Читать книгу Яйца - Ида Гольц - Страница 8

– У вас гамбургеры с беконом есть?

Эстер, слегка оттянув к виску краешек правого глаза, пыталась разглядеть рекламу над стойкой с кассами, но без очков, которые она пока не решилась надеть, изображение было размытым.

– Есть! – С готовностью выполнить любой заказ, отозвался парень в красной бейсболке с желтой буквой М и голубой рубашке.

Эстер, снова прищурив глаза, взглянула на его бейджик на левом кармашке рубашки с именем «Александр».

– А они кошерные?

Эстер поджала губы, чтобы не прыснуть от смеха.

– В смысле? – парень с бейджиком «Александр» пришел в замешательство.

– В смысле, что я ем только халяль.

– Так, короче, мы берем два гамбургера с беконом и колу, – вмешался в грозивший зайти в тупик диалог Эстер и парня в бейсболке Гарик.

–Не морочь людям голову, – он поставил поднос перед Эстер. – Говори проще.

– Если проще, это не интересно, – отозвалась Эстер, впившись зубами в пышную булку гамбургера. – О, жирнота холестериновая!

– Нормально, кусна, – прожевал с набитым ртом Гарик.

– Если по рейтингу от одного до десяти, кто выше: Макдак или Хесус4?

– Макдак, конечно, – Гарик слизнул скатившуюся из нутра гамбургера красную дорожку кетчупа. – Кепчука здесь не жалеют.

– А в Хесусе мазик лучше, – парировала Эстер.

В Фейсбуке в группе «Где поесть» они с оператором Гариком негласно соревновались в оценках различных мест общепита в городе, устраивая то и дело друг с другом пикировки. Несомненным преимуществом Гарика было то, что он был в вопросах еды еще и практиком – сам умел неплохо готовить, а Эстер выигрывала в теории. Могла закидать цитатами из Брийя-Саварена5 и во всех подробностях живописать, что едали герои-обжоры Гаргантюа и Пантагрюэль у Рабле, но кроме приготовления смузи и омлета никакими другими кулинарными достижениями похвастаться не могла.

Им с трудом удалось припарковать машину в центре. Офисный планктон еще не успел разъехаться, а на освобождаемые места моментально слетались новые постояльцы. Те, кто приезжал уже, чтобы скоротать вечер в баре или ресторане. Или вот, к примеру, на митинге политической оппозиции.

– Заметил, армейцев там, на улице? – Эстер махнула рукой в сторону здания Парламента, когда они уже двигались по направлению к площади, куда стекался люд.

– Не-а, – Гарик прицеливался объективом видеокамеры в ширившуюся у помоста сцены толпу демонстрантов. – А что? Обычное дело…

– Обычно дело – это менты… – Эстер наблюдала, как полиция выстраивает металлические ограждения по периметру площади.

Она вынула, наконец, из рюкзака очки и протирала теперь стекла о край майки.

– Что-то их много сегодня…

Из буса с тонированными стеклами высыпался еще с десяток человек в темно-синей полицейской униформе, быстро смешавшихся с кислотно-зелеными люминесцентными жилетами муниципального подразделения.

– Смотри! Там что-то блеснуло! – Эстер дернула за рукав Гарика и показала на окно верхнего этажа Радиоцентра.

– Где? – Гарик развернул камеру в том направлении, куда указывала Эстер, но короткий проблеск света уже исчез. – Ничего не вижу.

– Похоже было на отблеск прицела снайперки.

– Да ладно! – хохотнул Гарик. – Показалось. Солнце просто бьет в ту сторону. Станут они еще снайперов сюда тащить? С какого перепугу?

Гарик снова припал глазом к видоискателю камеры и сосредоточился на разворачиваемых митингующими транспарантах.

– До семи, как думаешь, отстреляемся? У меня Витка из Барселоны в восемь с минутами прилетает. Обещал встретить.

Подруга Гарика летала стюардессой на рейсах национальной авиакомпании, а он ревновал ее ко второму пилоту, о чем знали все, только он сам отрицал это.

– До семи долго, – Эстер оглядывалась по сторонам, прикидывая, сколько народу уже собралось на площади. Тысяча, две тысячи человек, может, больше? – В шесть уже надо уносить ноги, а то не успею к восьми сдать репортаж, а он в выпуске стоит первым.

В начале шестого, наконец, начали. К этому времени площадь уже была битком набита народом. На сцену вышел духовой оркестр и заиграл первый ре-минорный концерт Баха.

Гарик скучающим взглядом посматривал по сторонам в ожидании, когда закончится вся эта музыкальная прелюдия и начнется главное действие.

Наконец, на помост поднялся человек в бежевом костюме, в котором Эстер узнала одного из оппозиционных депутатов Парламента.

– Добрый вечер всем! – обратился он к собравшимся, но его услышали разве что те, кто стоял вблизи сцены.

– Не слышно! – заорали из толпы.

Выкрики, подхваченные еще сотнями голосов, волной покатились по площади.

– Теперь слышно? – депутат постучал пальцем по ожившему микрофону.

– Давай, говори! – вновь закричали в толпе.

– Страна в кризисе! – бросил «бежевый костюм» первый пробный камень в толпу. – То, что будет со страной и всеми нами завтра, в наших руках сегодня! Нам нужна другая политика!

– Ну все, потекло г…но по трубам, – крикнул Гарик в ухо Эстер, перекрикивая оратора на сцене, который, чем дальше, тем больше воодушевлялся от своих же собственных слов.

Эстер прижала палец к губам и показала в сторону записывающей все происходящее камеры. Вскоре на смену депутату в бежевом вышел другой парламентарий уже в темно-синем костюме.

– Мы на пороге новой катастрофы! – рявкнул он в толпу перед ним. – Только за последний год ВВП рухнул на двенадцать процентов! На двенадцать! – Он театрально воздел руки к небу, словно моля небеса вернуть назад макроэкономические показатели страны. – Народ нищает!

–Эрменеджильдо Зенья! – не удержался и снова прокричал ей Гарик.

– Что? – не поняла Эстер.

– У него костюм от Эрменеджильдо Зенья! Я видел точь-в-точь такой! Хорош при этом говорить про нищету? А?

Дальше все шло по уже не раз отработанному сценарию подобных мероприятий, на которых Эстер бывала не раз. После пламенных речей политиков, разогретая ими публика, начала скандировать «Долой правительство!» и «Да здравствует новая жизнь!», потом пели песни и запускали в воздух принесенные с собой цветные шарики. Гарик посматривал на часы, давая понять Эстер, что делать здесь больше нечего и можно возвращаться в телецентр. Тем более, что депутат в бежевом костюме, вновь вернувшись на сцену, дал заключительный речевой залп, пообещал бороться с несправедливостью и коррупцией, заручился поддержкой в виде аплодисментов митингующих, шума трещоток и пронзительного воя дудок из атрибутики спортивных фанатов, и призвал всех расходится.

-Давай постоим, – Гарик поставил камеру на каменный парапет, опоясывавший край здания старой Биржи, стоявшей углом к площади, и потер затекшее плечо. – Будешь? – протянул он Эстер пачку сигарет.

– Не-а, – мотнула она головой и вынула из кармана джинсов мобильник, чтобы взглянуть на время.

–Щас, народ, может, чуть рассосется, – Гарик смотрел на медленно растекающийся по соседним улицам людской поток, – быстро протолкнемся, – успокоил он ее.

Неожиданно где-то впереди них, на улице, ведущей к Парламенту, послышались громкие крики, и оба повернули головы на нарастающий шум.

– Ни хрена себе! – Гарик бросил недокуренную сигарету и вскинул камеру на плечо.

Из-за людских спин Эстер не сразу разглядела, что происходит. Пришлось даже на цыпочки привстать. Толпу людей, направлявшихся к выходу с улицы, напористо буравили, идя против общего течения, какие-то люди с прикрытыми до самых глаз черными банданами на лицах и такими же черными бейсболками, надвинутыми по самые брови. В руках у них были картонные решетки с яйцами.

Гарик уже вовсю таранил толпу, продвигаясь как можно ближе к людям в черном. Эстер юркнула за ним.

На светло-коричневом фасаде здания одна за другой стали появляться желтые кляксы. Несколько яиц угодили в военных в бежевой камуфляжной форме, но они стояли, по-прежнему не шелохнувшись с автоматами на перевес, ожидая дальнейшей команды.

Неспешно расходившаяся прежде людская толпа остановилась. Те, кто подходил сзади и еще не видел происходящего, недовольно упирались им в спины и тут же замирали, глядя на импровизированный яичный штурм здания, сопровождаемый выкриками «долой зажравшихся!». Пока основная масса глазела на метания яиц в стены Парламента, в толпе нарастал недовольный рокот. Одни возмущались действиями «штурмовиков», другие, напротив, стали их поддерживать. Кто-то вслед за людьми в черных банданах стал хватать из картонных лотков яйца и метил их уже не только в стены, но и в солдат, вытянувшихся в шеренгу вдоль здания.

Гарик даже приподнял над головой камеру, давая объективу больше обзора. Эстер прикрывала его со спины, не давая уже порядком забурлившей толпе, затолкать его. Где-то с краю, у выхода на соседнюю улицу вдруг послышались крики. На усмирение бунтарей прибыла полиция. Все в касках, вооруженные прозрачными пластиковыми щитами и стеками. Они теснили зевак к тротуарам, те под их напором расступались. Но чем ближе этот полицейский десант пробирался к эпицентру событий, тем большее сопротивление они встречали.

– Это подавление воли народа! – крикнул кто-то из толпы.

–Тоталитарное государство! – выкрикнул другой голос.

Началась давка. Решетки с яйцами, которыми еще не успели забросать военных, под напором человеческих тел, сминались, желтая липкая масса стекала на брусчатку. Несколько человек поскользнулись на яичной жиже, потянув за собой других. «Черноплаточечники» остатками своего «вооружения» пытались атаковать теперь уже полицию. В ответ в ход пошли дубинки. Кто-то, прикрывая голову от ударов, метался из стороны в сторону. Некоторые, возмущенные действиями силовиков, хватали их за руки, желая остановить все разраставшееся побоище.

Эстер рванула Гарика сзади за рубашку в сторону, боясь, как бы удар стека не пришелся по нему. Скользя спинами по стенам домов, они пробирались вдоль улицы, понимая, что вот именно сейчас, в самый разгар событий, мчаться в телецентр и торопиться сбрасывать материал, было бы просто непростительно.

– Мирная демонстрация, б… – усмехнулся Гарик, отирая пот со лба, – хорошо это я за хлебушком сходил…

У Эстер в кармане зазвонил телефон. Точнее, звука она не услышала, почувствовала только зудящую вибрацию на своем бедре.

– Я ничего не слышу! – кричала она в трубку, зажимая пальцем другое ухо. – Говорит, срочно нужен уже отснятый материал. То, что есть, – пересказывала на ходу Эстер разговор с Редактором. – Но тебе, сказал, пока придется остаться. Он пришлет кого-нибудь на смену.

– Держи, – Гарик вынул из камеры видеокарту и протянул ее Эстер. – Буду снимать на вторую.

Он отдал ей ключи от машины, и она двинулась дальше по улице вместе с разбегающимися в разные стороны людьми, прикидывая, каким путем удобнее пробраться к парковке.

– Они загородили выход! – прокричал кто-то впереди.

Эстер увидела из-за спин выставленные металлические ограждения, за которыми маячила темно-синяя полицейская униформа. Вместе со всеми, кто торопился выскочить на магистральные улицы города, она метнулась на боковую улочку, но почувствовав впереди снова торможение бегущих, поняла, что и там уже стоят заградительные щиты.

– Пропустите! Я-журналист! – Эстер подбежала к ограде, роясь на ходу в рюкзаке в поиске пресс-карты и тут же вспоминая, что оставила ее дома, когда утром перед работой перекладывала вещи из сумки в сумку.

– Черт! – уже не от злости, а от бессилия выкрикнула она. – Да! – ответила она уже решительно, увидев на засветившимся телефоне звонок от Редактора. – Я не могу отсюда никак выбраться. Пришли кого-нибудь, я отдам карту, а потом мы с Гариком, когда все закончится, вместе приедем.

Эстер бросилась в обратном направлении, не зная, найдет ли она оператора на прежнем месте. Звонить ему сейчас было бессмысленно. С камерой в руках, в шуме и толкотне, он даже не ответит на звонок. Просто не услышит.

Чем ближе она подходила к тому месту, где она оставила Гарика, тем громче орала толпа и яростнее напирала друг на друга и на полицию, которая пыталась отогнать людей по ближе к стенам домов. Найти в этом месиве человека даже с увесистой видеокамерой на плече было непросто.

Тем временем на смену истощившимся запасам яиц в ход пошли пивные бутылки. Почти полные темно-коричневые литровые «бомбы» какой-то молодняк запускал в толпу. Одна замерев на мгновение в воздухе, приземлилась возле Эстер, обдав ее солодовой пеной. Инстинктивно пригибаясь, она продолжала пробираться сквозь толпу, пока не заметила одного такого метателя.

– Э! А куда это мы так дружно веслами машем? – Эстер остановила парня с пивной бутылкой. – Слышь, может, по пивасу лучше вдарим?

– А с х…? – парень вскинул на нее мутные глаза, и запустил свое орудие в людскую гущу.

– Чё пришел сюда? – Эстер хотела понять, как его занесло в этот водоворот.

– Я? – он оглянулся по сторонам, словно хотел удостовериться, что обращаются именно к нему. – А чтоб этим … гнидам… – он неопределенно махнул рукой куда-то в сторону, – показать, кто такой народ…

– Молодец, показал… – похлопала его по плечу Эстер, и увидела, как с поперечной улицы подтягиваются бойцы из спецбатальона «Альфа», – благодарный народ, в который ты бросаешь бутылки, тебя не забудет!

На противоположной стороне улицы мелькнула взмокшая спина Гарика с камерой на плече.

– Ты чего тут? – удивился он, кинувшейся ему навстречу Эстер. – Почему не уехала?

– Они выходы перекрыли. Отсюда не выбраться. Они никого не выпускают, а я свою пресс-карту дома забыла, – затараторила она, пряча очки в рюкзак.

– Смотри, «астронавты» как выстраиваются, – кивнул Гарик в сторону спецназовцев, плотно вставших поперек улицы, прикрываясь металлическими щитами.

Теперь пивные бутылки летели уже в сторону бойцов «Альфа», которые, повинуясь отдаваемой им кем-то команде, с равномерным интервалом шагали вперед, все больше тесня людскую толпу. Где-то рядом раздался звук разбитого стекла. В сторону соседних домов полетели булыжники. В воздухе повеяло чем-то сладким.

– Быстро давай отсюда! – Гарик толкнул Эстер в плечо. – Походу, они слезоточивый газ распылили!

Они бежали по обломкам стекла, держась за спинами бесновавшейся толпы, продолжавшей забрасывать камнями витрины магазинов и кафе. Кто-то уже пролезал в разбитые двери, хватая выпивку и сигареты. На соседней улице, куда кинулись Гарик и Эстер, группа парней раскачивала полицейский бус, пока не опрокинула его.

– У-ё-ё-ё! – взвыл вдруг Гарик, присев, едва удерживая в руке камеру.

Эстер не сразу поняла, что произошло. Догадалась, когда увидела, как оператор прижимает ладонь к низу живота.

– Ты! Об…ос! – переведя дух Гарик, вновь вскинув на плечо камеру, как тяжелое оружие, пошел во весь рост на того, кто кинул в него камень. – Я те ж… на уши сейчас натяну и через глотку выверну!

В этот момент где-то позади раздалось несколько глухих хлопков.

– Куда! – рванул ее за шиворот назад Гарик и нацелил объектив туда, где раздались выстрелы. – Кажется, парня какого-то завалили, – он всматривался в окуляр камеры, пытаясь разглядеть человека, лежащего на тротуаре.