Читать книгу Понкайо - Евгения Минчер - Страница 11

Дуло автомата тыкалось в спину каждые пять секунд, напоминая о себе и предостерегая от глупостей. Максима довели до палатки, надавили на плечо и заставили опуститься на колени.

Было время прилива. Волны в ажиотаже бросались на берег, унося с собой плоды мангров и просоленные черные водоросли. Маленькие шустрые крабы бегали по сухой полосе у пальмовой рощи, замирали на месте, словно бы о чем-то замечтавшись, потом резко приходили в себя и боком улепетывали прочь. Небо от края до края затянуло подушками облаков. Они уплотнились, заслонили солнце и угрожающе посерели. Дул холодный влажный ветер, над островом сгустились золотистые сумерки.

Бивак пустовал. Рядом с яхтой на волнах покачивался камуфляжный катерок с закрытой кабиной. Дымчатые стекла рубки и пятнистый, в тон судну, защитный тент над кормовым кокпитом не позволяли заглянуть внутрь и узнать, есть ли кто на борту. Максим заскользил взглядом по песку, выискивая следы Руслана и Лолы, но радоваться их отсутствию не спешил. Динги на берегу нет – значит, лодка все еще возле яхты, просто ее отсюда не видно. Неужели не успели выбраться?.. Или Руслан увез Лолу и теперь оба прячутся в прибрежных водах на другой стороне острова? Долго им там не просидеть. Эти подонки знают о Руслане и просто так уже не отстанут. Рано или поздно смекнут, что их водят за нос, и найдут злосчастную лодочку. Так или иначе, Лола окажется у них.

Вожак нервно прошелся вдоль кромки воды, пнул одного краба, наступил на другого и остановился, развернувшись всем телом к океану и поглядев в сторону малых посудинок. Приглушенно выругался, резким движением сорвал с пояса рацию и поднес к обкусанным губам.

– Ну и где вас черти носят? – плевался он. – Взяли гоблина?

– Не дави психа, Оскар, – отозвался мягкий бесстрастный голос, не тот, который отвечал чуть ранее. – Взяли. Сейчас доставим.

Неприятель ни словом не обмолвился о девушке, но Максим боялся вздохнуть с облегчением, боялся увидеть ее с Русланом, боялся, что супостат промолчал нарочно, с намерением «сделать сюрприз», удивить своих и воочию насладиться произведенным фурором.

Бородатый клеврет начал выкидывать из палатки сумки и рюкзаки, складируя их в общую кучу и тем самым полностью переключив внимание Максима на себя. Время убывает, а в голове по-прежнему ни одной мысли, как скрыть Лолу от захватчиков…

От размышлений отвлек сдвоенный рев мотора. Взбивая волны в белую пену, к берегу во весь опор увидавшим жертву хищником несся камуфляжный катерок. На некотором расстоянии за ним следовал динги без пассажиров. Катерок управлялся ловкой рукой и шел ретиво и смело. Через дымчатые стекла рубки смутно проглядывались силуэты нескольких человек. Приблизившись к берегу, он сверкнул хромированным днищем, и Максим понял, что суденышко сделано из алюминия. Застекленная дверца рубки отворилась, на носовой кокпит неуклюже выбрался Руслан. Руки ему стянули спереди, как и Максиму, чтобы мог идти самостоятельно. Следом из рубки шагнул, заполнив тесный кокпит, конвоир с автоматом. Он толкнул заложника в плечо, намекая не застопоривать движение, Руслан спрыгнул в мелководье, но приземлился неудачно, подогнув ногу, и едва не завалился набок. Не обращая внимания на злобную ругань и попытки вырваться, его подняли за шкирку и пихнули вперед.

Всего на катере было двое супостатов. Третий прикатил на динги. На подъезде к берегу он свернул к мангровому древостою, отвязал швартовый конец яхты и бросил в воду. Бородач встретил сородича на берегу. В четыре руки они затащили лодчонку на песок, разговорились, бородач зачалил динги к мангру и принялся осматривать со всех сторон. Погладил борта, изучил подвесной мотор, проверил жесткое днище и, судя по лицу, остался доволен. Прежде чем отойти, он бросил на лодку последний одобрительный взгляд.

Заложника приняли с рук на руки и проводили к палатке. Руслан выглядел разъяренным, дышал глубоко и прерывисто, как после жаркой потасовки, и смотрел диким зверем. У левого глаза отливал малиновый отпечаток чьего-то кулака.

– Убери руки! – огрызнулся Руслан, выдергивая плечо из цепкой хватки бородача.

Тот помедлил, глянул на него с любопытством – и резким ударом приклада в спину уложил на песок.

– Полежи в тенечке, боец. Как раз остынешь. – И с хохотом отошел к своим.

Захватчики сбились в стаю, и на пляже сразу стало многолюдно. Остров перестал казаться и быть необитаемым. Удаленность от цивилизации уже не чувствовалась так остро, как раньше. Максим ощутил незримое присутствие Большой земли, словно город был где-то рядом, в каком-то получасе езды по растянутому над бухтой мосту на другой стороне острова. Максим рассматривал супостатов и не мог отделаться от ощущения, что «Милану» по несчастью занесло в зону вооруженного конфликта или военного переворота. Потертые автоматы, разнотонный камуфляж, военные ботинки, небрежно повязанные банданы или надвинутые на глаза кепки: захватчики напоминали боевиков.

Руслан с кряхтением сел и глухо прорычал в адрес неприятелей несколько крепких выражений, которых Максим давно от него не слышал.

– Ты в порядке? – тихо спросил Максим.

Товарищ проворчал что-то и сплюнул.

– Где она? – Максим почти не шевелил губами.

Руслан метнул на супостатов беглый взгляд, повернул голову и скороговоркой процедил:

– В укрытии.

Максим задышал ровнее.

– Что нам делать? – Голос товарища вибрировал от ярости. – Скажи мне, что сделать!..

– Пока ничего.

Захватчики перебросились последними фразами, подтвердили сказанное кивками и рассредоточились по лагерю. Прибывшая на прокорм троица подошла ближе и мимоходом скользнула по Максиму оценивающим взглядом покупателей. Максим тоже хорошо их разглядел. У первого лицо изуродовано шрамами от ожогов – больше всего в нижней левой половине, – самый крупный шрам уползал к желобку под носом и вздергивал верхнюю губу, отчего казалось, что супостат все время ухмыляется. Плутоватые глаза шулера рыскали вокруг в поисках «чего-нибудь интересненького» – именно такое выражение читалось в них, когда он поглядывал по сторонам. Второй – худой и крепкий кореец с изборожденным ветром лицом и сильно выраженными скулами, говорил мало, отвечал недовольно и постоянно хмурился. Третий выглядел как осовремененная версия норманна: светлоглазый и русоволосый, короткая борода заплетена в косички, на обритой голове болтается волнистый хвостик. Среди сородичей он был самый крупный и своими огромными кулачищами запросто мог бы одолеть кабана. По возрасту шел вровень с Русланом и Максимом и вместе с корейцем принадлежал к молодняку стаи, который возглавлял Оскар и откуда не так давно выпустился их собрат со шрамами.

Максим увидел на поясе у «норманна» такую же громоздкую рацию, как у Оскара, и зорким взглядом приметил у него на плече затесавшегося среди семьдесят четвертых калашей их кровного родственника: АКС74У.

Пока супостат в шрамах вместе с бородачом занимались чисткой палатки, кореец и «норманн» опустошали курень со съестными припасами, яхтенной посудой и бытовой утварью. Максим уже успел прийти в себя после допроса в лесу и теперь целиком сосредоточился на мыслях о Лоле. Она в укрытии, но пока не в безопасности. Максим напряженно следил за разгромом бивака. Захватчики устроились на корточках и рылись в сумках и рюкзаках, отрывисто переговариваясь между собой. Они шутили, смеялись, матерились, перелопачивали все, что попадалось под руку, но без того запала, присущего разбойникам и барахольщикам. На лице не отражалось нетерпения или жадности, руки шарили по карманам и отсекам сумок, но движения были заучены и неторопливы. Захватчики напоминали служителей порядка во время обыска. Они не искали что-то конкретное, но осматривали все без исключений на предмет чего-нибудь важного. Как они определяли ценность вещей и что делали с полученным добром, оставалось лишь гадать. Дорогую электронику они вертели в руках с таким видом, словно давно пресытились ею и удивить их могло только что-нибудь кардинальное, какой-нибудь прорыв в мире мобильников и плееров, туристических навигаторов и раций. Что-то, чего они еще не видели.

Даже на походные рации супостаты взглянули без интереса.

– Гляди-ка, у этих бздыхов рации на солнечных батарейках, – со смехом обратился бородач к сородичу в шрамах.

– Мажоры! – весело хмыкнул тот, но даже не потянулся и не взял рацию, чтобы рассмотреть.

Бородач вытащил из котомки водонепроницаемый защитный пакет, вскрыл и вытряхнул на песок бумажник, мобильник и паспорт Максима. Ловкими движениями пересчитал купюры, с безразличным видом сунул обратно в бумажник и приступил к изучению визиток и дисконтных карточек, медленно перетасовывая их в руке. Максим не выпускал из виду светло-зеленый баул с одеждой и документами Лолы, который лежал в куче других вещей. До него пока не дошла очередь, но в любую минуту кто-нибудь может придвинуть его к себе и тогда… Максим с досадой спрашивал себя, что можно сделать, но в отчаянии не находил ответа. Если он побежит, его пристрелят. Проклятье, да он и десяти шагов не сделает, как распластается на песке с рюкзаком в остывающих руках, который тут же вернется в загребущие лапы супостатов. И тогда они уже не станут медлить, вскроют его тотчас же и осмотрят содержимое.

Беспокойный взор короткими перебежками метался среди шурующих агрессоров. Я должен что-нибудь предпринять, незамедлительно, сию же секунду! Максим чувствовал себя беспомощным ребенком под прицелом дотошных взрослых. В отсутствии других вариантов он вновь и вновь обращался к мыслям о побеге, но все сводилось к одному и тому же исходу.

Максим со скрытой тревогой украдкой наблюдал за обнесением лагеря. Подошел Оскар с сигаретой в зубах, вынул из кармана серебристую зажигалку и опустился перед ними на корточки.

– Что с яхтой? – коротко поинтересовался он, прикурил и резким движением руки защелкнул прямоугольную крышку. Заляпанная пальцами сталь скудно блеснула, отражая пасмурное небо.

– В шторм попали. – Максим подозревал, что после стычки с агрессорами Руслан вряд ли будет гореть желанием отвечать на вопросы, поэтому взял это на себя. – Мачта сломалась, двигатель вышел из строя.

– Дятлы, яхту в расход пустили! Вот бельмесы никчемные! Так вы не в курсах, что это за остров?

Максим услышал улыбку в голосе супостата и посмотрел на него. Оскар щерился с безумно довольным видом, словно ему подвернулась возможность поделиться захватывающей байкой с теми, кто ее не слышал. Максим не доставил ему такого удовольствия, ни о чем не спросил, только сказал, мол, нет, они «не в курсах». Уже и без того понятно, что особенного в этом острове.

– Ну вы и доломонцы! – рассмеялся вожак нервическим смехом и отметил их глупость и неведение очередной крепкой затяжкой. – Яхта чья? Небось, у кого-то из вас денег куры не клюют?

Оскар почему-то в упор смотрел на Руслана. Максим почти не обратил на это внимания, думая о другом. Он чувствовал необходимость справиться об их дальнейшей судьбе, но вопросами боялся поджечь запал и спровоцировать подонков и потому до поры до времени молчал. Пока не выяснится, за каким лешим они здесь окопались, только для замора отлавливают приезжих или ради звонкой монеты, нельзя признаваться, что яхта не куплена, а построена своими руками. Еще взбредет в голову шальная мысль прикончить заложников, раз с них нечего взять… Пусть считают улов добротным.

– У нас обоих, – не моргнув глазом, соврал Максим.

Оскар с поджатыми губами выпустил дым из раздувшихся ноздрей и уколол Максима ледяным взглядом, давая понять, что спрашивал не его.

– Язык проглотил, борман?

– Нет, – процедил Руслан. Сидевший рядом Максим кожей почувствовал исходящее от него напряжение и сам потихоньку начал им заражаться. Разговор сворачивал на нехорошую сторону. След от кулака на лице Руслана не мог не привлечь внимание Оскара. Глаза вожака нервно посверкивали электрическими разрядами: «Так, значит, ты у нас любитель нарываться и выступать? Сейчас глянем, что ты за птица!» Оскар явно пытался спровоцировать его. Максим не знал, за что Руслана ударили, но, учитывая, какой он последнее время дерганый, вариантов напрашивалась уйма. Руслан не понимал, что этот хмырь нарочно его подзуживает и что поддаваться ни в коем случае нельзя, а Максим не знал, как внушить ему эту мысль. Одержимый своей злостью, Руслан ничего не замечал.

– Твой огрызок? – Оскар кивнул себе за плечо.

Руслан поднял подбородок, но ничего не сказал. Молодой супостат жадно затянулся, оценивающим, холодным взглядом воспаленных глаз оглядел Руслана с головы до ног и выпустил дым ему в лицо. Руслан не шелохнулся. Он и сам любил посмолить, но во время перехода курил только на суше: сначала во время стоянок в маринах, затем во время стоянок на атоллах. Потом сигареты кончились.

– Чего вылупился? Твой огрызок, спрашиваю?

– Мой, – отсек Руслан с ненавистью дикого животного, хлестнутого во время циркового представления. Этого оказалось достаточно, чтобы вывести агрессора из себя.

– У тебя борзометр зашкаливает?! – взъерепенился Оскар и яростным тумаком сбил его на песок. – Лежать, собака! – Удар военного ботинка с прочным твердым носком пресек попытку встать. Руслан подавился кашлем и перевернулся на бок. Максим попытался вмешаться, урезонить словами, спокойно, на равных, но Оскар отпихнул его ногой в грудь, опрокинув на спину. Максим вспомнил давно забытое чувство, когда из легких насосом вытягивают воздух, а грудь разъедает жгучей болью, словно кислород токсичен и убивает клетку за клеткой.

Вожак поднял Руслана за шкирку, как пьяного забулдыгу, и с яростью одержимого принялся молотить по лицу. Прервался, выругался из-за разбитых костяшек и хотел ударить еще раз, но вмешался один из сородичей.

– Сбавь газ, Оскар! Не хватало еще, чтоб ты парня покалечил!

Максим глянул в ту сторону, откуда прилетел раздраженный оклик, и увидел того самого корейца. Сородичи называли его Слесарем.

– Не покалечу, – пропыхтел вожак, раздразненным хищником крутясь возле Руслана и нервно облизывая болячку в уголке рта. Наградил заложника заключительным ударом под дых и бросил с язвительным смешком, довольный собой: – Уже не такой борзый?

– Завязывай, говорю! – рассердился Слесарь. – Нам за него еще деньги получать, а лечить его придется мне! Хорош парня гасить!

– С этого гаплонта не убудет, – огрызнулся Оскар, но экзекуцию прекратил.

– Шкипер ясно сказал: не калечить никого! Хотя о чем это я, тебе же всегда море было по колено, и на приказы ты чхал! Но рано или поздно терпение Шкипера лопнет, помяни мое слово. Он уже столько последних предупреждений тебе выписал, ты и за три года их в карцере не отсидишь. В один прекрасный день отправишься следом за Чертежником, и поделом тебе. Жду не дождусь, потому что лично мне уже надоело разгребать последствия твоего психоза.

В ответ прозвучал взрыв, наружу низвергнулся поток грязной трущобной ругани. Поднялся жуткий галдеж. Оскар ершился и наскакивал на Слесаря. Бдительная стая сгрудилась позади вспыльчивого сородича и на разные голоса – кто с раздражением, а кто с добродушным внушением – пыталась охолонуть его, привести в чувство, уговаривала подумать о последствиях и не затевать драку с медиком, которая уж точно не сойдет ему с рук. Но Оскар уже вошел в раж и был не в силах остановиться. С каждым новым ругательством его несло все дальше и дальше.

Слесарь с перекошенным от недовольства лицом прошел мимо брызжущего ядом Оскара, дернул Руслана за шкирку и усадил обратно на колени. Максим поднялся сам.

– Вот теперь сам будешь перед Шкипером отчитываться, истерик конченый! – процедил Слесарь, указывая на разбитую в кровь левую половину лица Руслана.

– Ты ему еще спинку медом помажь! – кипятился Оскар. Ни на секунду не замолкая, распаляя самого себя, он выплюнул несколько угроз и рванулся к Слесарю, чтобы незамедлительно привести их в действие, и был неприятно удивлен, когда соратники удержали его за руки. Казалось, запасу кислорода в его легких нет предела и сквернословию не будет конца. Ни одна средневековая канава по глубине и зловонию не могла сравниться с той руганью, что срывалась с нервно изогнутых губ супостата. Его замысловатые выражения встречались сдержанными улыбочками, он видел это и доходил до белого каления, глаза искрились электричеством, он вырывался, но соратники отвечали категоричным отказом и требовали успокоиться. На заложников никто не смотрел.

Максим тем временем, слушая агрессоров краем уха, пытался привести дыхание в норму и размышлял над тем, что узнал. Непонятно, как так вышло, что кучка здоровенных мужиков позволила такому неуравновешенному франту командовать собой, но кем бы ни был этот Оскар, не он здесь главный. Все они подчиняются приказам некоего Шкипера – судя по всему, фигуры многим влиятельней и серьезней, чем этот недозрелый хлопец. Может, он правая рука этого самого Шкипера, лейтенант? Сейчас не так важно, как крупица власти попала в руки подобного субчика, неадекватного до мозга костей, не способного следовать приказам и ведомого, как можно было заметить, только своим сумасбродством. Главное, что заложники идут на продажу и убивать их запрещено. Это все, что Максим хотел знать.

Идея стукнула в голову подобно алкоголю. Сейчас или никогда.

Максим глянул на захватчиков, которые не теряли надежды утихомирить своего перевозбудившегося лейтенанта, и тихо окликнул друга:

– Руслан?

– Что? – с раздражением прохрипел Руслан, сплевывая кровь.

– Слушай меня. Я сейчас побегу, а ты не вздумай бежать за мной.

– Чего? – оторопел товарищ.

– По мне откроют огонь, но ты не бойся, меня не убьют. Не пытайся их остановить, не нарывайся и не беги за мной. Понял? Не беги за мной. Я вернусь.

– Ты что… Макс! Не вздумай!

– Рюкзак Лолы.

Максим сорвался с места и опрометью рванул к сваленным вещам. Схватил скованными руками светло-зеленую котомку и через пальмовую рощу чесанул к спасительной гуще лаврового леса, задыхаясь от жгучей, раздирающей грудь боли, упрямо ее превозмогая.

Ругань оборвалась. Первые три секунды за спиной висело недоуменное молчание, но потом оно взорвалось матерной бранью и оглушительными воплями.

– Стой, паразит! Пристрелим! – Гневный приказ отделился от всеобщего гвалта и полетел вперед, обгоняя Максима.

Сердце екнуло от страха. В иной ситуации он бы сразу остановился, но после сцены, свидетелем и участником которой он стал, внутри поселилась странная уверенность в собственной неприкосновенности.

– Остановись, паскуда!

Застучала автоматная очередь. Максим вжал голову в плечи и ускорился, как мог. Во все стороны летели острые щепки от пальмовых стволов, кусали в лицо и за руки, стукались о плотную ткань штанов, залетали за воротник. Пули с шипением взвихряли песок под его пятками, но выше не поднимались – значит, он все рассчитал верно и стреляют действительно по ногам.

Левую голень пронзило раскаленным прутом. Максим как подкошенный рухнул в песок, выпустив из скованных рук бесценную ношу. Он не добежал до укрытия каких-то пять шагов. Стрельба прекратилась, а вместе с ней стих возбужденный гомон. Песок поглощал топот тяжелых ботинок, но по бряцанью автоматов Максим понял, что супостаты со всех ног мчатся к нему. Весь в поту, облепленный песком, он задыхался, но не от бега: после удара в солнечное сплетение ребра сдавливало болью. Максим заставил себя подняться, подхватил драгоценную поклажу и живо захромал к спасительной стене лаврового леса.