Читать книгу Собрание сочинений. Том 6 - Евгений Евтушенко - Страница 9

Наши кони идут к деревушке,

                                                где ты был убит,

                                                                     команданте[1].

Как в политике, пропасть —

                          и слишком налево, и слишком направо,

Отпустите поводья, мучачос[2],

                                            коням руководство отдайте,

может, вывезут к месту, —

                                      иначе мы сгинем напрасно.

Скал угрюмые скулы.

                                   В них есть партизанское что-то.

Ветер, словно ваятель,

                                    с тоскою и болью их высек.

Облака тяжелы, неподвижны

                                               над вами, леса и болота,

как усталые мысли

                               нахмуренных гор боливийских.

Вверх и вверх мы стремимся,

                               как будто уходим от чьей-то погони.

Лучше – к призракам в горы,

                                       чем сжиться с болотною тиной.

Мне диктуют ритм этих строчек

                                                поклацывающие подковы,

спотыкающиеся о камни

                              на смертельной тропе серпантинной.

Но плохие поводья – нервы.

                                            Я не то что особенно трушу,

но бессмертия трупный запах

                                                 ощущаю нервами всеми.

Вспоминать о тебе, команданте, —

                                                 перевертывает всю душу,

и внутри тишина такая,

                                      что похоже – землетрясенье.

Команданте, тобой торгуют,

                                             набивая цену повыше,

но твое дорогое имя

                                продают задешево слишком.

Не чужими, своими глазами, команданте,

                                                             я видел в Париже

твой портрет, твой берет со звездою,

                               на модерных «горячих штанишках».

Борода твоя, команданте,

                             на брелоках, на брошках, на блюдцах.

Ты был пламенем чистым при жизни.

                                  В дым тебя превращают, и только.

Но ты пал, команданте,

                            во имя справедливости, революции —

не затем, чтобы стать рекламой

                                       для коммерции «левого» толка.

Ты пристрелен был в этой школе.

                                                Конь мой замер:

                                                     «Где ключ от школы?»

Нелюдимо молчат крестьяне.

                                           В их глазах виноватая тайна.

Дверь на ржавом замке висячем.

                                      В окна глянешь – темно и голо,

и стена бела, словно парус

                                          корабля, где нет капитана.

Дремлет колокол сельский старинный.

                                         Тянет пьяница пиво из банки.

У дверей навоз лошадиный,

                                           как посмертные хризантемы.

Повторяю: «Где ключ от школы?

                        Ключ! Понятно?!» – кричу по-испански.

«Мы не знаем, сеньор, не знаем…»

                             Не пробьешь крестьян, словно стены.

Где же все-таки ключ от школы,

                                            от души твоей, команданте?

Что ж, пора нам обратно, мучачос.

                                             Облака беременны громом.

Этот ключ – он в руках у тайны,

                                             и попробуйте-ка достаньте!

Только подлинный ключ – не отмычку!

                                   Ведь ничто не решается взломом.

Понимаю я вас, мучачос —

                                 столько в ваших сердцах наболело.

Так и рвутся к винтовке руки,

                                           так и просятся – за пулемет.

Если тянут вас вправо, мучачос,

                                           вы – налево, но если налево,

не левее вашего сердца,

                                     ибо пропасть иначе вас ждет.

Твои руки, Че, отрубили,

                                       там, на площади Валье-Гранде,

чтобы снять отпечатки пальцев.

                          (Может, в спешке «пришили» другого.)

Но мятежные руки мучачос —

                                              это руки твои, команданте,

и никто отрубить их не сможет,

                                            а отрубят – вырастут снова.

Доверяйтесь коням, мучачос,

                                             а не просто порывам юным.

У коней крестьянская мудрость —

                                                 ничего, что она пожилая.

В небе кружит над вами коршун,

                                       поводя своим хищным клювом,

свои когти пока поджимая,

                                        но нацеленно жертв поджидая.