Читать книгу Волшебный тюльпан. Рассказы - Глеб Пудов - Страница 8

В нашем ободранном дворе жила одинокая престарелая женщина. Кажется, она была научным сотрудником в каком-то забытом НИИ. Во всяком случае, она уходила из дома ровно в восемь утра и возвращалась ровно в шесть вечера. Почти сразу шла гулять со своими собаками. Их было три: Атос, Портос и Арамис. Вероятно, когда-то был и Д’Артаньян, но о его судьбе, скорее всего, печальной, обывателям ничего не было известно. Собаки наполняли наш двор лаем до самых крыш. Начинали вопить сигнализации автомобилей, им вторили молодые мамочки, испуганные птицы перелетали с места на место. Но женщина гордо шествовала от столба к столбу и зычным голосом (мало совместимым с её хрупким телосложением) командовала обезумевшей от свободы ордой.

Владелица собак выглядела, по крайней мере, необычно. На ней были большая меховая шапка, старый заштопанный пуховик розового цвета, чёрное трико с отвисшими коленками. Довершали имидж человека, не относящегося серьёзно к материальным благам, огромные и, конечно, дырявые калоши. Впрочем, возможно, что причиной такого внешнего облика был один прискорбный факт: её скудное жалованье полностью уходило на любимых собачек, в которых она поистине души не чаяла. Некоторые рассказывали, что однажды воры, забравшись в её квартиру и опечалившись, оставили хрустальную вазу с запиской: «Так жить нельзя». Редкие люди, что заходили к ней домой, утверждали, что там почти ничего нет. Только немного старой мебели да книги.

Весь двор не любил собак, особенно вышеупомянутые мамочки. Каких только эпитетов ни удостаивались несчастные животные! Как им только ни пытались отомстить за ежедневные безумства! Слава Богу, до отравления никто не додумался. К самой же старушке относились спокойно, тем более что она, кажется, была добрейшей души человек: зимой кормила кошек и голубей, пару раз выхаживала заледеневших бомжей, а осенью подставляла палочки под отяжелевшие ветви яблонь. Народ считал её юродивой и старался не портить жизнь.

Однажды она умерла.

Как писал один местный поэт, «старуха почти в Новый год заглянула Танатосу в рот». Эта смерть была очень неожиданна, и, к удивлению всех, очень печальна. Как-то пусто стало во дворе. Приходили какие-то учёные люди, долго говорили о заслугах старушки перед наукой, потом попрощались и ушли. Как водится, сразу нашлись и родственники. Приезжал некий мужчина интеллигентной наружности, переписал квартиру на себя, выгнал из неё собак и тоже исчез.

Собаки растерялись. Из холимых и лелеемых они в одночасье превратились в обездоленных и одиноких. Удел их был печален. Одна попала под машину через неделю, а другую позже видели мёртвой в соседнем сквере. Вероятно, она пыталась добывать себе пищу. Но, увы, неприспособленная к бездомному образу жизни, она прожила недолго. А что же третья? Ей повезло. Какой-то одинокий мужчина взял её себе. Он жил недалеко от квартиры старушки, однажды подкормил голодающую собаку, да так привык потом кормить, что в итоге оставил у себя. Теперь он два раза в день выходит гулять со своей новой подопечной. Собака громко лает, бегает между кустами, гоняется за кошками.

Но теперь недовольны только кошки.

Все вдруг поняли, что добрая женщина каким-то непостижимым образом стала частью их жизни. Люди вспомнили, как она им помогала, угощала конфетами детей, незаметно поливала цветы в подъезде. Многое держалось именно на ней. Старушка исправляла чужие ошибки, всегда готова была выслушать и дать хороший совет. Она была стержнем, не позволяющим людям скатиться в бездны животного состояния, незаметной, но очень надёжной опорой. Как ни странно, она была совестью многих людей, воплощая собой то, чем они никогда не могли быть; делая то, на что они бы никогда не решились.

И теперь многие, встретив бодрую собаку, приветливо ей улыбаются и машут руками.

Санкт-Петербург