Читать книгу Собрание сочинений. Том 9 - Евгений Евтушенко - Страница 24

Урусевский. Калатозов,

это ваши журавли

взмыли выше бомбовозов,

взмыть России помогли.

Мы, поэты-журавлята,

дети этих журавлей,

тоже взмыли – кто с Арбата,

кто с ветвей тайги моей.

Без указки бесполезной

пробивали наугад

ржавый занавес железный

крылья дерзких журавлят.

Но когда Чухрай Григорий

дал Феллини главный приз,

от опасных аллегорий

дурократы напряглись.

И Тарковский, знаменитым

став ценой клевет, опал,

журавленком, влет подбитым,

рядом с Буниным упал.

Я не мастер искушенный,

но надеюсь все равно.

Я – Христос неразрешенный,

журавленок я в кино.

Но не старилась нисколько

запрещенка – видит Бог.

Герман выжил и Аскольдов,

вот проверка тех дорог!

Столько в мире потрясало

то, что косят наяву

в сновиденье комиссара

вымечтанную траву.

По Лос-Анджелесу, Каннам

мы косили на песке

и шагали по экранам,

как шагали по Москве.

Все народы на планете —

это целое, одно.

Потому и нет на свете

иностранного кино.

Павших мы не уступаем,

и мы верим наперед

в то, что выплывет Чапаев

и Бодров продышит лед!

Ты скачи, скачи, коляска,

лестницей потемкинской.

Кто там – аж дрожит Аляска —

поднял крик потомственный?

Эта лестница музейна.

Может, зажданный давно,

там, в коляске Эйзенштейна,

гений будущий кино?

Если пошлость на афише,

верьте в русских журавлят.

Поднимите взгляды выше —

журавли еще летят!