Читать книгу Град безначальный. 1500–2000 - Евгений Витковский - Страница 15
Джером Горсей
Яхонты русского царя. 1584
ОглавлениеЭфиопский владыка, зовущийся негус,
или кесарь российский, известный тиран,
одинокой дорогой на ветхих tilegos
удаляются в темень, в туман и буран.
В мемуарах ревниво хранятся улики:
в томе лжи есть и правды хоть несколько слов.
Царь московский и прочий, соуколд char’ veliki,
у себя принимает английских послов.
К нраву царскому с явным усильем приладясь,
даже малый поклон почитая за труд,
за тяжелую дверь в государеву кладезь
два Джерома без лодки неспешно плывут.
Царь плывет впереди, сразу следом – charowich,
богомолец, наследник царева жезла;
допускать ли бояр к созерцанью сокровищ,
царь не знает, – однако допустит посла.
Может, старость, а может, и просто чахотка
разморила царя, и блюдет караул,
чтобы слуги его аккуратно и кротко
опустили теперь возле ряда шкатул.
Пусть Европа ответит на эдакий вызов,
всё расскажут послы, как вернутся назад;
ухмыляется деспот над горстью туркизов,
между пальцев держа дорогой заберзат.
Что ни камень, то слюнки восторженных судий,
царь не зря попирает наследственный трон.
Сундуками – тумпаз, августит и нефрудий,
антавент, и белир, и прозрачный тирон.
Здесь не властен ни сглаз колдуна-домочадца,
ни возможность подохнуть в угаре хмельном,
только здесь и решается царь утешаться
корольком, калаигом, бурмицким зерном.
И хорошего вам, господа, понемножку,
полагается помнить про здешний устав.
Царь, ни слова не бросив послам на дорожку,
pochivated желает, смертельно устав.
За серебряный рубль расплатиться полушкой, —
таковое любому в Москве по уму.
Говорят, что царя удушили подушкой,
только это неважно уже никому.
Век уходит за веком, сомнения сея,
сколько было их в мире, так все и прошли.
Огорченно твердят мемуары Горсея
про великую глорию русской земли.
Не крестись, если в доме не видишь иконы,
о величии собственном лучше не лги:
кто в Москве побывал, тот запомнил законы
подступившей к границам Европы тайги.
Это ж надо, – дожить до подобной годины,
чтобы ездить впустую за десять земель?
Много ль толку рассматривать тут альмандины,
если их убирают обратно в кошель?
Не желает страна затевать лотереи,
и не ждет дорогих из Европы гостей.
Лучше дома сидеть, чем смотреть на трофеи,
что нахально плывут из английских сетей.
Накануне своей смерти Иван Грозный пригласил английских послов Джерома Бауска и Джерома Гордея в свою сокровищницу, о чем Горстей оставил подробные воспоминания.
«…Каждый день царя выносили в его сокровищницу. Однажды царевич сделал мне знак следовать туда же. Я стоял среди других придворных и слышал, как он рассказывал о некоторых драгоценных камнях, описывая стоявшим вокруг него царевичу и боярам достоинства таких-то и таких-то камней. <…> „Магнит, как вы все знаете, имеет великое свойство, без которого нельзя плавать по морям, окружающим землю“ <…> Он приказал слугам принести цепочку булавок и, притрагиваясь к ним магнитом, подвесил их одну на другую. „Вот прекрасный коралл и прекрасная бирюза, которые вы видите, возьмите их в руку, их природный цвет ярок; а теперь положите их на мою руку. Я отравлен болезнью, вы видите, они показывают свое свойство изменением цвета из чистого в тусклый, они предсказывают мою смерть. Принесите мой царский жезл, сделанный из рога единорога, с великолепными алмазами, рубинами, сапфирами, изумрудами и другими драгоценными камнями. <…> Найдите мне несколько пауков“. Он приказал своему лекарю <…> обвести на столе круг; пуская в этот круг пауков, он видел, как некоторые из них убегали, другие подыхали. „Слишком поздно, он не убережет теперь меня. Взгляните на эти драгоценные камни. Этот алмаз – самый дорогой из всех и редкостный по происхождению. Я никогда не пленялся им, он укрощает гнев и сластолюбие и сохраняет воздержание и целомудрие; маленькая его частица, стертая в порошок, может отравить в питье не только человека, но даже лошадь“. Затем он указал на рубин. „О! Этот наиболее пригоден для сердца, мозга, силы и памяти человека, очищает сгущенную и испорченную кровь“. Затем он указал на изумруд. „Этот произошел от радуги, он враг нечистоты. Испытайте его; если мужчина и женщина соединены вожделением, то он растрескается. Я особенно люблю сапфир, он сохраняет и усиливает мужество, веселит сердце, приятен всем жизненным чувствам, полезен в высшей степени для глаз, очищает их, удаляет приливы крови к ним, укрепляет мускулы и нервы“. Затем он взял оникс в руку.
„Все эти камни – чудесные дары Божьи, они таинственны по происхождению, но однако раскрываются для того, чтоб человек ими пользовался и созерцал; они друзья красоты и добродетели и враги порока. Мне плохо, унесите меня отсюда до другого раза“».
Далее Горстей пишет о смерти царя: «…Он был удушен и окоченел». Видимо, Горсей оказался последним иностранцем, который видел Ивана Грозного.
