Читать книгу Золото хищников - Филип Рив - Страница 10

Часть первая
Глава 8
Зимний дворец

Оглавление

Что такое «маркграфин»? – шепнула Эстер на ухо Тому, когда они снова вышли на мороз. – Сосуд какой-нибудь?

– Маркграфиня, – поправил Том. – Я думаю, это что-то вроде женщины-мэра.

– Маркграфиня, – вмешался в разговор Пеннироял, – это женский вариант маркграфа. Во многих северных городах сохранилось нечто подобное: наследственная правящая семья, где титул передается из поколения в поколение. Маркграф. Бейлиф. Граф. В Айзенштадте – курфюрст. В Архангельске – директор. Здесь очень трепетно относятся к традициям.

– Ну не знаю, почему бы им просто не назвать ее мэршей, да и дело с концом, – проворчала Эстер.

У ворот порта их поджидал «жук» – электромобиль вроде тех, которые Том помнил еще по Лондону, хотя там ему не встречались такие красивые машины. «Жук» был выкрашен в ярко-красный цвет с золотой буквой «Р» на боку, окруженной вычурными завитушками. Единственное заднее колесо было крупнее, чем у обычного «жука», и утыкано шипами для лучшего сцепления со снегом. Над двумя передними колесами – изогнутые крылья, а над ними – большие электрические фары; в их лучах плясали снежинки.

Шофер увидел, что гости идут, и откинул стеклопластиковую крышу. Он был одет в красную униформу с золотым галуном и эполетами, и когда выпрямился в полный рост, отдавая честь, то едва доставал Эстер до талии. Ребенок, подумала она сперва, но тут же увидела, что на самом деле он намного старше ее. На низеньком туловище сидела голова взрослого мужчины. Эстер быстро отвела глаза – она поняла, что уставилась на него с точно таким обидным жалостливым любопытством, с каким, бывало, смотрели на нее саму.

– Мое имя Смью, – сказал шофер. – Ее сиятельство поручила мне доставить вас в Зимний дворец.

Эстер и Том забрались в машину и устроились, основательно притиснутые, по бокам профессора Пеннирояла. Он занял на удивление много места для такого некрупного человека. Смью захлопнул крышу, и они отправились. Том оглянулся помахать Аакиукам, смотревшим в окошко, но воздушная гавань уже скрылась в зимних сумерках, за летящим снегом. «Жук» ехал по широкой улице, по обеим сторонам которой тянулись крытые аркады. Мелькали магазины, рестораны, роскошные виллы – все темные, мертвые.

– Это Расмуссен-проспект, – сообщил Смью. – Весьма изысканная улица. Проходит через центральную часть верхнего города от носа до кормы.

Том рассматривал все вокруг сквозь прозрачный колпак «жука». Его поразила печальная красота этого места, но от царящей здесь пустоты делалось жутко. Куда стремится этот город, зачем он мчится к безжизненному северу? Том вздрогнул в своих теплых одежках – ему вспомнился другой город, где им пришлось побывать, который тоже направлялся неизвестно куда с какой-то загадочной целью: Танбридж-на-Колесах, чей свихнувшийся мэр загнал свой город в водную могилу Хазакского моря.

– Приехали, – внезапно объявил Смью. – Зимний дворец, резиденция дома Расмуссен в течение восьми столетий.

Они приближались к корме. Мотор «жука» взревел на подъеме по длинному пандусу. На возвышении стоял дворец, который Том видел с высоты накануне ночью: завиток белого металла с острыми шпилями и обледенелыми балконами. Верхние этажи казались пустыми и заброшенными, но в окнах нижних этажей кое-где горел свет, а в бронзовых газовых светильниках возле круглой парадной двери плясали веселые огоньки.

«Жук» остановился, скрипя по снегу. Смью откинул колпак, чтобы пассажиры могли выйти из машины, затем взбежал по ступенькам и, отворив входную дверь, впустил их в небольшое помещение – тепловой шлюз. Шофер закрыл раздвижные двери, и через несколько секунд, когда холодный воздух, принесенный с улицы, согрелся благодаря действию отопительных батарей, встроенных в потолок и стены, открылась внутренняя дверь. Смью повел гостей в коридор, стены которого были обшиты деревянными панелями и увешаны гобеленами. Впереди показались гигантские двойные двери, отделанные бесценными сплавами древних технологий. Смью постучал, пробормотал: «Подождите, пожалуйста, здесь» – и умчался в один из боковых коридоров. Здание тихонько поскрипывало, покачиваясь в такт движению города. Пахло плесенью.

– Не нравится мне это, – сказала Эстер, глядя на паутину, которая толстой вуалью окутывала канделябры и свисала с труб парового отопления. – Зачем нас сюда зазвали? Может, это ловушка.

– Вздор и чепуха, мисс Шоу, – фыркнул Пеннироял, изо всех сил стараясь не подавать виду, что его напугало ее предположение. – Ловушка? Для чего маркграфине расставлять нам ловушку? Не забывайте, это же благородная дама, нечто вроде женщины-мэра.

Эстер пожала плечами:

– Я в своей жизни встречала только двух мэров, и в них не было ничего особенно благородного. Они оба были совершенно сумасшедшие.

Двери вдруг вздрогнули и поползли в стороны, скрежеща подшипниками. За дверью стоял Смью. Теперь он был одет в длинный синий балахон и шестиугольную шляпу, а рука его сжимала посох в два раза выше его самого. Он приветствовал гостей с такой торжественностью, словно в глаза их раньше не видел, а затем трижды ударил посохом в металлический пол.

– Профессор Нимрод Пеннироял с сопровождающими! – провозгласил он и отступил в сторону, освобождая проход в просторный зал с колоннами.

Со сводчатого потолка свисал ряд светильников в виде шаров, заполненных аргоном. Они отбрасывали на пол круглые пятна света, образующие дорожку, которая вела в дальний конец огромного зала. Там, на возвышении, кто-то сидел и ждал, развалившись в небрежной позе на пышно украшенном троне. Эстер нашла на ощупь руку Тома, и они зашагали рядышком вслед за Пеннироялом, попадая то в тень, то на свет, то в тень, то на свет, пока не остановились у подножия трона, глядя снизу вверх в лицо маркграфини.

Почему-то оба ожидали, что увидят перед собой старушку. Все в этом тихом, выцветшем доме говорило о дряхлости и распаде, о древних обычаях, сохранившихся до наших дней, хотя их смысл давно забыт. Но девушка, надменно смотревшая на них сверху вниз, была даже младше Эстер и Тома. Да ей же никак не больше шестнадцати! Полненькая, хорошенькая, одетая в изысканное льдисто-голубое платье, поверх которого накинута белая мантия с воротником из лисьего меха. Чертами лица чем-то напоминает эскимосов, как мистер Аакиук и его жена, только у девушки очень светлая кожа и золотистые волосы. Цвета дубовых листьев осенью, подумала Эстер, пряча лицо. Красота маркграфини заставила ее почувствовать себя маленькой, ничтожной, никому не нужной. Эстер принялась выискивать недостатки во внешности незнакомки. Она слишком толстая. И шею ей не мешало бы помыть. А красивое платье погрызла моль, да и застегнуто оно не на ту пуговицу…

Том стоял рядом с Эстер и думал: «Такая молодая – и уже в ответе за целый город! Неудивительно, что у нее грустный вид. Но какая же она красавица!»

– Ваша милость, – обратился к ней Пеннироял с низким поклоном. – Позволено ли мне будет сказать, как глубоко я благодарен за то, что вы и ваши люди с такой добротой отнеслись ко мне и моим юным спутникам…

– Меня нужно называть «ваше сиятельство», – произнесла девушка. – Или «свет ледяных полей».

Наступила неловкая пауза. Что-то тихонько шуршало и позвякивало в толстых трубах парового отопления, которые змеились по потолку, обогревая дворец отработанным теплом от двигателей. Девушка на троне рассматривала своих гостей. Наконец она заговорила:

– Если вы Нимрод Пеннироял, почему на фотографии вы не такой толстый и совсем не такой лысый?

Она взяла с маленького столика книгу, показывая заднюю сторону обложки. Тот, кто был там изображен, мог бы быть младшим братом Пеннирояла, значительно более бодрым и свежим.

– А, ну это, видите ли, художественная вольность… – выпалил путешественник. – Тупица-художник… Я ему говорил, пусть изображает меня таким, какой я есть, с брюшком, залысинами и так далее, но вы же знаете этих живописцев, им обязательно нужно идеализировать, выявить внутреннюю сущность человека…

Маркграфиня улыбнулась. (Улыбаясь, она становилась еще красивее. Эстер решила, что она ей совершенно не нравится.)

– Я просто хотела убедиться, что это действительно вы, профессор Пеннироял, – сказала маркграфиня. – Что касается портрета, я вас очень хорошо понимаю. С меня постоянно писали портреты, еще до чумы, помещали их на тарелках, марках, монетах и тому подобных вещах, и никогда не получалось похоже…

Она внезапно замолчала, будто некая внутренняя гувернантка одернула ее, напомнив, что маркграфине не подобает болтать без умолку, словно взволнованный подросток.

– Прошу садиться, – объявила она официальным тоном и хлопнула в ладоши.

Позади трона приоткрылась дверь, из нее рысью выбежал Смью, волоча за собой несколько маленьких креслиц. На этот раз на нем был наряд лакея: фуражка-«таблетка» без козырька и тужурка со стоячим воротником. На мгновение Том подумал: уж не служат ли маркграфине трое братьев-близнецов? Но, присмотревшись поближе, понял, что Смью все тот же; он еще не успел отдышаться после всех своих переодеваний, а из кармана у него выглядывал парик камергера.

– Нельзя ли побыстрее? – сказала маркграфиня.

– Виноват, ваше сиятельство.

Смью расставил три креслица напротив трона и снова растворился в тени. Через минуту он появился опять, толкая перед собой тележку с подогревом, на которой стояли чайник и поднос с миндальными пирожными. Вместе с ним явился еще один человек, высокий, строгий, пожилой, одетый в черное. Он кивнул гостям и занял место возле трона. Смью разлил чай в крошечные чашечки из ядерного стекла и вручил их гостям.

– Насколько я понял, вы знакомы с моими сочинениями, о свет ледяных полей? – В голосе Пеннирояла явственно слышались заискивающие нотки.

И вновь маркграфиня не удержала маску придворного этикета, из-под которой мигом выглянула взволнованная девочка.

– О да! Я обожаю историю, приключения… Я все время об этом читала, до того как… ну, до того как стала маркграфиней. Я перечитала всю классику: Валентайна, Споффорта, Тамартона Фолио… Но больше всего мне нравились ваши книги, профессор Пеннироял. Они-то и навели меня на мысль…

– Осторожнее, маркграфиня, – произнес человек, стоявший подле нее.

Голос его негромко рокотал, словно хорошо отлаженный мотор.

– Словом, – сказала маркграфиня, – поэтому так замечательно, что ледяные боги прислали вас к нам! Понимаете, это знак свыше. Знак, что я приняла правильное решение и что мы найдем то, что ищем. Теперь, когда вы здесь и будете помогать нам, разве можем мы потерпеть неудачу?

– Совсем чокнутая, – шепнула Эстер на ухо Тому.

– Признаюсь, я в некотором недоумении, ваше сиятельство, – заметил Пеннироял. – Видимо, мои умственные способности еще не совсем восстановились после удара по голове. Боюсь, я не совсем вас понимаю.

– Все очень просто, – сказала маркграфиня.

– Маркграфиня, – снова предостерегающе произнес человек, стоявший рядом с троном.

– Ах, ну не будьте же таким мрачным занудой, мистер Скабиоз! – возразила она. – Это ведь профессор Пеннироял! Ему можно доверять!

– Не сомневаюсь в этом, ваше сиятельство, – сказал Скабиоз. – А вот его юные друзья меня беспокоят. Если они узнают, куда мы направляемся, существует опасность, что они полетят и продадут нас Архангельску, как только будет починен их корабль. Директор Масгард был бы несказанно рад заполучить мои двигатели.

– Мы бы никогда так не сделали! – воскликнул Том и хотел уже подскочить к старику, но Эстер его удержала.

– Думаю, что могу поручиться за свою команду, ваше сиятельство, – сказал Пеннироял. – Капитан Нэтсуорти – историк, как и я, он обучался в Лондонском музее.

Маркграфиня в первый раз внимательно посмотрела на Тома, да с таким восхищением, что он весь покраснел и принялся рассматривать носки своих сапог.

– В таком случае добро пожаловать, мистер Нэтсуорти, – приветливо сказала маркграфиня. – Надеюсь, вы останетесь и тоже поможете нам.

– В чем вам нужно помочь? – напрямик спросила Эстер.

– Помогите нам добраться до Америки, – ответила девушка.

Она перевернула книгу, которую держала в руках, другой стороной. На обложке был изображен мускулистый, немыслимо красивый Пеннироял, сражающийся с медведем, причем профессора подбадривала девушка в меховом купальнике-бикини. Это было первое издание книги «Прекрасная Америка».

– Она всегда была у меня самой любимой, – пояснила маркграфиня. – Наверное, поэтому ледяные боги и вложили в мою голову мысль о путешествии в Америку. Мы пробьемся через льды к тем новым зеленым землям, которые обнаружил профессор Пеннироял. Там мы заменим полозья на колеса, будем рубить деревья на топливо, станем торговать с дикарями, познакомим их со всеми преимуществами муниципального дарвинизма…

– Но, но, но… – Пеннироял ухватился за подлокотники кресла, словно находился на аттракционе «Американские горки». – Но… я хотел сказать… Канадский ледовый щит… К западу от Гренландии… Еще ни один город не пытался…

– Я знаю, профессор, – согласилась девушка. – Путешествие будет долгим и опасным, как это было и с вами, когда вы пешком выбирались по льду из Америки. Но боги с нами. Наверняка. Иначе они не послали бы нам вас. Я назначу вас почетным Главным навигатором, и с вашей помощью, я уверена, мы благополучно достигнем новых охотничьих земель.

Том в восторге от смелого замысла маркграфини повернулся к Пеннироялу.

– Какая удивительная удача, профессор! – воскликнул он. – Вы все-таки сможете еще раз побывать в Америке!

Пеннироял издал какой-то булькающий звук, глаза у него вылезли на лоб.

– Я… Главным навигатором? Вы слишком добры, свет ледяных полей, слишком добры…

Профессор лишился чувств. Чашечка из ядерного стекла выпала из его ослабевшей руки и разлетелась вдребезги на железном полу. Смью прищелкнул языком – сервиз был частью древнего наследия дома Расмуссен, но Фрейю это не смутило.

– Профессор Пеннироял еще не оправился от слабости после своих приключений, – сказала она. – Уложите его в постель! Проветрите комнаты в гостевом крыле для профессора и его друзей. Нужно как можно лучше ухаживать за ним, чтобы он поскорее выздоровел. И бросьте квохтать из-за этой дурацкой чашки, Смью! Когда профессор приведет нас в Америку, мы сможем выкопать сколько угодно ядерного стекла!

Золото хищников

Подняться наверх