда полтавцы и егеря. 30 -й пехотный полк французов был весь переколот. В ходе боя был ранен командир французской дивизии генерал Моран. Бригадный генерал Бонами, получив десяток штыковых ран, закричал, что он неаполитанский король Мюрат и поднял руки. Солдаты, знавшие среди французов только Наполеона и Мюрата, схватили хитреца за шиворот и повели в тыл. Когда Кутузову донесли, что в плен взят сам Мюрат, он только скептически улыбнулся. Приказал проверить и подумал» Мюрат, не Мюрат, а, наверное, все же генерал. Ни это главное, важно, что войска стоят и выстоят».

Поражение дивизии Морана довершили Сибирский, Оренбургский и Иркутский драгунские полки, прогнавшие французов вплоть до Семеновского оврага. Потом им пришлось останавливать свою пехоту, тоже порывавшуюся дальше преследовать неприятеля.

Французы были уверены, что сейчас последует сокрушительное русское наступление и Богарне обратился к императору с просьбой прислать дополнительные войска. Никаких подкреплений Моран, как и ранее Бруссье, не получил. Наполеон решил, что наличных войск итальянскому вице-королю для отражения возможной атаки русских хватает, а время для решающей атаки «Большого редута», как называли Курганную батарею французы, еще не наступило.

Тут же после изгнания неприятеля русские начали наводить порядок: на позиции закатывать новые орудия, восстанавливать укрепления, подвозить боеприпасы, выносить тела убитых из редута. Пехота и кавалерия снова занимали отведенные им места. Начальник штаба 6-го пехотного корпуса полковник Ф.Ф.Монахтин, обращаясь к солдатам, сказал: " Ребята, эта батарея – Россия. Отстоим ее грудью богатырской!». Почти сразу он был тяжело ранен картечной пулей в живот.

Егеря Данилова вели перестрелку с засевшими на другом берегу пруда французскими шассерами из только недавно захватившей Бородино дивизии Дельзона. Низкорослые, верткие, набранные из охотников шассеры поливали метким огнем прислугу установленной напротив них русской батареи. Под их прикрытием через Колочу, там, где она втекала в Щербинский пруд, несколько раз пытались переправиться и ударить во фланг Батареи Раевского пехотинцы из дивизии Бруссье и легкая баварская кавалерия. Но, находящиеся под жестоким обстрелом французских стрелков, горсть артиллеристов и егеря не давали этого сделать, вынуждая противника для атаки Курганной высоты заходить с фронта. Отбив очередную атаку, егеря снова переносили огонь на шассеров. Состязание в меткости стрельбы продолжалось. Обе стороны несли серьезные потери. Командир батальона подъехал к поручику-артиллеристу и попросил дать несколько залпов по шассерам.

– С превеликим удовольствием, но мне надо увозить батарею в тыл – осталось только треть людей, перебито половина лошадей. Стрелять невозможно.

Командир батальона подозвал Данилова.

– Помнится, господин капитан, этой весной Вы обучали своих егерей пушкарскому делу?

– Так точно. Первый взвод кое-что умеет.

– Надо помочь артиллеристам – не справляются. Действуйте, капитан!

Егеря бегом бросились к батарее. Стали разворачивать единороги, подносить заряды. Руководил фейерверкер :

– Шевелись, пехота! После выстрела дружно накатывай орудие на место. Береги ноги. Голову под дуло не суй. К тому, вон, зеленому, зарядному ящику и обратно беги как на пожар. Там наш человек стоит – он укажет, что брать …Пали!

Картечь и гранаты полетели в засевших в кустарнике французских стрелков. После нескольких удачных попаданий, они стали выбегать из прибрежных зарослей и отступили к своим батареям у Бородина, посчитав, что русские готовятся атаковать.

Расстреляв оставшиеся снаряды, батарея ушла в тыл. Последнее орудие увозил уже дважды раненый фейерверкер, от пороховой копоти больше походивший на негра. В нательной рубахе, обмотанный окровавленными тряпками, сверкая в улыбке белоснежными зубами и ерзая на огромном коренном тяжеловозе, он кричал :

– Спасибо, братцы! Переходи к нам, у нас веселее! А то вы все по кустам, да по кустам шуршите, как с девками на гулянке!..

На замену батарее уже выезжала свежая рота гвардейской конной артиллерии. Пользуясь относительным затишьем, вместе с егерями батарейцы стали окапывать орудия, рыть что-то подобное эполементов, чтобы хоть немного обезопасить себя от огня со стороны реки. Данилов показал артиллерийскому подполковнику место, откуда больше всего надо ждать обстрела. Французские пушки стали переносить огонь на гвардейцев. Продолжая укреплять позиции, те из нескольких орудий все чаще и чаще начали отвечать, да так удачно, что уже через четверть часа французы резко снизили свою активность. Данилов увел своих разгоряченных необычным делом егерей к реке. Они заняли прежние позиции и приготовились к отражению следующей атаки. То, что она скоро последует, не было никаких сомнений. За Колочей и напротив Курганной высоты вновь строились колонны неприятельской пехоты и кавалерии. Вместо дивизии Паскевича, отведенной к Горкинскому оврагу, их приготовились встретить полки генерала П.Г.Лихачева.

Испытания для немецких и польских кирасиров после их разгрома русской кавалерией у Семеновскоо не прекратились (всего за день дивизия тяжелой кавалерии генерала Лоржа потеряла около тысячи человек – половину своего состава). Отброшенные за Семеновский овраг, они по ошибке были атакованы двумя полками французских карабинеров из дивизии генерала Дефранса, принявшими их за русских кирасиров. Карабинеры, в горящих золотом на солнце касках, украшенных красными плюмажами, и двойных кирасах, выставив вперед свои длинные палаши пошли на немцев. Сумятица прекратилась после того, как в ряды вестфальской кавалерии уже врезались французы и началась рубка. Вдобавок эту массу крутящихся всадников с правой стороны оврага залпами обстреляли русская артиллерия, батальоны 12-й дивизии Васильчикова, Тобольский и Волынский полки из бригады генерала Де Росси из дивизии Евгения Вюртембергского, закрывшие образовавшуюся брешь во фронте между Курганной батареей и Семеновским.

Конфуз французской кавалерии стоил ей нескольких десятков убитых и раненых. Союзники разъехались. Кирасиры более или менее привели себя в порядок и встали на равнине напротив юго-западного ската Курганной высоты рядом с польскими уланами, вюртембергской бригадой Бермана и тяжелой кавалерией дивизий Дефранса и Ватье. Град русских снарядов уже несколько часов сыпался на неподвижно стоящие ряды этой кавалерии, нанося ей огромные потери. Сначала не выдержали вюртембержцы и попытались сбить русских с позиции, но были отброшены их драгунами. Затем на неприятельские батареи двинулись оба полка карабинеров и уланы. Они заставили отступить русских драгун и потом смогли добраться только до Семеновского оврага, где были встречены огнем Перновского пехотного полка, смешались и ускоренным темпом вернулись на прежнее место.

Прекратившийся во время боя на Курганной высоте артиллерийский огонь разгорелся с новой силой. Французские и русские батареи громили друг друга, осыпали ядрами, гранатами и картечью выстроенные как на параде густые шеренги пехоты и кавалерии. Огонь был столь силен, что французские пехотинцы становились на колени, кавалеристы слезали с коней, а артиллеристы прекращали стрелять. Тоже происходило с русскими: садились на землю, сходили с коней, укрывались в оврагах. И все же, в основном, приходилось оставаться в строю передовых порядков и нести страшные потери. Ряды смыкались, но снаряды проделывали в них все новые и новые бреши.

После полудня Кутузову Карлом Толем было передано предложение атамана Платова атаковать крайний левый фланг французов. Казачьи разъезды определили, что там остались немногочисленные части корпуса Богарнэ и есть возможность прорыва в тыл наполеоновской армии. При хорошем исполнении атака сулила ей много неприятностей.

По приказу Кутузова казаки вместе с кавалерией корпуса генерала Уварова, перешли Колочу и напали на неприятеля. Удар был неожиданным, но французская пехота успела выстроиться в каре и сумела отбить несколько атак Елисаветградского гусарского полка и лейб-казаков. Богарнэ укрылся в каре и руководил отражением русских кавалеристов. Уваров не стал дожидаться артиллерии и дополнительно бросил в бой гвардейских улан, драгун и гусар. Пехотинцам не стоило большого труда отбиться от конницы, которая атаковала без огневой поддержки. Французы в полном порядке лишь отошли на несколько сот метров за речку Войну и все попытки русских переправиться вслед за ними закончились неудачей. Через плотину проскочили только лейб-казаки, но, попав под сильный ружейный огонь, скоро были вынуждены вернуться обратно.

Казачьи полки Платова атаковали севернее. Почти не встречая сопротивления, они проникли далеко в тыл войск Богарнэ, внесли суматоху, разбили несколько обозов и артиллерийских парков. Нестроевые в ужасе стали разбегаться, сотни повозок ринулись в разные стороны. Натолкнувшись на легкую кавалерию дивизии Орнано, пехотную дивизию Лагуссе и итальянскую гвардию, казаки повернули назад.

Главнокомандующий был неудовлетворен неполным исполнением своего приказа и оба кавалерийских начальника за участие в Бородинском сражении, единственные среди русских генералов, не были представлены к наградам.

Тем не менее, рейд русской кавалерии на северном фланге, хотя и не достиг поставленной Кутузовым цели разгрома находящихся там неприятельских войск, на два часа заставил Наполеона приостановить атаки по всему фронту, что позволило русским перегруппировать свои силы. Убедившись, что угроза своему левому флангу отведена, после совещания с Бертье по поводу целесообразности ввода в бой своей гвардии, французский император отдал приказ о возобновлении атаки на русский «Большой редут». Для поддержки наступления дополнительно выделялась Молодая гвардия – дивизия генерала Роге и «Висленский легион» генерала Клапереда, которые составили последний эшелон атаки.

Уже после полудня Батарея Раевского мало походила на укрепление. Все было разбито, истоптано, завалено обломками. Орудия и пехотное прикрытие, по-существу, стояли на открытой позиции. Ураганный огонь французской артиллерии по батарее с фронта и со стороны Бородина еще более усилился. Мало того, ближе была подвезена гвардейская артиллерия под командованием Сорбье. В то же время, изготовившиеся к штурму пехотные дивизии под командованием Богарнэ и резервные кавалерийские корпуса Груши, Монбрена и Латур-Мобура находились под не менее жестоким обстрелом горкинских батарей, с Курганной высоты и многочисленной артиллерии, расположенной между курганом и Семеновским.

Прекратить это избиение могла только решительная атака одной из сторон. И в три часа дня она была начата французами.

_________

Быстрым шагом к центру Батареи Раевского и на ее северный фланг направились колонны пехотных дивизий Бруссье, Морана и Жерара. За ними подтягивалась итальянская королевская гвардия, польский Легион Вислы и легкая кавалерия Груши. С юго-запада, переправившись через Семеновский овраг и, расстроив несколько колонн пехоты из корпуса Остермана, находясь под сильнейшим обстрелом, на курган понеслась тяжелая кавалерия Дефранса, Лоржа и Ватье, поддержанная польскими уланами Рожнецкого. 20 тысяч пехоты, 10 тысяч кавалерии при поддержке более двухсот орудий ринулись на батарею. Кирасиры Дефранса, ведомые одним из лучших генералов французской армии О. Коленкуром, заменившим убитого ранее командира корпуса Монбрена, были отбиты дружным огнем русской пехоты, а сам генерал погиб. Второй волной в редут с тыла ворвались саксонские гвардейские кирасиры Лоржа. Не обращая внимания на ружейный огонь, сбиваемые штыками, они сумели втиснуться вовнутрь и орудуя палашами, расчищали место для других. Через разбитые амбразуры полезли пехотинцы Богарнэ. На скатах высоты и у ее подножия все пространство было заполнено дерущимися бойцами. Большей ожесточенности и беспощадности людей трудно себе представить. Пленных почти не было.

Внутри редута, после того, как были перебиты почти все его защитники, французы пленили израненного командира русской 24-й пехотной дивизии генерала Лихачева. Генерал пошел с обнаженной шпагой к своим солдатам в самую гущу боя и, был окружен и получил несколько ударов штыками. Лишь разглядев генеральские эполеты на мундире Лихачева, французы не стали добивать старика. Доставивший его к Наполеону, французский офицер получил Орден Почетного Легиона. Довольный император распорядился вернуть Лихачеву шпагу, но когда тот отказался ее принять и его увели, Наполеон от досады грязно оскорбил его в присутствии всей своей многочисленной свиты.

Русские войска, сильно теснимые противником, но в полном порядке отошли с высоты на несколько сотен метров восточнее и твердо встали на новом рубеже за горицким оврагом. Очень эффективно действовала артиллерия, удачно расставленная на высотах генералом от инфантерии Михаилом Милорадовичем. Серб возглавил войска правого фланга 1-й Западной армии, действовавшие в районе Курганной высоты, появлялся в самых опасных местах, подбадривал солдат. На их глазах оттолкнул ногой упавшее рядом французское ядро и, улыбнувшись, произнес: " Бог мой! Смотрите, ребята, неприятель отдает нам честь». Мужество и военный талант этого человека, отмеченные еще великим Суворовым и предвещавший Милорадовичу еще во время Итальянской компании высокий чин, в полной мере проявились в войне 1812 года. Надо сказать, что Милорадович был совсем не единственным генералом в действующей русской армии сербом по национальности. Обеими кирасирскими дивизиями командовали сербы – генералы Илья Дука и Николай Депрерадович, да так, что где были они, там была и победа! Бригаду тяжелой гвардейской кавалерии, которая остановила французов после крайне опасных попыток прорыва ими второй линии обороны, в атаки водил также серб Иван Шевич.

После захвата Курганной батареи после небольшой передышки французы огромными массами двинулись на порядки 7-й пехотной дивизии генерала П.М.Капцевича, развернутой за восточным склоном кургана. Дивизия была бы неминуемо смята, но вовремя подоспел дивизион гвардейской конной артиллерии под командованием подпоручика барона Николая Корфа. Подпоручик заметил, что французские карабинеры уже прорвали каре 31-го егерского полка, а за кавалерией тучей надвигалась пехота Богарнэ. Русские батареи стали замолкать из-за опасности задеть своих и тогда Корф повел гвардейцев в самое пекло. Артиллеристы на скаку жестами показали пехотинцам, чтобы те разомкнулись, выехали вперед и с двухсот метров открыли частый огонь картечью по надвигавшийся густой колонне французской пехоты. В несколько минут она была полностью уничтожена, на ее месте лежала груда трупов. Кто-то из солдат проговорил:" Аж черно, да мокро». Наступление противника было приостановлено, что дало возможность полкам Капцевича разобраться и тверже встать на позиции.

Но уже через четверть часа французы пришли в себя и их пехота с прискакавшей от Семеновского кавалерией от южного ската кургана упрямо вновь ринулись вперед. Их несколько раз атаковали псковские и московские драгуны, причинили большие потери и отбросили назад. Командир псковичей полковник А.А.Засс под сильнейшим обстрелом лично водил людей в бой. Драгуны в ожесточенных схватках отбили наскоки кавалерии и затем врубились в пехоту, заставив ее бежать. В тот момент, когда псковских драгун попыталась атаковать неприятельская конница, ее, рискуя быть изрубленной, в упор картечью остановила 2-я легкая батарея лейб-гвардии конной артиллерии штабс-капитана Александра Ралля 2-го. Французы смешались и быстро ретировались. Драгуны вышли из-под удара, но ценой этому было смертельной ранение храброго гвардейского офицера, который умер через несколько дней на руках своей матери.

Яростно бились драгуны бригады отважного генерала К.А.Крейца. Иркутский, Оренбургский и Сибирский полки неоднократно бросались в атаки и рассеивали вражеские пехотные колонны, рубились с французскими кавалеристами. Сам командир бригады в одной из жарких схваток получил ранение.

Французские кирасиры и карабинеры, польские уланы попробовали еще раз прорвать центр русской обороны. Уланы смогли ворваться на одну из батарей и стали рубить прислугу. Начальник артиллерии 6-го пехотного корпуса полковник В.Г.Костенецкий, обладавший недюжинной физической силой, пустил в ход свою огромную саблю – подарок цесаревича Константина, а, когда она сломалась, схватил банник и начал крушить поляков. Один за другим падали всадники и их лошади, уцелевшие шарахались в стороны, а потом и вовсе повернули коней. Полковник вместе со своими пушкарями отбил батарею. Потом он сетовал императору Александру на то, что банники деревянные. Вот бы их делать железными! Александр ответил: " сделать железные банники не трудно, только где еще я возьму столько Костенецких.»

Остальную французскую конницу остановил со своими орудиями подпоручик Корф. Увидев, что французы вот-вот прорвут русские пехотные каре, он быстро развернул свою конногвардейскую батарею и со 100 метров дал залп. Картечь смела нападавших и, устлав землю множеством тел, остатки их эскадронов ускакали вспять.

Но им на смену уже спешила легкая кавалерия дивизии Шастеля, которая ринулась уже на саму батарею. Корф крикнул командиру взвода правофлангового эскадрона кавалергардского полка:

– Башмаков, выручай орудия!

В один миг взвод атаковал и разметал французских гусар и конно-егерей.

Через четверть часа французская кавалерия пришла в себя и собралась у кургана. После захвата Батареи Раевского казалось, что надо сделать последнее усилие и, наконец-то, сломить русских. Вот, они, совсем рядом! Их огонь ослабел, ряды поредели. Так, вперед же! Vive l’empereur! En avant!

В это время к стоявшим в резерве гвардейским Кавалергардскому и Конному кавалерийским полкам подъехал Барклай и, указав на кирасир и улан, спокойно приказал по-немецки командиру кавалергардов полковнику К.К.Левенвольде: " Атакуйте!». Русская тяжелая гвардейская кавалерия в блестящей атаке отбросила неприятеля, причинив ему существенные потери. В первые минуты боя любимец всего полка Левенвольде был убит картечной пулей.