Читать книгу Приватное погружение - Евгения Райнеш - Страница 7

– Пусть этот самодовольный свитбой убирается откуда пришёл, – Тави взволнованно говорила сама с собой, отплёвываясь на ходу и пытаясь стереть аромат яблочного сока с губ. – Если он наткнётся сейчас на Ниа возле самого нашего дома, я буду только рада. Просто мечтаю о том, чтобы он встретил сейчас соседку, и она… Пока не убрали блок с роя, она не может связаться с Вирой, но полпреды Саузы что-нибудь придумают, чтобы не оставлять этого придурка у меня ещё на одну ночь…

Она честно собиралась направиться в пустой дом на самой окраине жилого района Саузы, где собирались свободолюбивые супарты, чтобы приволочь Айсика за условную шкирку в дом, в семью, но ноги сами вынесли к небольшому кафе, в котором иногда высиживала свою грусть-тоску.

Тави с удивлением обнаружила себя уже на крыльце этого заведения, хотя даже ни на секунду не задумывалась о нём. Всё-таки её выбило из колеи недавнее происшествие. Было в нём что-то захватывающее, заставляющее сердце колотиться в бешеном ритме, и в то же время нечто постыдное, то, о чём порядочные мистрис никогда не говорят между собой. Сколько она бродила по тёмным улицам в этом странном состоянии? Голова всё ещё кружилась, и временами казалось, что поверхность уходит из-под ног…

– Нужно привести мысли и чувства в порядок, – согласилась Тави со своим подсознанием. – Если я сейчас встречу Айсика с его лоботрясами-соратниками, то непременно поругаюсь с ними. Таким образом степень моего накала превысит любую допустимую норму. И я просто сварюсь от ярости вскипевшей во мне крови.

Тави толкнула входную дверь, и нежный колокольчик разнёс весть о её прибытии. На хрустальный перелив из-за стойки с витриной выглянул Индиго. И у Тави сразу стало гораздо симпатичнее на душе.

Она заходила сюда в основном из-за вкусных пирожных из водорослей, которые практически всегда поднимали ей настроение, но разговоры с Инди тоже входили в программу. Кафе содержала таинственная мистрис, которую Тави никогда не видела, а Индиго – её супарт – всегда заправлял тут

– Мистрис Тави, – расцвёл он привычной улыбкой, как только она появилась на пороге, – давненько не появлялись.

– Ага, – согласилась Тави, втискиваясь за самый незаметный угловой столик. – Мне, как всегда.

Она любила это место, несмотря на тесноту. Из угла открывался лучший обзор на движущиеся по стене картины. Во всех уважающих себя общественных заведениях устанавливали такие. Они успокаивали, помогали жителям островов мысленно выйти из замкнутого пространства.

Но у Инди была картина, совершенно непохожая на все остальные. Панорама бескрайнего куска суши с самой настоящей травой под ногами. Не просто небольшие клумбы с чахлой зеленью, выращенной неимоверными усилиями в драгоценном искусственном грунте, а сочный покров, небрежно распластавшийся по всей видимой части земли. Насколько хватало взгляда.

Такого никогда не могло быть ни на одном из островов. И панорама не перемещалась плавно, а уходила в бесконечную даль, немного подёргиваясь. Создавалось полное ощущение, словно ты верхом на каком-то невиданном сухопутном дельфине несёшься по этой устойчивой, надёжной и покрытой настоящей зеленью земле, которой нет ни конца, ни края.

– Вы просто везунчик, мистрис Тави, – Инди поставил перед ней сплетённое из засахаренных водорослей пирожное.

– Да? – Тави подняла на него удивлённые глаза.

Он кивнул:

– А вы не слышали? Ох, мистрис Тави, эта работа, что заключается в витании в облаках, не доведёт вас до добра. Шторм. Понтон поднялся над уровнем воды на невиданную до сих пор отметку, выставил самые мощные ограждения. Класс опасности наивысший. Говорят, что почти все фермы унесло в океан, а острова отрезаны один от другого. Перемычки порваны, а на лайнере только сумасшедший рискнёт выйти в такую погоду. Это пирожное у нас – предпоследнее, запасы придётся расходовать очень экономно. Пока не кончится шторм и не восстановится связь, о сладостях придётся забыть.

– Да ладно! – удивилась Тави. – Я ведь точно не слышала. И Айсик мне ничего не сказал. Вот ведь политик хренов…

– Неужели вы не заметили, что улицы пустынны? Рекомендовано из домов не выходить до снятия класса опасности.

– Разве у нас улицы не всё время пустынны? – удивилась Тави.

– Ёж с ними, с улицами. Но вы не могли не почувствовать, когда поднялся понтон…

– И не чувствовала… А когда понтон поднялся?

– Два часа назад, – сказал Инди, – сразу, как солнце зашло, тут же и тряхнуло.

Значит, её трясло вовсе не от дурацкой выходки Кая. Не от его порце… поце… В общем, не от того, что он вцепился своими губами в её рот. Значит, он всё наврал. А, может, и сам верил, что такой сногсшибательный. Последнее, кстати, на него как раз похоже…

– Инди, – сказала Тави очень спокойным голосом. На самом деле она ужасно разозлилась, хотя и сама не понимала на что. Или на кого. – Ты говоришь, осталось ещё одно пирожное?

Тави выскользнула из-за узкого стола. Картина движущейся земли на противоположной стене сменила ракурс и потеряла всё своё волшебство.

– Да, – удивлённо посмотрел на неё Инди. – Последнее.

– Заверни его вместе с моим. Я возьму с собой оба.

***

Дома стояла спокойная тишина, хотя все уже были на месте. Кай лежал на привычном диване, отвернувшись к стене – то ли спал, то ли тоже не хотел с ей разговаривать. Айсик тихонько урчал на кухне, включив панель питания на полную мощность. И где он мог потратить столько энергии?

Тави заглянула в нишу, на стенке которой крепилась регулирующая питание панель. Прозрачный резервуар с жидкостью, преобразующей электрическую энергию в биопитание для супартов, уже больше, чем наполовину, пуст. Айсик сжёг за последние несколько дней трёхмесячный запас своего довольствия. Она не рассчитывала на эти траты и вполне ожидаемо разозлилась.

Что парты, что изготовленные по их образу и подобию супарты – одним миром мазаны. Очень энергозатратны. Тави погрозила кулаком отключившемуся от внешнего мира Айсику. Хоть он и не видел её жеста, почему-то всё равно после этого стало немного легче.

Затем Тави принялась совершать действия, не имеющие ничего общего с её недавними намерениями, поэтому совершенно лишённые логики. Она, перевернув всё на полках навесного шкафа, нашла и достала плотные баночки и ароматные свёртки из ценных запасов «для особого случая». На дно большого глиняного горшка (естественно, производства Мины и Важека) положила засушенные лепестки неизвестных ей цветов, добавила из плотно замотанного пакетика ароматного порошка – наследство от пра-пра-прабабушки, дошедшее до сегодняшнего дня уже в микроскопическом виде, щепотку сахара и соли. Одно зелёное яблоко Тави, вздохнув, порезала тонкими ломтиками и аккуратно накрыла ими засыпанные специями лепестки.

Драгоценного спирта (гуманитарная помощь от Риа) оставалось совсем немного, понятно, почему Айсик засунул бутыль в самый угол полки, плюс к этому заставил всякой чепухой, вроде огромного запаса брикетов столь любимых им сушёных водорослей. Но Тави, проявив не дюжее упорство, всё-таки нашла одно из самых главных сокровищ этой кухонной пещеры, и, зажмурившись, вытянув бутылку на полную руку, вылила пахнущее этанолом содержимое на трепещущие под ломтиками яблок лепестки.

Она поставила горшок на тихий огонь:

– Может, добавить немного ванили?

Но тут же махнула рукой, заглянув в закипающее варево:

– Выглядит очень красиво, должно быть вкусно.

Лёгкие лепестки расправились в воде и приобрели свой первоначальный нежно-розовый цвет. Они кружили вокруг более тяжёлых ломтиков яблок, словно невероятные птицы с далёких-далёких островов, на которые никто и никогда не сможет доплыть.

Тави вдруг вспомнила о том, что говорили соседки о таинственной, передвигающейся по Океану Звезде. Если на ней есть люди, то вполне возможно, путешествуя, они могли видеть нечто подобное в своих странствиях. Невиданных птиц на небывалых островах.

Звезда Виры уже с незапамятных времён стоит на одном месте. А, может, и всегда так стояла – кто теперь вспомнит? Брейны в рое заваливаются новыми буквально через несколько дней. События исчезают из памяти, как только уходит поколение. Их воспоминания, подхваченные детьми и внуками, искажаются, теряются, растворяются в новых точках зрения. Брейн, построенный на субъективных ощущениях, наблюдателю сложно воспроизвести.

Тави вздохнула и аккуратно помешала большой длинной ложкой свой будущий глинтвейн. Вот кто знает его первоначальный рецепт? Может, в нём и не подразумевалось никаких яблок, а предлагались совсем неизвестные плоды?

А она, Тави, всё-таки порядочная идиотка. Вот зла на этого свитбоя, сверх всякой меры зла – и за невозможно близкие звёзды в его глазах, которые для него, оказывается «ничего личного, просто соглашение», и за то, что соврал про свою энергию, якобы сдвигающую понтоны, и за самодовольство…

Но Тави почему-то вытащила свои драгоценные припасы, и, хоть уговаривает сама себя, что ни капли никому не даст, но… Чего тогда взялась за то, что делала всего два раза в жизни по великим праздникам? Первый раз, когда на совершеннолетие съехала от мамы (вообще-то Лиа её выгнала, но пусть будет так) и приобрела Айсика, как знак своей независимости, а второй – когда Риа получила лицензию акушерки.

Ну и какое великое событие случилось на Саузе сегодня? Тави не знала.

Глинтвейн получился так себе, хотя и в достаточной мере ароматный, и терпкий в самый раз – наверное, в него перешла часть Тавиной злости. Чем полнее дом насыщался сладковато-древесным, сухим запахом муската, тем спокойнее у неё становилось на душе.

Заворочался в углу Айсик, словно это эфирное вторжение растревожило даже его полуобморочное состояние, в котором супарт, как правило, ничего не слышал и не чувствовал извне. Заскрипел в гостиной диван под Каем, до свитбоя тоже дошла непривычная для побережья пряная фруктовая терпкость.

Тави ехидно улыбалась, вслушиваясь, как наполняется звуками тишина дома, и удовлетворённо помешивала пряное варево в горшке. Сизая мгла за окном тревожно гудела порывами ветра, который напрасно тщился проникнуть в дом, и это тоже, вместе с бурлящим глинтвейном и уютными потрескиваниями прочных стен, являлось торжеством победы над непогодой и природными катаклизмами. Шторм бушевал где-то под Саузой, злясь от того, что не может сломить маленький, но гордый остров.

Тави вздрогнула и обернулась. Задумавшись, она не уловила тот момент, когда на кухне что-то кардинально изменилось. А именно – две пары глаз уставились на неё с совершенно одинаковым изумлением, что делало Айсика и Кая в этот момент невероятно похожими. И если появление свитбоя она ещё могла предугадать, и даже как-то ждала этого, то Айсик вывалился из интимного режима питания в окружающий мир совершенно неожиданно. И сейчас они оба стояли на пороге и наблюдали за процессом, в который она погрузилась, можно сказать, с головой.

– Понтон подняли на небывалую до сих пор высоту, – объяснила им Тави. – Такого ещё не было на моей памяти в истории Саузы. Поэтому не знаю, что может случиться в ближайшем будущем, только из домов выходить в это время не рекомендуется. Так как мы оказались окончательно заперты на этом участке пространства, сделаем всё возможное, чтобы приятно провести время.

– Что в нём может быть приятного? – буркнул супарт и с пренебрежением посмотрел сверху вниз на Кая.

– А ты, Айсик, – подчёркнуто бесстрастно сказала ему Тави, – постарайся не тратить много энергии. Злое бурчание тоже входит в перечень запрещённых для тебя действий. Наших запасов твоего питания может не хватить до конца чрезвычайного положения. Кто ж его знает, сколько этот шторм ещё будет топтаться возле Саузы.

– Раз всем приказали сидеть по домам, значит, я могу спокойно гулять по острову, – легкомысленно обрадовался Кай. Его ноздри чутко трепетали, ловя фруктовые ноты в обычно солёно-влажной атмосфере Саузы.

– Если хочешь отправиться в Океан с добившей до понтона волной, тогда – пожалуйста, – пожала плечами Тави. Она всё ещё не могла смотреть ему в глаза. «Ничего личного, просто соглашение…»

– Как это? – удивился свитбой. – В местах повышенной опасности всегда есть службы спасения. Они не допустят…

– Это на Вире, – обречённо вздохнула Тави. – На Вире каждого резидента нянчат, очевидно, как дитя малое. У нас принято заботиться о себе самому. Всех предупредили, понтон подняли, необходимые заграждения поставили. У нас нет лишних супартов ходить и спасать каждого, кто решил прогуляться. Если ты не дурак, то зря рисковать не будешь. А если дурак – туда тебе и дорога.

– Куда? – почему-то полюбопытствовал теперь Айсик. – Куда ему дорога, если он – дурак?

– В Океан, – рявкнула Тави и торжественно выключила огонь под варевом. Поставив жирную точку в обсуждении правил безопасности во время чрезвычайного положения на островах. Что-то ей подсказывало: если дать Айсику сейчас волю, он с удовольствием продолжить развивать тему «дураки-дорога-Океан».

Тави кивнула супарту на горшок с глинтвейном:

– Неси это в гостиную. И кружки не забудь. Возьми три. Будешь делать вид, что тоже пьёшь, так уютнее.

Айсик взял горячий сосуд голыми руками. Наверное, он просто углубился в какие-то свои внутренние рассуждения, только Тави вздрогнула. Ещё вчера просто не обратила бы на это внимания: подумаешь, супарт, забывшись, перестал делать вид, что он не человек…

Она впервые за вечер перехватила взгляд Кая. Взгляд был насмешливый и словно подчёркивал: «Все эти ваши партнёры судьбы – просто биомашины».

«Даже если я подключу функцию любовника у Айсика, он никогда не сможет движением губ выбить почву у меня под ногами», – почему-то подумала Тави. – «И дело даже не в том, что в него не вписан алгоритм этого странного движения». Очень не вовремя и глупо подумала, тут же спохватилась, кажется, покраснела, и разозлилась на себя, Айсика и Кая.

– Возьми прихватку, – сказала она супарту, делая вид, что ничего особенного не произошло. Тем более что, действительно, ничего и не произошло. – Горячо. Обожжёшься.

Айсик ойкнул, торопливо поставил горшок на стол и потёр ладонь. В том месте, где предположительно мог быть ожог.

– Та-дам! – сказала Тави и, схватив пакет из кондитерской, выложила из него пирожные на тарелку. – Это тоже неси. Сюрприз!

Где-то далеко, за гранью прочной полусферы, накрывшей Саузу со всех сторон и оставившей незащищённым только клочок неба над островом, бушевал шторм. Порывы ветра, приглушённые барьером, добирались до жилого центра изрядно помятые и обессиленные. Казалось, что это заурядная непогода, просто волны поднимаются больше обычного. Ничего такого, пока островной понтон окружает щит.

Голова Тави после чашки глинтвейна уютно кружилась. Все вдруг оказались милыми и приятными, даже свитбой уже не вызывал ощущения непонятной досады и тревоги. Да что там Кай, она сейчас жалела и любила даже деятельную Ниа, хотя и опасалась, что та может заглянуть на запах глинтвейна. Конечно, Ниа добропорядочная мистрис, и, если рекомендовали не выходить, она до разрешительной отмашки будет сидеть дома, но от её двери до двери Тави всего-то несколько шагов…

– Супарт Ниа сказал, что у неё всегда болит голова во время шторма, —произнёс Айсик, словно прочитав её мысли. – Она лежит в лёжку и капризничает, а он бегает туда-сюда по её поручениям.

Голос у Айсика был довольным. Всё познаётся в сравнении, а если сопоставить его жизнь и жизнь супарта Ниа, то Айсик, вне всякого сомнения, оказывается в выигрышном положении. Но Тави нисколько не сомневалась: сам-то супарт считает, что его относительная свобода – результат исключительно собственных усилий.

– Пусть их, – сказала Тави, – главное, чтобы никто не заявился в гости. Нам и самим мало…

Она с грустью посмотрела в быстро опустевшую чашку. Айсик, конечно, совсем не пил, но, что удивительно, Кай тоже чуть пригубил горячую пряность. Он молчал весь вечер, только обхватил ладонями чашку, словно сильно мёрз и всё время хотел согреться. А, может, его и в самом деле ещё знобило после болезни.

Наверное, Каю не понравился глинтвейн, как не нравилось всё, что она могла ему предложить, но сейчас думать об этом не хотелось. Как и наблюдать за ним. Вернее, наблюдать-то хотелось, но Тави ловила себя на том, что каждый раз, когда поворачивает к нему голову, не может оторвать взгляд от рта Кая. На расстоянии словно чувствует терпко-яблочный вкус на капризно припухших, мягких и влажных губах. Она боялась не справиться с преступным желанием провести по ним пальцем. Как по гладкой, прохладной гальке на берегу, что омывается волнами в тёплый высокий сезон…

Тави сжала виски двумя руками, пытаясь выбросить эти мысли из головы. Она же не какая-то чумовая провинциальная мистрис, которая лезет в запретные связи, выбросив в кучу морских ежей остатки собственного достоинства. Не такая, не така…, не та…

– Мистрис Тави, – вдруг многозначительно сказал Айсик, поднимая вверх указательный палец. Он словно прислушивался к чему-то, происходящему вне дома. – Вам не кажется, что звук ветра становится странным?

Лампочка в абажуре пару раз предупреждающе мигнула и погасла. И не только она одна. Всё, что на острове питалось электричеством, резко вырубилось. Сауза моментально погрузилась во мрак. Видимо где-то там, внизу, под поднявшимся понтоном, порывы стихии разнесли волновую электростанцию. В кромешной темноте печально булькнул из кухонной ниши биоматериал для питания Айсека. И всё затихло. Тави подумала, что теперь экономить на жизнедеятельности супарта не придётся. Но это ещё хуже. К такому повороту событий она вообще не была готова.

– Спокойно, – сказала она в непроглядную тьму. – У нас есть свечки. Айсик, ты можешь их найти?

Хоть его видеосенсоры и нуждались в свете, но всё же не так сильно, как человеческие глаза. Не совсем прекрасно, но кое-что он мог разглядеть в темноте.

– Да, мистрис, – сказал Айсик, и, наверное, отправился в кладовку, потому что через минуту раздался грохот. Супарт, налетевший на дверной косяк, очевидно, ориентировался в темноте не так хорошо, как это предполагала Тави.

– Через сутки-двое всех ваших супартов вырубит на хрен, – вдруг тихо произнёс Кай. Тем самым редким злым голосом, который вдруг прорывался сквозь капризные или самодовольные интонации.

– И что? – Тави сжалась от нехорошего предчувствия. Никогда ещё на её памяти Сауза не лишалась сразу всех супартов.

– А то, – ответил всё тот же раздражённый голос из темноты. – Если та, блуждающая, Звезда действительно существует, и у её обитателей нехорошие цели, то сейчас просто идеальный момент напасть на совершенно беззащитный остров.

Тави прокашлялась, пытаясь освободиться от спазма, который вдруг страхом сжал горло. Она начала говорить, но голос всё равно предательски дрожал…

– Но у острова есть щит, и понтон поднялся на высоту, на которой просто невозможно причалить…

– Это защита от стихийных бедствий, – наверное, Кай покачал головой, во всяком случае у него был именно такой голос – качающий. – От вооружённых людей он не спасёт.

– Людей? – Тави приободрилась. – Но они не способны нанести физические увечья другим людям. А если Звезда у них блуждающая, то у супартов нет подзарядки для движения. Волновая станция крепится на одном месте. Как буры. Она не может дрейфовать… Значит, можно не опасаться…

Она вскрикнула, так как что-то мягкое и прохладное коснулось её руки.

– А ты никогда не слышала о переносных дизель-генераторах? – прошептал Кай, сжав её ладонь. – Конечно, нет, они же вне закона. Но как, по-твоему, питаются дикие супарты на окраине Виры?

В проёме двери появился Айсик. В руках у него теплилась свечка, не столько озаряющая окружающую действительность, сколько бросающая слабый свет на стены.

– Мистрис Тави… – взволнованно произнёс он, быстро продвигаясь к столу. – Что случилось?

– Ничего, – Тави была сейчас даже рада, что в комнате так мало света. Она пыталась забрать свою руку из ладони Кая.

– И ещё. С чего ты взяла, что ТЕ люди не могут напасть сами, без супартов? – Кай не обращал внимания ни на появившегося со светом Айсика, ни на попытки Тави высвободить руку.

Айсик уставился на борьбу их ладоней. Свеча наклонилась, и горячий воск капал на голое запястье супарта, но он этого не замечал.

– Ну, это же по природе, – сказала Тави. – Люди не могут причинить физический вред другим людям.

Она наконец-то выдернула руку из захвата, секунду подумала и добавила:

– Только моральный…

– Ну-ну, – прищёлкнул языком Кай.

Тави опять с каким-то странным трепетом в сердце посмотрела на его губы. В отсвете свечи тени плясали по стене, а потом перескакивали на лицо Кая. Он, и без того непонятный и загадочный, казался в этой пляске теней ещё непостижимей. Черты его лица от игры света и тени менялись теперь ежесекундно, то вытягивая лик к подбородку, то сплющивая ко лбу. На этом лице одно оставалось неизменным – его припухшие губы. Сейчас Тави опять верила, что от их прикосновения переворачивается понтон. Знала, что это не так, но верила. Слишком уж загадочным, необычным казалось это существо. Тави не могла и на секунду представить, что у него на уме.

Совершенно непонятное существо вдруг хищно улыбнулось и сделало большой глоток уже остывшего глинтвейна. Показалось, что Каю внезапно пришла в голову какая-то мысль, и от этой идеи у него сразу улучшилось настроение.