Читать книгу Следствие… Том 1 - Георгий Бурцев - Страница 20

Когда вечером Карл вошёл в зал, то вокруг накрытого стола уже расхаживали сенешал, комендант Шиньона и Орлеанский губернатор Рауль де Гокур; королевский духовник, прелат Жерар Маше; бывший канцлер, а ныне шамбеллан, старик Роббер Ле Масон; граф Антуан Виндом; герцог Жан Алансонский; советник Франсуа Гаривель; советник и президент Счётной Палаты Симон Шарль; коннетабль, маршал Жорж Ла Тремуйль; граф Шарль де Бурбон; канцлер королевства, архиепископ Реймса Реньо де Шартр; казначей Эдмон Рагье; придворный поэт, летописец, дипломат и советник Ален Шартье; советник Персеваль де Буленвилье; граф Бернар Арманьяк; маршал Жискар Буссак; лейб-медик Реньо Тьерри и секретарь Жан Шартье.

– Монсеньоры, – обратился к собравшимся Карл, – я пригласил вас не только по случаю дня моего рождения, но и чтобы обсудить с вами необычное явление. В кастелянстве Вокулёра объявилась дева, которая говорит, будто её послал господь Бог, чтобы снять осаду с Орлеана и короновать меня в Реймсе. Комендант-капитан Бодрикур прислал эту деву к нам. Она здесь, на постоялом дворе, в сопровождении людей капитана. Прошу вас, монсеньёры, за стол, окажите мне честь.

Старик граф де Гокур оживлённо потёр руками и прищурил чёрные, не утратившие живого блеска глаза, обвёл взглядом присутствующих.

Прелат Жерар Маше внешне не проявил оживления, но в глазах его мелькнуло беспокойство, вызванное скорее не самой новостью, а необходимостью высказать сейчас своё мнение, которое могло понравиться дофину, но наверняка не понравиться канцлеру или наоборот.

А у того на старчески бледных щеках выступил фиолетовый румянец, на шее и на лбу проступили вены, а в глазах сверкнул злобный огонь.

На полном, красивом лице коннетабля отразилась ревность; она искривила его налитые красные губы, изломала брови над глазами, полными растерянности и невыразимой обиды.

На лице Ле Масона блуждала улыбка.

Ален Шартье встретил эту новость спокойно; то ли был готов к этому, то ли разучился удивляться.

– Что скажете, монсеньёры? – подал голос Карл.

– Судя по тому, что она заявляет о себе, она намерена лично присутствовать в войсках и участвовать в боевых действиях, ведь одной молитвой – пусть меня извинят господа служители божьи – она вряд ли чего добьётся, – медленно и значительно выговорился граф де Гокур. – Не так ли?

– Наверное, так оно и есть, – ответил Карл.

– Но вы же не знаете, как поступить: принять её или нет? – опять задал вопрос дофину де Гокур.

Карл качнул головой к плечу.

– В конце концов, её судьбу мы можем решить заочно.

– Можем, если отвергнем её миссию априори, – сказал сенешал.

– Желающих помочь королю много. Их, как минимум, половина Франции! Но… – протянул канцлер.

– Но далеко не все добиваются аудиенции. Вы это хотели сказать? Да, данный случай особый – дева заявила о чрезвычайной миссии. Я не знаю, кем она послана. В конце концов, я не против того, чтобы её послал сам Бог. Но бесспорно то, что она таки может принести нам пользу, – сказал Буленвилье.

– О какой пользе вы говорите, мэтр? Мы дни и ночи проводим в молитвах, прося у Всевышнего милости отвести напасти, ниспосланные пастве, за бесчисленные прегрешения. И вдруг, какая-то девчонка возомнила себя посланницей и спасительницей. Неслыханная ересь! – вскипел архиепископ Реймса.

– Плохо молитесь, ваше преосвященство! А её появление в войсках может оказать положительное психологическое воздействие на воинские массы. О ней ходят благоприятные слухи. О ней знают. Её везде ждут. Разумеется, её миссия может быть успешной при условии её приятной наружности, – высказался Буленвилье.

– Её появление подорвёт веру в короля и основы правящей церкви, посеет недоверие к нам, священнослужителям. Паства и без того с большим трудом удерживается в лоне церкви. Народ погряз в неверии. А тут ещё девка, источник соблазна, греха, разврата и адово исчадие.

Ален Шартье в раздражении пожевал губами и мотнул головой.

– Откуда вам известно, ваше преосвященство, что она источник греха и разврата? Его величество ясно сказал: она дева! И потом, если она не та за кого себя выдаёт, а это обнаружится в её поведении, от неё можно будет легко избавиться.

– А вдруг она, действительно, послана Богом? – гнусавым голосом выдавил из себя Маше.

Канцлер свирепо воззрился на него и прошипел:

– Что вы болтаете, брат Маше? Каким ещё Богом? Перед вами не деревенский сход, а королевский совет.

С трудом, преодолевая раздражение, повернувшись к Буленвилье, Ля Тремуйль ревниво спросил:

– Вы допускаете, что она способна решать стратегические задачи, монсеньёр Персеваль?

– Нет, сир, не допускаю, хотя и не исключаю вовсе. Однако дело не в её таланте стратега. Планы военных операций будут, как и прежде, разрабатывать настоящие военачальники. Её же участие в этом деле мне представляется чисто символическим.

– Нельзя ли поточнее? – всё так же, ревниво кривя губы, спросил коннетабль.

Буленвилье шумно вздохнул, выразительно повёл глазами, сцепил с силой ладони и, отчётливо артикулируя, тоже едва сдерживая раздражение оттого, что ему приходится объяснять очевидное, ответил, не глядя на толстяка:

– Её дело – вести людей вперёд, на штурм, на приступ и быть постоянным живым упрёком тому, кто дрогнул и отступает.

– А если она не пойдёт вперёд? – подал красивый и юный голос Жан Алансонский.

Буленвилье повёл плечами и, склонив голову набок, устало и медленно, как бы сожалея, произнёс:

– Значит, она не та, за кого себя выдаёт… Во всяком случае, по-иному её миссию я не представляю.

Ален Шартье выступил вперёд:

– Её миссия может ограничиться и одним присутствием. Уже этого будет достаточно, чтобы поднять боевой дух нашей армии и повергнуть в смятение врагов.

– Но это возможно лишь в том случае, если она воплотила в себе всё лучшее и необходимое: целомудрие, истинное желание помочь королю и христианскую добродетель, – высказал своё мнение старейший советник двора Роббер Ле Масон и в ожидании поддержки обвёл взглядом присутствующих.

– Чего толочь воду в ступе, давайте её испытаем, – предложил сенешал.

– Каким же образом? – повернулся к нему Карл.

– Проверим её на зрелость ума, – осторожно, боясь сказать глупость, предложил Маше.

– Этого мало! Если она посланница божья, пусть отыщет среди нас короля, – сказал главнокомандующий.

– Прекрасная идея! – поддержал его де Шартр. – А если она этого не сделает, значит, она простая девка и пусть едет домой.

– Следует продумать церемонию приёма, – метнул взгляд вокруг граф де Гокур, – и где нам её принимать.

– Принимать будем здесь! – легко шлёпнул пальцами по столу Карл.

– При полном свете и параде? – спросил де Гокур.

– Почему это мы должны устраивать ей королевский приём? – опережая дофина, недоумённо пожал плечами Гаривель.

– А вдруг она действительно послана Богом? – высказал опасение Маше.

– Правильно! – неожиданно для всех поддержал его канцлер, отчего у духовника отвалилась челюсть. – Пусть она ошалеет от света и блеска; может, до неё дойдёт, что залетела слишком высоко, и поспешит туда, откуда прилетела.

– А я думаю, что можно ограничиться простым деловым приёмом, – настаивал поэт.

– Мне тоже представляется это более разумным, тем более, что мы ещё не знаем, кто она на самом деле, – кивнул в сторону поэта Ла Тремуйль. – Но испытать её просто необходимо, чтобы она нашла среди нас короля. Я попрошу вас, ваше величество, надеть самое скромное, а возможно, и самое ветхое платье, чтобы сбить её с толку.

– А мне кажется, что подобные commedia dell arte не уместны при дворе короля! – возразил Буленвилье.

– Очень правильно! – поддержал его поэт.

Но Рауль де Гокур только легко махнул рукой.

– Ничего страшного. Приём секретный, случай необычный, а это самый верный и естественный метод проверить её.

– Да, да!

– Всё верно!

– Правильно!

– Надо испытать!

– Ничего с ней не станет!

– Испытать её!

– Пусть отыщет короля!

– И не медлить!

– Правильно, дня через три!

– Можно и завтра!

– Утром!

– Лучше вечером!

– Точно! Завтра же вечером! – перебивая один другого, загалдели члены Совета Дофинэ.

Это не понравилось Карлу, и он поспешил закрыть совещание:

– Ну, хорошо, монсеньёры! Я с большим интересом и вниманием выслушал ваши соображения. Благодарю вас. Давайте сегодня немножко попразднуем, а завтра утром примем окончательное решение.