Читать книгу Полоса отчуждения - Евгений Кулькин - Страница 61

Он приехал разбитым.

Потому как побывал в Камышине и вернулся обратно.

А когда подъехал к гаражу, то обнаружил, что въезд в него перегорожен какой-то безмоторной машиной.

Но она оказалась закрытой и стояла на ручном тормозе.

И Максим позвонил жене, что заночует на другой квартире, потому как там прямо напротив дома платная стоянка.

Он поднялся на свой этаж.

И только вознамерился открыть двери, как был окликнут.

Конечно же Светланой.

– А я как раз от соседей спускалась.

И в руках у нее было то самое решето, в каком она приносила им с Иваном виноград.

Сразу перейдя на ты, она спросила:

– Небось, голодный?

– Да малость есть, – сознался Максим.

– А у меня как раз блинчики. – И уточнила: – С мясом.

И скрылась у себя в квартире.

Она вернулась нескоро.

И он даже придремал у телевизора.

От нее чуть припахивало вином.

Блинчики были все в той же махотке и показались ему обворожительно вкусными.

Вера так их делать не умела.

– Блинчики – это моя страсть, – тем временем щебетала Света. – И это у нас, можно сказать, фамильное. И бабушка их готовила отменно, и мама.

Она смотрела на него поедающими глазами.

– А где же твой муж? – спросил он.

– Да где ему быть, в загуле, – ответила она. – Встретил каких-то друзей и пошел вразнос.

Она с минуту или две помелькала ресницами, но слезу не добыла.

И в это время раздались звонки.

Сперва на мобильный. Потом в дверь.

Он пошел открывать, говоря с женой.

На пороге стоял парень.

– Вот ты где? – сказал, – и Максим понял, что это сын Светы.

Когда они ушли, он еще говорил.

Рассказал Вере, как довез до Камышина старушку – узницу Освенцима.

Как она рассказывала об ужасах тех дней.

А на обратном пути ему тоже повезло.

Одну семью довез до Горного Балыклея. Другую до Дубовки. Да и оттуда в Волгоград прибыл не пустым.

– Насыщенный рейс получился, – почти как Федор сказал он.

Окончив говорить, он доел блинчики и улегся на диван, подставив свое сытое внимание под бликование телевизора.

Показывали матч по регби.

Терпеть не мог он этот вид единоборств.

Что-то в нем было от тупости и бесполезного упорства.

Уже подумав так, вспомнил, что подобная оценка, собственно, принадлежит не ему, а все тому же Доронину.

«Бугаиный вид спорта – говорил он. – Не кто кого перехитрит, а кто кого обкогтит».

Было лень вставать и переключать канал.

Да и выключить телевизор тоже.

И в это время в дверь поскреблись.

Не позвонили, не постучали, а именно «поскребышили», как сказали бы в «Леспромхозе».

Почти матюкнувшись, Максим поднялся. На пороге стоял муж Светы.

– Ты меня, – сказал, – дюже не казни. Но похмелюга-подлюга в петлю кинуть норовит. – И, облизнувшись, спросил: – У тебя ничего нету?

– Да откуда? – вырвалось у Максима. – Я и вкуса водки не знаю.

– Бедный, то есть богатый, – сказал муж Светы. – Значит, до ста лет хочешь прожить?

– Да уж сколько придется.

Его раздражал этот пьянчуга – и каким-то параллельным пластом мышления он пожалел Свету.

Ведь вон какая она ладная да приглядная.

И рядом вот с этим голодранцем.

Максим вытащил полусотку и сказал:

– Иди похмелись.

А когда он ушел, стал ждать.

Ждать именно Свету.

Чтобы утешить.

Но она не шла.

И когда он было совсем собрался лечь спать, в дверь поскреблись. Он рывком отворил ее, думая, что это опять муж Светы.

Но перед ним возникла она.

В «халатике на босо тело», как любит говорить Федор.