Читать книгу Приватное погружение - Евгения Райнеш - Страница 5

Конечно, Ниа, предупреждая, не думала, что Тави сейчас начнёт кричать: «Ах, нет, нет, ни за что на свете вы не зайдёте в мой дом!». Хотя бы потому, что Тави знала: в этом случае, Ниа не то, что зайдёт, а прорвётся сквозь самую твёрдую стену. От запретов у соседки повышался коэффициент бронебойного действия. Они её ещё больше бодрили и питали энергией.

Тави в одну секунду приняла решение.

– Тихо, – умоляюще шепнула она и накинула на Кая одеяло, одновременно пытаясь перевести парта в положение лёжа.

– Ты… – только и прошипел он, когда Тави вдобавок швырнула на него кучу попавшихся под руку тряпок.

– Эта Ниа… – она пыталась пояснить, но соседка уже грузно ввалилась в дом, жадно оглядывая комнату в поисках компрометирующей Тави информации.

– Голубушка, – запела она, – урезоньте вашего супарта…

Тави, закрывая своей узкой, но героической спиной постельный ворох, судорожно думала, где и когда сегодня соседка могла встретиться с Айсиком.

– У вас до сих пор ещё раннее утро? – Ниа сразу заметила ворох тряпок на диване. Затем зацепила взглядом пятно плесени на потолке в углу, от которого Айсик не мог избавиться с прошлого низкого сезона. И тарелку из-под супа, которую супарт так и не убрал со вчерашнего вечера. – Как я завидую, голубушка, вы можете себе позволить такую… беззаботную жизнь. Словно живёте на Вире…

– Что случилось? – спросила Тави, пытаясь переключить её внимание от поиска улик на себя.

– Ах, да, я же про вашего Айсика…

Она вдруг замолчала. Тави перехватила взгляд Ниа, направленный на что-то позади её спины. В глазах соседки медленно проявлялся то ли ужас, то ли нечеловеческое любопытство.

– Там… Там… – Ниа показала на неубранную постель.

Тави оглянулась. Одеяло шевелилось под наваленными на него тряпками.

– Наверное, сквозняк, – улыбнулась она Ниа. И легко хлопнула по сбившемуся кому. – Или крыса. Они в последнее время всё чаще выходят из доков в город. Вода поднимается…

«Крыса» затихла. Ниа брезгливо передёрнулась.

– Всё-таки сквозняк, – выдохнула Тави.

Ниа ей не поверила.

– Это всё из-за того бардака, что у вас творится, – убеждённо прошипела она, пятясь спиной к выходу. – В нормальных домах крысы по постелям не шныряют. У меня, например, никогда к полудню ночные тряпки не валяются по всему дому… Из-за таких, как вы, голубушка, вся Звезда когда-нибудь пойдёт ко дну. Я вынуждена жить тесно с вами, как и все остальные, но совершенно не собираюсь из-за чьей-то лени погибнуть раньше срока…

Ниа терзалась между брезгливым страхом и возможностью обнаружить крысу и предъявить. Она топталась на пороге, не в силах ни уйти, ни остаться. На поверхности души Тави не любила соседку, но в глубине – понимала. Ниа не умела ничего придумывать и жила изо дня в день по раз и навсегда установленному порядку. И то, составленным для неё кем-то другим. Без свежих идей в мистрис что-то засыхает и умирает. Свежими идеями её постоянно снабжала неправильная Тави.

Поэтому к неправильной соседке Ниа испытывала целую гамму чувств, но среди них точно не было одного – равнодушия. Это всё потому, что они совершенно полярны. Ниа на своём абсолютном полюсе, а Тави – на своём, и никогда они не смогут понять друг друга.

Соседка не виновата в нарушении обмена веществ, которое сотворило из её тела большую гору трепещущего мяса. Но Тави тоже не просила судьбу сделать её такой маленькой. Нестандартной выбраковкой, которой не разрешено иметь потомство. Перед лицом бесстрастного отбора они с Ниа оказались равны, хотя, конечно, из двух зол, Тави бы предпочла свою, а не соседскую.

– Ваш супарт опять тряс покрывала рядом с моим двором, – вспомнила причину своего визита Ниа, – и всё летело в нашу сторону. Но, милочка, самое ужасное в том, что он опять проигнорировал моё совершенно справедливое замечание. Даже не повернул головы. Вы возмутительно пренебрегаете его воспитанием.

Тави молча согласилась. Даже вздохнула обречённо в знак справедливости слов соседки.

– Дорогуша, не нужно морщить свой хорошенький носик, – елейным голосом пропела Ниа. – Этот ваш невинный вид… Хоть вы и выглядите так, будто вот-вот развалитесь от малейшего порыва ветра, меня не обманите. Тави, вы на многое, ох на многое способны! В этом доме явно что-то происходит. И это вы, моя хорошая, затеваете какие-то странные дела…

Тави пожала плечами и изобразила на лице полнейший радушный идиотизм.

– Вы ничего не хотите мне сказать? – это выражение на Тавином лице всегда было последним залпом, добивающим Ниа. Соседка до сих пор не нашла приёмов против подобного оружия.

– Кайдо по вам плачет! – выкрикнула Ниа, капитулируя. Это прозвучало жалко.

– Рада с вами повидаться, – со счастливой улыбкой напутствовала Тави. – С утра это так бодрит.

В этот раз бесславно покинула поле боя Ниа.

– Ух ты, – сказал Кай, выбираясь из-под вороха тряпок и вещей. – оказывается, ты на Саузе считаешься красивой… Никогда бы не подумал.

– Ты о чём-то, кроме красоты и своего лица, ещё можешь говорить? – спросила Тави, переводя дух. Она настороженно прислушивалась к звукам по ту сторону двери. Ниа могла передумать с поспешным уходом.

Кай удивился:

– Это важно. Жизненно важно…

– С чего это? – грустно сказала Тави. Она пыталась вычислить, какие неприятности в ближайшем будущем ей может устроить Ниа.

– Если одна мистрис ненавидит другую из-за внешнего вида, это означает только одно: она ей завидует. Впрочем, во всех других причинах ненависти тоже скрывается элементарная зависть. Борьба за парта – это заложено в вас природой. Ты должна знать, которая из мистрис считает тебя красивой, и внимательно следить за её действиями.

– Знато-о-о-к, – протянула Тави. – Откуда у нас тут на острове парты? За кого нам бороться? И зачем? Если они все такие капризные, как ты, то я вообще смысла не вижу. Вот с Айсиком у меня никаких проблем…

Она осеклась:

– Ну, почти никаких. И то, сама виновата, что не воспитываю его подобающим образом. Каждая мистрис страж супарту своему. А я это как-то изначально упустила… Чего же со мной бороться, если я – наихудший враг себе?

– Чем ты слушала? Сказал же – заложено природой. Это выше вас. И никакой логике не подвластно. Поверь, я-то уж всякого дерьма, на которое способны мистрис, насмотрелся…

Он оглядел Тави с головы до ног с каким-то странным интересом:

– Знаешь, Тави, а я сначала подумал, что ты – ребёнок. Совсем ребёнок. Смутно помню, что тут находилась ещё взрослая, властная мистрис, твоя мать. Поэтому, наверное, подумал сначала, что попал на Диву. Но теперь вижу…

– Это была Риа, балбес! Моя подруга.

– Слушай, – вдруг Кай ушёл в сторону от разговора, – А почему ты со мной вот… возишься? Явно же, что во вред себе…

– Не знаю, – растерялась Тави. Она не могла ему сказать, что с того самого момента, как Кай, срывая с себя повязку, бился, а потом затих под её руками, в Тави остался клочок его тепла. Обрывок мягкого облака, в котором отдавался пульс Кая.

До этого она вполне могла сдать его в полпредство, даже несмотря на угрозы парта заявить о том, что это Айсик избил его по наводке Тави. Ещё два дня назад могла, а теперь – нет.

И ещё. Если бы такой вопрос ей задали Риа или Айсик, Тави спокойно бы объяснила про тепло, свет и обрывок облака. А Каю не стала.

Она вспомнила, что испытывала нечто подобное, когда однажды в детстве упала с высокого пирса в воду. Тот выкручивающий душу страх, пока Тави летела вниз, колотясь о сваи, был чем-то сродни пульсирующему напряжению, заставившему её раствориться в стуке чужого сердца. Тави пережила этот опыт, хоть и долго болела потом – падение произошло в низкий сезон, самый его пик, и вода оказалась ледяной. Но осталась жива, и даже почти забыла. Очень редко Тави просыпалась в холодном поту, когда ей снилось, как она падает в Океан.

Так вот. Сказать Каю об оставленном обрывке облака, было то же самое, что опять упасть в бездну ледяного Океана.

***

Тави пришла в мастерскую под предлогом забрать заказанную вазу, о которой она, честно говоря, благополучно забыла, и, если бы не желание кое-что узнать у Мины, так бы в свете последних событий и не вспомнила.

Она сразу получила сосуд с вытянутой вдоль горлышка вязью грубоватых цветов и теперь мялась на пороге. Необходимая порция восторга творчеством Мины уже прозвучала (Тави почувствовала, что ещё немного и это будет уже восприниматься как издевательство), и теперь она искала предлог, чтобы остаться. Ни одна из возможных зацепок для разговора не приходила в голову, а Тави не могла прямо вот так, с бухты-барахты, спросить то, что её и в самом деле волнует. Это нужно было сделать как бы между прочим, посередине лёгкого трёпа ни о чём. Но Тави всё ещё не придумала, с чего его начать.

Мина, как всегда, зависла над станком, вращая диск мерными толчками ноги. «Наверное, она уже не помнит, как ходить», – подумала Тави, которая никогда не видела Мину вне гончарного круга. Важик, вооружившись маленьким блестящим шпателем, ковырял пурпурных моллюсков, чтобы добыть из них краску. Моллюски открывались с тихим, но отчаянным скрипом, отдавая по маленькой ложечке яркого красителя.

Гора мёртвых оболочек росла на маленьком столике, который при огромном Важике казался совсем крошечным. Моллюски гибли ради небольшой лужицы пурпура, полученной ценой их существования. Потом Мина нарисует, макая тонкую кисть в эту лужицу, вензеля по горлышку вазы. Яркие завитки на золотистой после обжига глине. Разве моллюски, жалобно пища перед смертью, знали, что продолжатся в узоре?

– Может, вам помочь? – наконец-то выдавила из себя Тави. Она с ужасом представила, что Важик скажет: «Да, конечно» и протянет ей ужасный шпатель, несущий смерть.

Мина подняла голову и вдруг рассмеялась:

– С чего это ты?

Тави замялась:

– Да так, просто…

– Хотела поговорить? – догадалась Мина. Важик хмыкнул, скорее всего, просто так совпало, но прозвучало, как будто он смеётся над неловкостью Тави.

– Задать вопрос, – сдалась она. – Ну, может, два. Или три. Как пойдёт…

– Спрашивай, – кивнула Мина. – Только без прелюдий. О погоде можешь поговорить потом с Ниа. Она явно будет не против.

– Да уж, – согласилась Тави. – В общем, если без прелюдий… Ты же часто общаешься с идеальными столичными мистрис?

– Бывает, – согласилась Мина.

– Они что-нибудь при тебе говорили о свитбоях?

Важик дёрнулся и промазал шпателем мимо раковины. Моллюск, выскользнув из его рук, отлетел под стол, а Мина опять смяла почти готовый кувшин, так как замерла в изумлении и отпустила на произвол судьбы маховое колесо.

– Тави! – Мина уставилась на неё, даже не заметив, что колесо остановилось – От кого угодно я могла ожидать такой вопрос, но только не от тебя…

Получилось ещё хуже, чем опасалась Тави. Выражение на обычно беспристрастном лице Важика стало кислым. Очевидно, все супарты заочно недолюбливают свитбоев, зря Тави грешила на плохой характер Айсика.

– Ладно, – Мина вздохнула, увидев во что превратилось почти законченное творение, и вытерла локтем лоб. Локоть, как и кисти, тоже оказался в глине, на лбу появилась кровавая полоса. – Что ты хотела узнать о свитбоях?

– Чем они занимаются на самом деле? Что в них такого особенного? Нет, я, конечно, знаю, что свитбоями становятся отбракованные неполноценные особи партов. Риа всегда сама не своя, когда наступает её дежурство по отбраковке.

– Это та акушерка? – полюбопытствовал Важик. В последнее время он казался Тави чересчур разговорчивым.

– Ну да, мы с ней как-то к вам заходили. И я, конечно, знаю, что они хорошо поют и танцуют. Не так, чтобы сильно этим увлекалась, но несколько брейнов видела…

– И чего ты тогда от меня хочешь узнать, раз и сама осведомлена? – в глазах Мины промелькнул хитрый блеск. Она явно поддразнивала.

– Всё остальное, – сказала Тави.

– Они остаются в резиденции, – сказала Мина. – Их учат развлекать публику. Петь, танцевать. Свитбои хорошо ухаживают за собой и… Скажем так, радуют глаз мистрис, приближённых к Ратрице. Ну, и каких-либо мистрис, особо отличившихся перед населением Звезды.

– Что значит – радуют глаз? – не поняла Тави.

– Тави, – вздохнула Мина. – Ты так и не включила функцию любовника у Айсика?

– Откуда ты знаешь? – удивилась Тави.

– Об этом знает весь остров Сауза, – ответила керамистка. – Хотя бы потому, что задаёшь очень детские вопросы.

– Хорошо, проехали, – буркнула уязвлённая Тави. Вот какое им всем дело до того, как она настраивает своего супарта? И какая связь между радующимися глазами отличившихся мистрис и функциями Айсика? – Так в чём их такая исключительность?

– Ты же смотрела их брейн ревю? – зло вмешался Важик. Злился он, понятно, не на Тави.

– Ну, конечно, – сказала Тави. – Я же минуту назад об этом говорила. Только мне больше ревю дельфинов нравятся. Знаете, то самое «Дельфоспейсы»? Они там над водой взлетают парами, и кружатся, и носом мячики кидают друг другу. С катера в Океане тоже можно увидеть, но это не то. Далеко, плохо видно, да и прыгают они редко…

– Ревю дельфинов? – Мина расхохоталась так, что несколько минут не могла остановиться. Чуть не полезла грязными руками в глаза – вот так хохотала, до слёз. – Мячики друг другу? Ох, Тави, я тебя просто обожаю…

Важик смыл пурпур с рук и быстро вытер своей мистрис глаза чистым платком. Мина резко перестала смеяться и неожиданно грустно вздохнула:

– Тави, а если я тебе скажу, что идеальные мистрис целые дуэли из-за свитбоев устраивают? Иногда с очень тяжёлым исходом. Или поведаю о том, как островные мистрис пробираются в их спальни, чтобы вступить в преступную связь?

– Но за это же… – Тави ей не поверила. – На адский остров Кайдо? Любая выбраковка за связь с партом высылается на Кайдо.

– Сразу же, – кивнула Мина. – Даже без суда. Преступление против чистоты генофонда. Теперь ты хоть немного понимаешь?

– Ой, – сказала Тави. Она уже давно поставила вазу на пол рядом с собой и сейчас, опустившись, чуть не села на неё. Это было ужасно, то, что сказала сейчас Мина, и Тави вдруг перестали держать ноги. – А ты это знаешь…

– Из первых рук, – подтвердила Мина. – Идеальные мистрис не церемонятся и разговаривают между собой здесь так, словно меня нет. Они, кажется, Важика больше, чем меня считают человеком…

***

Тави с трудом открыла дверь. Ваза, которую она несла от Мины, оттягивала предплечья по мере приближения к дому всё больше и больше, а у входа Тави вообще несколько минут просто пыталась засунуть произведение искусства подмышку, чтобы освободить хоть одну руку.

Она пребывала в задумчивости, такой глубокой, что даже не вспомнила о возможности потарабанить в дверь ногой. Если даже Айсик ещё не вернулся с работ во благо общества Саузы, то Кай уже точно был в состоянии пройти несколько шагов от дивана ко входу. Тави снова и снова перехватывала громоздкую вазу, чтобы дотянуться до входной ручки, настолько она оказалась в шоке от рассказа Мины.

Это надо же! Находятся такие мистрис, которые рискуют всем своим положением и даже жизнью, чтобы зачать незаконного ребёнка. Потому что всё остальное можно получить от своих партнёров судьбы. Заботу, налаженный быт, задушевные разговоры, секс для «здоровья», как выражается Риа, ощущение стабильности и защищённости. Всё, кроме возможности получить своё продолжение.

Тави наконец-то удалось подцепить задвижку, и она ввалилась в комнату. И тут же поняла, что беспокоило её ещё, кроме тревожных мыслей. В абсолютной тишине пустого дома раздавались тихие стоны. Кай сдавленно мычал и дёргался во сне. Тави наконец-то избавилась от уникальной ноши, водрузив новую вазу на комод, и осторожно подошла к дивану, на котором метался её незваный гость.

Длинные тёмные ресницы, мокрые от слёз, беззащитной тенью прижались к нижнему веку; отросшие локоны разметались по высокому лбу; на висках блестели капли пота. В беспокойном бреду Кай содрал с щеки повязку, и на посветлевшей (синяки уже почти сошли), коже багровел свежий длинный рубец. Какие могли быть дуэли из-за этого несчастного? Кто бы рискнул жизнью, чтобы добиться его благосклонности?

Тави не могла заподозрить Мину в некомпетентности, но и своим ощущениям тоже не доверять не могла. Не вызывал у неё Кай чувства восхищения и желания отдать свободу и жизнь за то, чтобы побывать с ним в одной постели. Она осторожно потрогала влажный лоб. Горячий. У Кая опять поднялась температура.

Неожиданно, почувствовав её прикосновение, он открыл глаза. Ничего не сказал, просто смотрел на Тави и всё. Так, словно видит впервые.

– Ты кричал и дёргался во сне, – пояснила она, немного смущаясь под этим взглядом. – Ещё, кажется, плакал. И весь горишь. Тебе нужно вернуться на Виру. Туда, где есть хорошая медицинская помощь. Резиденту Виры положена лучшая помощь на Звезде. Если это какое-то воспаление от заражения, то наша медичка тебе не поможет. В прошлом году Ольна напоролась на железный крюк в доках и умерла. Сначала не пошла к медичке, а потом стало уже поздно. На Острове нет серьёзной медицинской помощи. Условий для лечения тяжёлых болезней тоже нет. Если у тебя воспаление, то ты можешь умереть. А вместе с тобой и я, и Риа, так как в полпредстве всё равно узнают, что мы сразу не сообщили об избитом свитбое.

– Разве резиденция не содержит нормальные медицинские центры на островах? Это же естественно…

Она посмотрела с удивлением:

– Нет, у нас только одна медичка на всю Саузу. У неё есть перевязочные материалы с антисептиками на случай, если кто-нибудь поранится, и капли в нос от насморка.

– Как же вы… так? За что?

– Мы получаем всё необходимое, хотя и не представляем ценности для продолжения жизни на Звезде. И мы благодарны за это. А если кто-то так беспечен, что не может позаботиться о себе, или исчерпал себя раньше времени – это его проблемы.

В его глазах вдруг появилось сочувствие. Словно ему стало важно, что происходит в жизни совершенно чужой ему Тави.

– Можешь звать меня Ти, – сказала она торопливо, чтобы перебить этот взгляд. – Риа всегда зовёт меня Ти.

Тави легонько надавила ему ладонью на плечо:

– Ложись… Ты пока ложись, а я всё расскажу. По-хорошему, тебе нужны жаропонижающие таблетки, но я недавно выбрала весь свой медицинский лимит на год вперёд, когда взяла антисептики и перевязочные материалы. Даже если буду умирать, мне ничего в этом сезоне больше не положено. Впрочем, и симулировать жар у меня навряд ли получится… Кажется, у нас остались где-то небольшие запасы списанных лекарств, которые как-то привезла с Виры Риа. Нужно спросить Айсика, куда он их дел, когда вернётся.

– Ти… – повторил Кай. Он, кажется, даже стеснялся, хотя в этом Тави не могла быть уверенной на сто процентов. – А можно тебе задать один вопрос… Личный.

Открытый вопрос – это было лучше, чем жалеющий взгляд. Честнее. Тави пожала плечами:

– Спрашивай. Наверное, нет ничего такого в моей жизни, чтобы я захотела утаить.

– А почему тебя… Ну, это…

– Почему я – выбраковка? Ты же сам видишь… Хотя сначала было всё не так безнадёжно. Просто родилась с несимметричными глазами, правый у меня косил. Поэтому нас с мамой временно выселили с Виры. Это лёгкая категория – «С» – с большой вероятностью восстановления, поэтому я имела право в пятнадцать лет на повторный осмотр. Но сильно простудилась в детстве, очень болела, плохо росла. И в пятнадцать лет все параметры – рост, вес, размер бёдер – отставали от положенных. Как оказалось, навсегда. Я больше и не выросла с тех пор.

Кай смутился.

– Ты, Ти, выглядишь совершенно, как ребёнок. Я сначала и не понял, что ты – взрослая женщина. Но это совсем… Это совсем даже не плохо. Гораздо важнее… хороший человек. Мне повезло, что именно ты тогда решила посидеть в задумчивости на берегу Океана. При всех параметрах…

– Ой, – сказала Тави. – Уж ты-то наверняка знаешь толк в параметрах. Элитный эскорт, да? Кстати, а почему не дотянул до тарцелота? С тобой, вроде, всё в порядке… Конечно, на первый взгляд кажешься хрупким, но, наверное, потому что сейчас не здоров. А рост и плечи у тебя такие… Как надо, в общем.

Кай заметно приободрился, весь подтянулся, развернулся вширь. Смешно… Особенно, если учесть, что он просто утопал в старом свитере Айсика. Но неужели ему есть дела до мнения о его персоне какой-то выбраковки? Обычной островной мистрис, для которой кислые незрелые яблоки – верх блаженства?

– Ты так считаешь? – он просто излучал счастье. Тави кивнула.

– У тебя были бы прекрасные, правильные дети.

Тави сходила на кухню, принесла в небольшой миске холодной воды и полотенце. Она намочила его и положила Каю на лоб. Так её научила делать Риа, когда есть жар, а лекарств нет.

– Ложись, ложись… Завтра утром, если тебе не станет лучше, придётся что-то делать… И, да, ты и в самом деле тянешь на идеального производителя. Выглядишь внешне прямо как тарцелот. Я честно так думаю.

Если свитбоев Тави ещё могла наблюдать в брейн-ревю, то тарцелотов, конечно, никогда в глаза не видела. Просто ей понравилось говорить Каю что-то приятное. Нравилось, когда он улыбался. Всё ещё криво, но… Это как… Как поймать рыбу на удочку! Долго сидишь и ждёшь, а потом вдруг – раз, что-то дёрнулось, отозвалось в твоей душе и вот уже взметнулось блестящим фантиком, трепыхаясь над Океаном. Неважно, как выглядит эта рыбка, главное, она есть. Такая была у Кая улыбка, и Тави нравилось, выждав, подсечь её.

Он послушно опустился на подушку, глаза его блестели то ли от жара, то ли от разгорающегося к ней интереса.

– Но, Ти… Ты сказала, что росла…

– Да, – ответила она. – У меня было хорошее детство. Я росла на Диве.

– Но… Если с мамой, как могла так заболеть?

– Я упала в низкий сезон в Океан. Шёл ледяной дождь, и я, бегая по пирсу, поскользнулась и вылетела между крупными дырам парапета. Лиа не взяла на ту прогулку нашего супарта, поэтому не смогла сама ни задержать меня, ни быстро вытащить из воды. Пирс оказался практически безлюден, но мне повезло: случайно там гуляла другая мистрис с её супартом. Он меня и спас. Но я пробыла довольно долго в ледяной воде…

– Вот, значит, как…

И уже потом, через несколько часов, Тави вспомнила, что он так и не ответил на её вопрос о себе.