Читать книгу Собрание сочинений. Том 9 - Евгений Евтушенко - Страница 83

Над могилой Александра Дубчека

слышится какой-то нежный звук,

будто чья-то тоненькая дудочка

все-таки не выпала из рук.

Говорят, что дудочку он вытесал,

когда стал в опале лесником,

и, бродя по чащам и по выпасам,

говорил, как свой, с березняком.

И текла из дудочки той исповедь,

полная несбыточнейших снов,

тех, что до конца в словах не высказать,

потому что нет подобных слов.

Есть во всех идеалистах музыка.

В циниках лишь скрежет, лязг и скрип.

Отпевают Александра-мученика

листья братиславских скорбных лип.

Все мои духовные родители —

и всех наших будущих основ —

снов свободы неосуществители,

но и не предатели тех снов.

Чаадаев, Сахаров и Ганди

не нуждались в лживой пропаганде.

Тайные скопцы и алкоголики —

шамкающий брежневский синклит —

злились, как играют братья Холики,

клюшкой так забрасывая голики,

что «СССР» бывал разбит.

И Политбюро сыграло танками,

ибо угрожало им концом,

мавзолеям с ихними останками,

все, что с человеческим лицом.

От стыда за Русь, за лицемерие

застонали гусли из земли.

Раздавила ты себя, империя,

танковыми гусеницами.

Оправданья после не найдут в Чека,

как в ловушке с красным фальшь-крыльцом.

Мумии к стене прижали Дубчека,

схваченного все-таки голубчика —

с чем?!

           Да с человеческим лицом!!!

Он,

     предвидя жертвы наперед,

не повел людей дорогою кровавой

в страшный бой, бессмысленный, но правый.

Мирным пораженьем спас народ.

Чувствовал я, как на Черной речке,

видя метки пуль, а не сердечки,

в Праге на облупленной стене —

фрески горе-маршала Эль Гречки.

Едки были чешские словечки,

и до боли стало стыдно мне.

И мне стыдно.

                       Навсегда мне стыдно,

а конца моим стыдам не видно.

Пусть забытым буду

                                 и освистанным,

и не перелистанным никем,

быть хочу я лишь с идеалистами!

Братиславе боль мою повем.

Дубчек, и Альенде, и Ромен Гари —

вот сейчас мои поводыри!

А вот у тебя в глазах,

                                  Веро́ника,

мягкая,

             но все-таки иронийка.

«Странно мне, что Вы идеалист…

Идеалы-то не удались…

Вот вы без зонта,

                            а скоро ливень.

Был прекрасен Дубчек,

                                      но наивен…»

Столько ям

                   мы нашим ближним роем.

Быть наивным —

                           это быть героем.

Но, хотя и деревянная,

                                      не дурочка,

нас ведет не в пропасть

                                       дудочка Дубчека,

а туда, где пахнет лесом,

                                        чабрецом

и бессмертьем с человеческим лицом…