Читать книгу Цель жизни - Хайрам Батлер - Страница 18

«Вероятность или даже возможность существования жизни в других мирах, кроме нашего, отрицает английский учёный-ветеран, доктор Альфред Рассел Уоллес, в своей книге «Место человека во Вселенной». Это мнение энергично опровергается в брошюре, перепечатанной из «Transactions of the Royal Astronomical Society of Canada» (Toronto, 1906), доктором А. Киршманом, профессором философии в университете Торонто. Пространство не позволяет привести все аргументы доктора Киршмана, но он, в частности, изобретательно использует гипотезу относительности вещей, которая заслуживает внимания. Например, для относительности величин он не признаёт абсолютно никакого предела, и поэтому он утверждает возможность существования живых существ, настолько огромных, что каждая молекула их тела по величине равна нашей Солнечной системе, или настолько маленьких, что бесчисленное множество их может обитать вместе на одной из наших молекул. «Возможно, – говорит он, – вся галактическая система есть не что иное, как одна клетка огромного организма». Для того, кто придерживается такого взгляда на материю и жизнь, аргументы, призванные показать, что на Венере или Марсе нет людей, явно неадекватны. Профессор Киршман говорит:

«Мы не должны забывать, что величие известной нам Вселенной лишь относительно. Закон относительности всех величин – это не домысел, а факт, который даётся с каждым опытом и который можно проверить в любой момент. Но мы привыкли закрывать на него глаза. В мире нет абсолютно ничего большого или малого; а математическая концепция, которой так много потакают, о приближении к нулю – одна из худших выдумок, когда-либо придуманных человеческим разумом. Не может быть такой части вещества или пустого пространства, пусть даже очень малой, которая, если посмотреть с другой точки зрения, не была бы большой частью вещества или пространства. Следовательно, одна молекула мела с его атомами кальция, кислорода и углерода, которые состоят из миллионов ионов, а те – из субионов, и так далее до бесконечности, может быть целой солнечной системой с центральным телом, планетами и спутниками, содержащей жизнь во многих формах, но для нашей меры слишком малой, чтобы быть когда-либо воспринятой. И, с другой стороны, вся Вселенная, насколько мы можем её постичь, может быть лишь небольшим скоплением частиц или клеток более великого и высокого организма, абсолютно непостижимого для нас».

С этой бесконечностью величин сходна бесконечность физических условий, на которую писатель ссылается как на ещё один аргумент в пользу возможности существования жизни в других мирах. Законы природы, правда, могут быть постоянными во всём пространстве и во все времена – хотя профессор Киршман напоминает нам, что даже это не поддаётся доказательству – но вариации условий всё равно могут быть бесконечными. У нас нет оснований полагать, что жизнь невозможна при всех этих вариациях, поскольку все условия относительны, как и величина. При каждом изменении температуры, силы тяжести, химического состава атмосферы и при любой возможной комбинации этих трёх факторов где-то может существовать специально приспособленный организм. Автор пишет:

«Физически не существует такого понятия, как холод. Преобразование единого ряда возможных физических температур от нуля до бесконечности, отличающихся только интенсивностью, в многообразие двух антагонистических качеств, тепла и холода, с изменяющейся нулевой точкой между ними, является чисто физическим. Если эта нулевая точка может меняться для нас в различные времена года или из-за последействия и контраста, то мы должны предположить, что она может меняться значительно больше в других условиях гравитации и давления. Говорят, что жизнь не может существовать на Юпитере, потому что его поверхность всё ещё раскалена. Но если нулевую точку ощущения температуры юпитерианцами сдвинуть на несколько сотен градусов, то им будет так же приятно гулять по этой красной поверхности, как нам по зелёной траве».

«В конце концов, обычные представления о физической температуре, используемые в космологии, довольно расплывчаты и вводят в заблуждение. Если температура заключается во временных и пространственных отношениях кинетических или динамических элементов материи, или в изменениях этих отношений, то ясно, что сами элементы, независимо от того, являются ли они атомами, центрами силы, ионами или электронами, не могут иметь никакой температуры вообще».

Даже утверждение Уоллеса о том, что жизнь зависит от наличия углерода, азота и воды, не признаётся профессором Киршманом. В нынешних условиях другие элементы вступают в органические комбинации, и он не видит причин, по которым относительная важность этих элементов не должна быть значительно выше в других местах и в другое время. Он допускает, возможно, возможность создания человека из железа, бисульфида углерода и хлорина. Он говорит:

«Сказать, что жизнь зависит от преобладания четырёх органогенов на поверхности планеты, опять же неверно. Они являются органогенами только в тех условиях тепла, гравитации и давления, которые преобладают на нашей Земле. При других условиях тепла и давления другие вещества, железо, золото, кремний, могут играть роль органогенов и образовывать соединения с такими же характеристиками, как те очень сложные и изменчивые химические (органические) комбинации, которые отвечают частичным или полным разложением на незначительное стимулирование. Пренебрежение этим обстоятельством – самая большая ошибка всех тех, кто до сих пор писал на эту тему».

В завершение кульминации можно сказать, что наше знание о своих отношениях с внешним миром является лишь относительным. Профессор Киршман говорит об этом:

«Есть ещё один момент, который должен заставить нас быть сдержанными в отношении наших заявлений о том, что возможно в других мирах. Мы привыкли думать, что являемся частью этого мира – элементом в пространстве и времени. Но это вопрос веры, а не знания или науки. При ближайшем рассмотрении мы обнаруживаем, что с уверенностью можно сказать, что весь мир, каким мы его знаем, является частью нас – нашего сознания. Не то чтобы мы находились в пространстве и времени, но пространство и время находятся в нас. Это очки, через которые только мы можем видеть. Мы можем смотреть сквозь них, но не на них. Если мы попытаемся снять их, чтобы посмотреть на них, мы окажемся абсолютно слепыми. Что они представляют собой объективно, мы не знаем. Это инструменты, с помощью которых работает сознание. Время и пространство являются для нас инструментами, с помощью которых мы постигаем мир. Мы арендуем эти инструменты, и, как правило, на срок менее девяноста девяти лет. Могут ли с помощью других ментальных инструментов нам открыться другие миры, является ли зло в этом мире реальным или это лишь искажение, вызванное неадекватностью инструментов или несовершенством тех, кто с ними обращается, мы не можем узнать в этой жизни. Мы можем узнать это, когда закончится срок аренды».