Читать книгу Жизнь, полная одуванчиков - Евгения Ляпота - Страница 4

Я никак не могла прийти в себя после того вечера, зловонный запах изо рта моего надругателя так и стоял у меня в носу, мне казалось, что пот от его липкого тела до сих пор на мне. Я не жила в абсолютной чистоте, но возможность помыться у меня была всегда; так как вы уже понимаете у господ была своя фабрика по производству пятинцев, которая не шла на экспорт, а была строго для своего использования, что заставляло их следить за особо ценными созданиями, такими как я, но не смотря на все это жила я в ужасе и постоянной нехватке всего. Госпожа всегда считала, что закалённые в такой среде пятинцы будут улучшать их здоровье и продолжительность жизни намного лучше, с такой вехой псевдноэволюции существование отдельных людей (господ) стало практически бессмертным. Случались случаи, что отдельные виды пятинцев оказывались «бракованными», хотя, наверное, зря я беру в кавычки, на тот момент, все таким и являлось, и их поглощение приносило вред, но такой процесс всегда останавливали на начальном этапе, потому как это сразу становилось очевидным. Бракованный пятинец шел на утилизацию, как некачественный товар. Вдруг мне стало очень страшно, а что если я не смогу забеременеть, то меня тотчас утилизируют, хотя есть вариант, пойти на корм, но в любом случае ведь «проживу» недолго, а мне отчаянно хотелось жить. Я прочитала много книг, где было равноправие, где люди жили так как хотели и у каждого были свои права, такие как: на личную жизнь и неприкосновенность, свободу воли, слова… мы же пятинцы этого не знали.

Я сидела в своей комнате и понимала, что акт не состоялся, что ставило меня в ещё более печальное положение, ведь это означало, что мне придется вступить с кем-то в подобное ещё раз, а я этого не хотела, и понимала, что зря терпела в тот день, но была действительно рада тому, что мой обидчик умер, хоть до сих пор и содрогаюсь от этих жутких воспоминаний.

Я сидела напротив окна и смотрела на одиноко стоящее дерево, оно было моим другом, мне казалось, что оно подобно мне. Стоит также одиноко, никому не нужно, никто за ним не ухаживает и никому нет до него дела, и оно также никуда не может уйти, даже если захочет, но разница была в том, что это нормальная жизнь для деревьев и растений, так у них заведено природой, стоять и расти на одном месте, но не для людей подобный образ жизни, а нас же заставляют считать себя больше растениями, чем людьми.

Ветки растения томно покачивались при дуновении ветерка, я восхищалась их пластичности и спокойствию. Мне хотелось бы тоже быть такой же умиротворенной, но меня всю трясло даже сильнее, чем листочки на ветке, в тот момент я чувствовала себя листом дерева, который при сильном порыве ветра просто оторвётся и полетит, упадет на землю и его растопчут. В дверь постучали и это вырвало меня из моих мыслей, стук в дверь означал, что пришел отец, так как другим не было необходимости стучать при входе ко мне, кто я такая – я рабыня. Но вопреки моим догадкам зашёл не Виктор, а неизвестный мне молодой человек, худощавый, но жилистый, роста выше среднего, с большими карими глазами и короткой стрижкой.

– Я могу войти? – хотя уже вошел, да и не было такой необходимости спрашивать это у пятинца. Я сидела на стуле ноги поджав под себя, опершись локтями на стол и смотря в окно, при его словах быстро обернулась Мои глаза были широко раскрыты и при этом выражали одновременно ужас и непонимание происходящего. И тут я открыла рот и стала стараться как можно больше набрать воздуха, так как мне стало тяжело дышать, потому что я решила, что пришел мой новый партнёр и сейчас начнется тоже самое, что было в комнате под стеклом. Как ни странно, но парень заметил мою реакцию и сделал шаг назад к двери, при этом выставив руки в мою сторону и изображая ими знак «стоп».

– Я тебя не обижу, Рита, пожалуйста успокойся, – но моя реакция не поменялась. Он сказал, что пришел по поручению моего отца. При его упоминании я стала чувствовать себя немного легче, как бы там ни было, он никогда нарочно не пытался сделать мне больно, просто по своей натуре он был грубоватым человеком.

– Я от твоего отца, – повторил он, видя, что я стала дышать спокойнее, – мне нужно, чтобы ты меня выслушала, я понимаю, что для тебя дико такое общение, но я хочу быть с тобой предельно тактичным. – Наверное он подразумевал «быть добрым», но это было бы на тот момент слишком для меня. Я опустила ноги, села правильно на стуле и расправила складки на своем сарафане. Надо сказать, свое одеяние на тот момент я любила, отец в качестве поддержки подарил мне его, оно было все усеяно розовыми розами на белом фоне, с неглубоким вырезом на груди и тонкими бретельками. На ногах у меня были белые балетки. Это была первая моя такая красивая одежда и она не была стандартными обносками, доставшимися мне от господ, а была новой по заявлению отца. Госпожа расщедрилась и разрешила ему этот жест, так как ей видимо, очень понравилось представление со мной, которое произошло вчера у нее на глазах. Я была счастлива и даже на короткий срок забыла про свою беду, вы даже не можете себе представить на сколько для нас маленькие приятные мелочи приносили радость – это было сродни чуду.

– Рита, я завтра буду твоим партнёром, – я вновь напряглась, вжалась в стул, руки, лежащие на коленях, впились в них ногтями, – постараюсь сделать все быстро, не хочу тебе делать больно, но тебе придется все это пережить. – Он вроде успокаивал и в тоже время удручал. Мне оставалось лишь слушать.

– Надо чтобы ты выпила таблетку, которую я тебе сейчас дам, но только об этом ни слова, Виктор все знает, но и с ним не стоит это обсуждать, – я заплакала, и сама не знаю, как, но осмелилась спросить, не поднимая глаз.

– Я умру также, как … – но не смогла вымолвить, как мой прошлый партнёр.

– Нет, что ты, что ты, это совершенно не принесет вреда твоему здоровью, но это надо сделать, чтобы твой организм расслабился. – Мои слезы текли беззвучно, но застилали все вокруг и передо мной была лишь пелена, что я не заметила, как мой собеседник подошёл к столу положил таблетку и налил воды в стакан из кувшина, который стоял у меня на столе. Я повернула голову, стерла слезы рукой, а потом руку вытерла о подол платья, взяла таблетку, проглотила и запила ее, вот такая вот я покорная пятинка. Все так как нас учили.

– Молодец Рита. Я завтра буду совсем не таким – он замолчал, подбирая слово, видно было, что он сам волновался, – не таким милым, я буду грубым, очень грубым, тебе будет больно, но ты должна выдержать и после тебе будет тоже больно, но пожалуйста пойми, что так надо, кроме меня и Виктора никто тебе ничего не объяснит, никому верить нельзя, ни с кем разговаривать и мой разговор уже затянулся. Просто будь сильной и после завтрашнего не стань меня ненавидеть. Я поясню тебе все, но позже, после того, как буду в тебе уверен и в твоем отце. Ты будешь молчать, ты будешь терпеть? – я покачала головой в знак согласия, я была согласна потому что не было другого выбора, было страшно и во мне жил тот раб-пятинец, который должен подчиняться, но стала понимать, что, однако, борюсь я против подчинения, пока лишь только в мыслях, но ведь все начинается с малого – с понимания. Я читала много, отец баловал меня чтивом, и была убеждена, что все начинается с уклада в голове. Эмоции, чувства, весь негатив копится внутри тебя, но в конце концов он когда-нибудь взбунтуется, и все то, что копилось поколениями, вся эта терпимость уйдет к нашим предкам… Я решила, что стерплю все, чтобы завтра не произошло, отметив про себя, что всё-таки этот молодой человек действительно был вполне милым, он вообще был первым, кто так со мной общался.

– Хорошо, – наконец произнесла я, поймала его быстрый взгляд на мне и тут же опустила глаза. Но я запомнила то его выражение лица на всю свою жизнь. Это был самый первый добрый взгляд, направленный на меня, мне казалось, что никого более красивого я не видела в своей жизни. Его карие глаза смотрели на меня проникновенно и ласково, а тонкие губы были сложены в улыбку – печальную, но добрую.

– До завтра Рита и прости. – он вышел, я некоторое время так и сидела неподвижно, ждала, что таблетка начнет действовать, но ничего не происходило, я чувствовала физически себя также, как и всегда. Было не легко уснуть, но всё-таки уснула, хоть и не на кровати, а перед окном, в своей излюбленной позе, так мне было легче. Дерево и я друзья навеки… засыпала я с таким лозунгом. На следующее утро меня разбудил отец довольно рано, потому что солнце только вставало.

– Надо спать на кровати, здоровый сон укрепляет здоровье, а плохой сон наоборот его подрывает. Иди в душ Марго и поторопись. – Он сунул мне платье с прошлой церемонии, меня затрясло, он уверил, что платье стираное, да, но вот только воспоминания невозможно так же легко стереть как пятна. Мне и тут пришлось подчиниться, таково было желание госпожи Таурин, она назвала это платье «экстазом». Ей очень понравилось прошлое шоу, ее все очень повеселило, она ни разу не видела, чтобы у человека в любовных утехах остановилось сердце. Ведь, как уверил доктор – смерть моего любовника – это остановка сердца от переизбытка эмоций. Позднее госпожа даже сама похвалила меня, сказала, что я та еще плутовка, ведь в моих роковых объятиях умирают мужчины.

Сон у меня быстро прошел, я покорно подчинилась, пошла в душ, было приятно купаться, такой чистой воды в зоне пятинцев никогда не было, а эту даже можно было пить. Я так и сделала, открыла рот, глотала жадно водичку и купалась, потом опять открыла рот, вода из лейки наполнила его, и я опять глотнула, но второй раз что-то пошло не так, я поперхнулась и закашлялась.

Искупавшись, не сразу вышла из душа, но Виктор не дал мне постоять и просто насладиться своей чистотой, которую сегодня вновь будут осквернять, он стал стучать в дверь и сказал мне, чтобы я выходила. И я вышла, поплелась следом за отцом, все к той же двери, которая вела в стеклянную комнату. Я зашла туда, меня вновь затрясло, дверь за мной закрыла бесцветная женщина.

Мой вчерашний собеседник стоял спиной ко мне полностью голый, видимо он смотрел на госпожу, потому как при моем приходе, она жестом указала обернуться назад, и мой новый партнёр повернулся. Он уже не был тем добродушным парнем, который приходил ко мне вчера вечером. В его глазах читалось безумие, рот искривила ехидная улыбка и мне даже показалось, что этой самой улыбкой он очень сильно похож на госпожу. Он стал подходить ко мне медленно, но решительно, я увидела первый раз голого мужчину, я знала из книг, что мужчины и женщины отличаются друг от друга, но тут увидела эту огромную анатомическую разницу воочию. Надо сказать, что для юной девушки это было шоком, мы были вообще в то время все ужасно дикими во всех смыслах. Я надеялась, что в этот раз будет легче, но ошиблась. В прошлый раз все закончилось быстро, а в этот раз… Есть определенные моменты в моей жизни, которые мне особенно тяжело описывать, это тоже один из них.

Мой любовник (это было для меня новым словом) подошёл ко мне и просто разорвал на мне платье и снял его с меня как халат. Его зрачки были расширены, глаза были безумными донельзя. Голым он уже не казался таким худощавым, был хорошо сложен и ростом чуть выше меня, а я, однако, была очень высокой девушкой. Мой любовник схватил меня за руки и потянул на себя, затем резко развернул и грубо швырнул на кровать, я быстро окинула взглядом госпожу и на ее лице не было уже такого вожделения, как в прошлый раз, было похоже, что она немного напряжена, но, когда у меня потекли ручьи слез, она вновь стала самой собой и я решила не смотреть на нее, все что она олицетворяло – это зло и похоть, вообще все что было в жизни плохого, все умещалось в одной этой хрупкой и внешне красивой женщине. Контраст роковой красоты и жуткой нечестивой души.

Я не хочу вам дальше описывать, что он проделывал со мной, потому как это было слишком все ужасно для меня, для девушки не имеющей опыта в сексе, ничего не видящей кроме зоны пятинцев, было все ужасно жестоко и бесчеловечно, я твердо уверилась в том, что этот парень и госпожа одной породы. И предположила, что это была такая форма изощренного издевательства надо мной, прикинуться хорошим и сделать все то, что можно было сделать не так грубо.

После того вечера я чувствовала себя не только морально плохо, но и физически. Меня вели под руки в мою комнату, там меня уложили на кровать и ушли. Все внутри болело, я плакала. Хотелось уснуть, чтобы побыстрее все забыть, но не смогла. Прошло не более часа, как я почувствовала острую боль внизу живота, побежала в туалет, меня вырвало, живот не отпускало, он болел дотоле неизвестной мне болью. Я скрутилась на полу в ванной комнате в позе эмбриона, затем попыталась сесть на унитаз и почувствовала, как по ногам что-то потекло, это была моя кровь от ужаса закричала и потеряла сознание. Проснувшись, я обнаружила, что нахожусь уже на кровати и рядом со мной был мой отец и пожилой мужчина в белом халате, а может и не пожилой, а молодой, но частично поглощенный.

– Это была сильная таблетка, она возможно больше никогда не сможет иметь детей Виктор. – сказал мужчина в белом. Я не могла еще полностью открыть глаза.

– Это не важно, но беременная она не сможет быть нам полезной. С тебя заключение и верность делу. У нас максимум три, четыре месяца, после чего нельзя будет скрывать, что Марго не беременна. В эти сроки мы должны уложиться.

– Но зачем надо было давать настолько сильный препарат, если мы хотим бороться за лучшее в этом мире?

– Затем, что госпожа ради забавы может подкладывать ее под кого угодно, а с этим препаратом нет шанса забеременеть, – отвечал мой отец, – но иллюзия ее беременности будет нам на руку, так как Таурин не допустит смерти Марго, пока она носит ребенка ее племянника. – Я почти смогла открыть глаза и оба повернулись ко мне.

– Виктор, мне больно – сказала я чуть слышно. Второй в белом подошел ко мне и сделал укол, после чего вся моя боль ушла, и я уснула.