Читать книгу Российские солдаты-мусульмане в германском плену в годы Первой мировой войны (1914–1920) - И. А. Гилязов - Страница 10

В первой главе мы представили, можно сказать, «декорации», в которых происходило основное действие – пропагандистская обработка десятков тысяч мусульман, оказавшихся в плену на территории Германии, а также её союзницы – Австро-Венгрии, и собранных именно для этой цели в отдельных лагерях.

Обратим внимание, что вообще пропаганда, прежде всего, усилиями Службы информации по Востоку, имела самые разные направления: предполагалось, например, распространять пропагандистские воззвания к солдатам вражеских армий Антанты с помощью самолётов, воздушных шаров или даже специальных пушек. Об этом в апреле 1916 г. сообщал руководитель СИпВ К.-Э. Шабингер. По его мнению, это могло бы способствовать «расшатыванию дисциплины и их верности знамени» и переходу мусульманских солдат из армий Антанты на сторону Германии[209]. Однако, если речь идёт о российских мусульманах, то, как известно, в российской армии в период Первой мировой войны не было чисто мусульманских военных соединений, непосредственно отправленных на фронт. Исключением можно считать упомянутую выше Кавказскую туземную конную дивизию в составе 2-го кавалерийского корпуса, состоявшую из представителей народов Кавказа и через которую в годы войны прошло около 7 тыс. человек[210]. Выше также отмечалось, что в составе российской армии в годы Первой мировой войны предположительно находилось на службе от 1 до 1,5 млн мусульманских солдат, так что такие формирования как Кавказская дивизия представляли скорее нечто экзотическое, чем являлись правилом: солдаты-мусульмане в подавляющем большинстве находились в действующей армии в составе единых боевых соединений с военнослужащими других исповеданий.

В условиях Первой мировой войны ведение листовочной пропаганды со стороны Германии в отношении солдат-мусульман непосредственно на фронте, как это представлял К.-Э. Шабингер, было технически очень сложно, даже почти невозможно. Хотя именно в это время Германия по-настоящему открыла для себя листовочную пропаганду в качестве одного из эффективных средств влияния на солдат противника[211], в отношении мусульманских солдат российской армии её результаты были более чем скромными. На основании имеющихся в нашем распоряжении источников, мы не можем говорить о конкретных, тем более массовых случаях перехода солдат-мусульман на сторону Германии или Австро-Венгрии как последствия организованной германской или австро-венгерской стороной целенаправленной пропаганды, что имело место, например, в годы Второй мировой войны.

Таким образом, обращаем внимание на главную особенность созданных в годы Первой мировой войны лагерей мусульманских военнопленных – здесь собирались солдаты, которые оказались в плену в силу сложившихся военных условий вынужденно, а не те, кто поверил посулам германской пропаганды и перешёл на сторону Германии в силу каких-либо идеологических или политических убеждений.

Приведём и имеющиеся в нашем распоряжении цифры относительно общей численности российских военнопленных в Германии.

В одной из публикаций, увидевшей свет практически сразу же по окончании Первой мировой войны, Вильгельм Дёген приводил следующие цифры – в германском плену находилось 1 420 479 российских солдат и 14 050 офицеров[212]. В эмигрантской литературе можно встретить и более «серьёзные» показатели: по мнению Н. Н. Головина, общее число русских пленных на 1 ноября 1917 г. составляло 2 миллиона 417 тыс. человек[213].

В целом, доверяя информации В. Дёгена и привлекая довоенную российскую статистику о конфессиональной структуре российской армии, О. С. Нагорная из этих цифр выводит примерную численность представителей различных конфессий среди военнопленных: по её мнению, около 80 % из них составляли православные, 9 % – католики и протестанты, 6 % – мусульмане[214]. Если взять эти примерные цифры за основу, то можно предполагать, что в немецком плену в годы войны находилось около 80–85 тыс. солдат и офицеров-мусульман.

Известно о существовании лагерей мусульманских военнопленных на австро-венгерской территории – около городов Эгер и Эстергом, где кроме российских мусульман были размещены и грузинские военнопленные[215]. Собственно на территории Германии были образованы, по крайней мере, два так называемых «особых» лагеря недалеко от Берлина: Вайнбергский лагерь и Лагерь Полумесяца. Нередко в публицистике и исследовательской литературе их именуют одним обобщающим названием «Вюнсдорфский лагерь» (оба лагеря находились на территории между городами Вюнсдорф и Цоссен).

В лагерях следовало создать все условия, чтобы «мусульмане чувствовали себя не пленными, а дорогими гостями». «Германский кайзер относится к мусульманам с особой симпатией и хочет освободить их от христианского гнёта» – именно так объясняли самим мусульманам их привилегированное положение в плену[216].

Целью отдельного размещения мусульманских военнопленных под Берлином было создание благоприятных условий для ведения среди них активной пропаганды. Первоначально в документах лагеря упоминались как «особые лагеря» (Sonderlager)[217], позже, с началом активной пропагандистской кампании в октябре 1915 г., они стали называться «пропагандистскими» (Propagandalager)[218].

Основными источниками, дающими информацию об условиях содержания военнопленных, являются отчёты комендантов лагерей, которые составлялись каждые две недели, и переписка между комендатурами и инстанциями, участвовавшими в ведении пропаганды. Многие важные моменты в жизни мусульманских лагерей, например, празднования самых значительных мусульманских праздников Рамазан-байрама и Курбан-байрама, встречи военнопленных с почётными посетителями лагерей, а также некоторые эпизоды из повседневной жизни военнопленных, мероприятия художественной самодеятельности и т. д. нашли отражение на страницах газеты «Эль-Джихад», издававшейся в целях пропаганды. Об этом подробнее речь пойдёт в следующей главе.

Жизнь военнопленных в «особых» лагерях в Цоссене и Вюнсдорфе довольно подробно представлена в монографии Герхарда Хёппа, которая уже не раз цитировалась выше. В книге описаны также попытки немецких инстанций создать для заключённых атмосферу, в которой они могли исполнять все свои религиозные обычаи и, таким образом, стать более восприимчивыми к немецкому влиянию.

Визуальную характеристику мусульманских лагерей дают фотоматериалы, изготовленные в качестве средств пропаганды, многие из которых прокомментированы и опубликованы немецкой исследовательницей Маргот Каляйс[219]. Автором большинства фотоснимков, опубликованных в её книге, является Отто Штиль, который с 1915 г. был членом комендатуры Вайнбергского лагеря. На его снимках представлены кадры из повседневной жизни военнопленных и эпизоды торжественных мероприятий, внешний вид лагерей и мечети[220]. Сохранились также портреты представителей разных мусульманских народов, изготовленные с целью изучения этнографических и антропологических сюжетов.

Представим вначале, каким же образом возникла и реализовывалась на практике идея обособления мусульманских военнопленных.