Читать книгу К востоку от Евы - Ида Мартин - Страница 2

На остановке автобус набился битком.

Человеческий поток внес меня через задние двери в салон и придавил к поручню возле окна. Маленьким мальчиком я давно уже не был, но все равно, когда крупная, энергично работающая локтями женщина, выдыхая морозный пар мне в лицо, потребовала подвинуться, почувствовал себя беспомощным.

Голова под шапкой взмокла, волосы прилипли ко лбу, вспотевшая спина мучительно чесалась, но пошевелиться я не мог и приготовился терпеть эту пытку до конца поездки.

В хорошую погоду я предпочитал ходить из колледжа домой пешком, однако прогулка в минус двадцать и метель – то еще удовольствие. Было бы здорово повернуться, чтобы смотреть в окно, достать наушники и слушать музыку, но люди стояли слишком плотно, руки не поднять.

Желтую шапку и торчавшие из‑под нее дреды я заметил на следующей остановке, когда двери раскрылись и толпа, устремившись на выход, немного схлынула. Среди серо-черных силуэтов вспыхнул яркий огонек и мгновенно погас за спинами новых пассажиров.

Я сразу подумал о Еве, но тут же усомнился. За четыре с половиной месяца я привык, что лесная девушка чудится мне повсюду.

С Евой мы познакомились в молодежном лагере «Дофамин», куда я попал не по собственной воле. Мой брат Митя заболел за день до начала смены, а поскольку путевка на десять дней в такой лагерь стоила очень дорого, мама заставила меня ехать вместо него. Проблема заключалась лишь в том, что я, в отличие от Мити, терпеть не мог любые лагеря.

– Не глупи, – сказала мама. – Уверена, тебе понравится. Это же настоящие приключения, свежий воздух, веселая компания, новые знакомства. Что может быть лучше? Будь мне семнадцать, я была бы счастлива, что мне так повезло.

– Мне девятнадцать, мам, – попробовал воспротивиться я.

– И что?

– А то, что я не Митя и не ты. Я не люблю вот это всё: солнце, воздух, гитара у костра. Да. Особенно гитара бесит. И еще утренняя зарядка. О боже, мам. Ну за что? У меня были свои планы.

Но мама осталась непреклонна:

– Придешь, назовешь фамилию, и тебе выдадут браслет. Всё. И отдыхай в свое удовольствие. Ах да, Митя обрадуется, если пришлешь ему фотографии.

Конечно, оказалось, что мама во всем неправа. Никакого удовольствия в «Дофамине» не было. А была дурацкая квест-игра для старших школьников и студентов – «Мистический лес».

Я не воображал себя умнее других, но считал, что давно уже вырос из подобных развлечений.

Последние две недели до лагеря мы с Игорем, моим бывшим одноклассником, меняли старые оконные рамы у него в деревне, выкладывали дорожку плиткой, ходили на рыбалку, катались на велосипедах, купались и болтали по вечерам о планах на жизнь. Все это представлялось мне куда более важным и наполненным смыслом, чем искусственное создание проблем за собственные деньги.

Потому как только я сел в один из лагерных автобусов, то сразу решил, что уеду оттуда при первой же возможности.

Желтая шапка снова мелькнула на следующей остановке, и я, позабыв о неудобстве, сосредоточился на ней, а когда ее обладательница появилась возле раскрывшихся дверей, яростно продираясь через толпу, ломанулся на выход.

Поднялись крики и ругань. На ступенях кто‑то толкнул меня в спину так, что я чуть не улетел носом в снежную слякоть, но разбираться с обидчиком времени не было.

Девушка в желтой шапке шла быстрым шагом в сторону метро, и метель все сильнее застилала ее от меня.

Пришлось ускориться – почти побежать.

– Ева! – задыхаясь от обжигающего морозного воздуха, крикнул я ей в спину. – Ева!

Но она будто не слышала, и я припустил еще быстрее:

– Ева!

Наконец девушка оглянулась. Это действительно была она.

Милое круглое личико, вздернутый нос, зеленые лукавые глаза и дреды. Главное – дреды! На морозе превратившиеся в самые настоящие сосульки. Евины щеки раскраснелись, из приоткрытого рта шел пар, взгляд выражал удивление. Мех на укороченной серой дубленке припорошило снегом.

– Это все-таки ты! – только и смог произнести я, едва сдерживаясь, чтобы на радостях не броситься ее обнимать.

– Привет! – Она широко улыбнулась. – Какими судьбами?

– Живу неподалеку, а ты?

– Значит, будем соседями.

– Переезжаешь в этот район?

– Комнату сняла. Вот, собираюсь посмотреть. Это только я так могу, – она рассмеялась, – сначала оплатить, а потом идти смотреть.

– А какой адрес?

– Сейчас. – Ева достала из кармана телефон, и, пока снег за считаные секунды не успел засыпать экран, мне удалось прочитать название улицы.

– Могу показать, где это.

– Было бы здорово, – обрадовалась она. – Не хотелось бы в такую погоду плутать по дворам.

– Тут недалеко. На другую сторону только перейти.

Метель по-прежнему мела, но я ее почти не чувствовал. Только разговаривать было неудобно.

– Где же твои вещи? – спросил я, когда мы спустились в подземный переход.

– На днях перевезу. Сегодня ключи только забрала. Старикан-хозяин вредный попался. Без оплаты ключи не хотел давать. И ездить показывать он, видите ли, не может. Но цена хорошая, а мне нужно срочно съехать со старой квартиры, – бойко разъяснила Ева.

Мы вышли на улицу, и девушка замолчала, закрываясь от ветра.

Ева была старше меня на три или четыре года и еще в лагере упоминала о том, что у нее проблемы в семье и возвращаться домой она не собирается.

В ту ночь мы много о чем говорили, хотя видели друг друга впервые, а обстоятельства нашей встречи к откровенным разговорам уж точно не располагали.

– Здесь. – Я остановился перед единственным подъездом затерявшейся во дворах двенадцатиэтажки.

Одна Ева искала бы ее долго: сквозь снег номер дома было не различить.

– Идем посмотрим, что там. – Она потянула меня за руку. – Напою тебя чаем, если в этой квартире имеются заварка и чайник.

Именно эта ее обезоруживающая естественность подкупила меня в лагере, она же не позволила отказаться от приглашения на чай.

Ева мне нравилась. Я часто вспоминал о ней, она то и дело мне снилась, и я подумывал съездить в офис «Дофамина» и попросить хотя бы адреса ее соцсетей, потому что не знал о ней ничего, кроме имени.

Квартира находилась на третьем этаже, дверь с легкостью отперлась. Стоя на пороге перед темным дверным проемом, мы переглянулись.

– Обожаю этот момент, – шепнула Ева. – Когда открывается неизвестность. Новая локация, новые возможности.

Я вошел первым, отыскал включатель. По прихожей разлился тускло-оранжевый свет. Обстановка была допотопной, если не сказать убогой. Толстые обои с принтом красного кирпича местами вздулись, планка деревянной вешалки с крючками болталась на одном винте, под ней была постелена пожелтевшая газета, несколько наставленных друг на друга коробок служили опорой для костыля. На другой стене висело страшное мутное зеркало, пыль на котором, впрочем, как и на всем остальном, вероятно, копилась годами.

– Вот тебе и неизвестность. – Я присел, заметив на газете второй винт от вешалки.

– Да нормально.

Ева, не раздеваясь, прошла мимо меня.

Заглянула в ванную, туалет, на кухню, в одну из двух комнат и резюмировала:

– Ладно. Не привыкать. Придется в выходные драить тут все. Чайник, кстати, не электрический и со свистком.

– А заварка, наверное, собрана в восемнадцатом веке.

Я вкрутил винт пальцами в его старое отверстие и выровнял вешалку.

– Не исключено. – Сняв дубленку, Ева бесстрашно повесила ее на крючок. Вешалка выдержала. – Нам повезет, если она вообще есть.

– Могу сходить в магазин, – предложил я.

– Лучше прогони, пожалуйста, таракана. Он на кухне над раковиной сидит.

Оставляя за собой мокрые следы, я решительным шагом направился на кухню. Таракан, видимо, почувствовав мой суровый настрой, рванул убегать и успел спрятаться за кухонный шкафчик раньше, чем я нашел, чем его прибить.

– Прости, – сказал я Еве. – Упустил гада. Но здесь нужно все дихлофосом обработать.

– М-да. – Она тяжело вздохнула. – Что‑то даже чай расхотелось.

– Хочешь, пойдем в кафе? – предложил я. – Здесь на соседней улице есть хорошее место.

– Нет, спасибо. Начну убираться.

– Тебе помочь?

– Пока не нужно, но это не значит, что завтра не понадобится. Кто знает, что тут еще сломано.

Она вышла меня проводить.

– Тогда до завтра. – Мне хотелось побыть с ней еще, но настаивать я не решился. – Во сколько лучше прийти?

– К часу сможешь? Я как раз вещи перевезу.

– Конечно смогу.

В это время у меня была пара, на которой раздавали зачеты автоматом, но я боялся, что позже Ева не сможет.

– Спасибо, Митя. Была очень рада тебя встретить!

– Да не за что. Только я не Митя.

– А кто? – Зеленые глаза Евы расширились от удивления.

– Меня зовут Ян. – Я протянул руку и пожал ее ладонь. – Приятно познакомиться.

– Я что, впадаю в маразм? – с опаской проговорила она.

– Вовсе нет. – Я был доволен, что смог ее заинтриговать. – Завтра все тебе расскажу. А ты готовься рассказывать о себе.

По сути «Дофамин» представлял собой масштабную ролевую квест-игру, в которой несколько команд, соревнуясь друг с другом, должны были пройти через якобы населенный призраками и мистическими существами лес и встретиться в финальном поединке, сражаясь за родовой камень.

Подобные развлечения мне были совершенно чужды. Но их обожал Митя.

В первые два дня, пока мы жили в арендованном лагерем доме отдыха и проходили инструктаж, я даже разработал план побега. Придумал, как объяснить свой внезапный отъезд родителям, изучил маршруты местных автобусов, договорился с Игорем пожить у него на даче, выбрал время так, чтобы меня никто не стал останавливать, однако ребята из моей команды узнали об этом и сдали меня кураторам. Ведь если бы я сбежал, то «Милори» (наша команда) потеряла одного участника, а это существенно снижало вероятность ее победы.

Встреча с Евой произошла на третий день пребывания в лесу, когда мы вышли к домику Мховой бабки. К тому времени я уже оставил попытки свалить из лагеря и смирился со своим пребыванием в нем как с неизбежным.

Дом Мховой бабки напоминал типичную ведьминскую избушку: низенький бревенчатый с парой неровных окошек и каменной печной трубой, торчащей из покрытой мхом крыши.

В девять часов вечера в лесу сгущались сумерки, и после жаркого дня тянуло прохладой.

Бабка вышла к нам замотанная в серое болтающееся лоскутами тряпье, опираясь на толстую кривую палку. От нее нам был нужен кусок карты леса, маршрут, по которому предстояло идти.

И мы ждали, что она станет загадывать загадки, как это делали другие персонажи игры, но вместо этого бабка усадила нас на землю вокруг глиняного котла, а из-за домика появились бесшумно двигающиеся фигуры в темных одеждах и глубоких капюшонах. Они разожгли огонь под котлом и принесли скрипучее плетеное кресло.

– Там, где небо сходится с землей, прядут бабы тонкими нитями серебристые облака, веют ветры оттуда полуденные, шелестом листьев судьбу предсказывают, – заговорила бабка загробным голосом. – За молочной рекой сочится из камня вода живительная, может она жизнь подарить, а может и забрать. Знают об этом лишь черные вороны да тени бездушные.

Все остальные участники команды завороженно слушали ее, а я не мог. Вот уже три дня мне казалось, будто я оказался в дурдоме, и после изнурительного хождения по лесу меньше всего хотелось подыгрывать в этой нелепой сценке.

Так что я просто откинулся на спину и прикрыл глаза.

– Волнами травы золотые колышутся, бредет средь них дед белый, высоченный, вплетает пышногрудая дева красные маки в пшеничные косы, катится румяный каравай по скатерти-дорожке до самого края мира. Всколыхнется чувство в груди непонятное – легче ветра становится, опустится – тяжелей земли.

Я уже почти задремал, как кто‑то пнул меня в бок:

– Сядь, пожалуйста, она скоро закончит.

Вначале я подумал, что это Салем – наша кураторша. Она вечно шпыняла меня за то, что я «порчу всем настрой», однако вместо нее надо мной стояла фигура в плаще. Лица под капюшоном было не разглядеть, но голос явно принадлежал девушке.

– Я пока полежу.

– Это всего пять минут.

– Целых пять минут? Не.

– Что ты как маленький? – зашипела она, наклоняясь. – Пожилой человек для вас старается, распинается, можно же проявить уважение? У нее сегодня с утра давление было.

Девушка меня пристыдила, и я сел:

– Ладно, но только пять минут.

Фигура растворилась среди деревьев, а через три минуты бабка закончила заговор и тени в плащах раздали участникам команды пиалы, чтобы пить из котла бурду, которая была там намешана.

«Приворот», как назвала его бабка, пах кислой ягодой, гвоздикой и имбирем и был горячий, как глинтвейн.

Сделав глоток, я уже приготовился выплюнуть то, что набрал в рот, но вкус неожиданно оказался приятным. И, выпив полную пиалу, я подумал, что нужно потом спросить у бабки рецепт.

Горячая жидкость приятно растеклась по желудку и тут же разогрела кровь.

Оставшийся дневной свет собрался возле потрескивающего огня, а из густоты леса стремительно надвигался мрак.

Заиграла музыка: негромкая, ритмичная, словно идущая из чащи леса, и тени в плащах, обступив кресло Мховой бабки, двинулись по кругу, плавно пританцовывая. Вся команда зачарованно следила за их танцем. Я тоже.

– Там, где по небосклону ходит черное солнце, нет ни времени, ни расстояния, – снова затянула Мховая бабка, – там все бесцветно и пусто. Там скитаются неприкаянные души и обитают демонические создания. Никто из живущих не вправе их беспокоить, а призвав, не в силах вернуть назад. Мои тени проведут вас через мрак, но только покуда связь эта крепка, вы в безопасности.

А потом стало происходить странное. Бабка подзывала нас к себе по одному и привязывала один конец длинной веревки на запястье участника команды, а другой – на руку девушки-тени в плаще.

Объяснение Салем, для чего это делается, я прослушал, но, как потом растолковала мне Ева, мы должны были пережить полное погружение в потустороннее и мистическое.

Веревка символизировала связь тени с ее хозяином и растягивалась метра на три, что в густом ночном лесу было подобно якорю. Она цеплялась за кусты и заставляла обходить каждый ствол только вдвоем.

Я сразу догадался намотать большую ее часть на локоть и идти за своей тенью след в след, но стоило нам немного удалиться от домика, как расстояние между парами стало увеличиваться, и уже через несколько минут вся команда разбрелась в разные стороны. Переговариваться было нельзя, Мховая бабка предупредила, что в «царстве мертвых» необходимо соблюдать тишину. За этим следили тени. Сами они не разговаривали и при малейшем нарушении правил должны были списывать с игроков баллы.

Возможно, кто‑то и получал удовольствие от подобных извращений, но точно не я. Спотыкаясь о коряги, врезаясь в стволы и напарываясь на ветки, я проклинал себя за малодушие, которое проявил, согласившись подменить брата.

Капюшон с моей спутницы слетел, когда мы перелезали через поваленное дерево. Веревка зацепилась за сук и отдернула девушку назад. Я едва успел подхватить ее, однако в следующий же момент моим глазам предстала устрашающая голова горгоны с волосами-змеями.

– Вот блин! – Я шарахнулся в сторону. – Жуть какая!

Неожиданно девушка прыснула.

– Мы, вообще-то, в царстве мертвых, забыл?

– Угу. Теперь ты снимешь с меня тысячу пятьсот баллов.

– Не сниму.

– Ты тоже не должна со мной разговаривать.

– Знаю, – в ее голосе угадывалась улыбка, – но про тебя никому не расскажу.

– А так можно?

– Слушай, это же игра, и все всё понимают. – Она вернула капюшон на голову.

– Тогда, может, сделаем передышку?

– О’кей, – запросто согласилась она и остановилась: – Хочешь жвачку?

Девушка протянула на ладони белую подушечку «Орбита», и я, не церемонясь, взял ее.

Сев на корточки возле толстой сосны, мы привалились к ней спинами.

– Не понимаю, – сказал я, – мы потерялись или так задумано? Разве команда не должна держаться вместе?

– Так задумано, – заверила она. – Не волнуйся.

– Далеко еще идти?

– Ну… – Она неопределенно пожала плечами. – И да и нет.

– Это как?

– Ну, как в Алисе. Нужно бежать со всех ног, чтобы оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать вдвое быстрее! Когда рассветет, точно выйдем.

– Как ты вообще в этой темноте понимаешь, куда идти?

– Честно? Никак.

– Тогда куда мы идем?

– Мы бродим по царству мертвых. Кажется, кто-то плохо слушал задание.

Когда девушка поворачивала ко мне голову, я видел блеск ее глаз и мог различить очертания улыбки. От нее пахло сандалом, ароматизированным маслом и цитрусовой жвачкой.

– Значит, никуда не идем?

– Конечно нет. Мы кружим неподалеку от домика. По ночному лесу я и одна не пойду, даже зная основные маршруты. Здесь можно реально забрести в дикую глушь – повезет, если найдут спасатели.

– Класс! И как же ты выбираешь, куда идти, чтобы не заблудиться?

– У меня вот. – Отодвинув полу плаща, она показала пристегнутый к ремню на поясе гаджет с красным огоньком.

– Рация? – предположил я.

– Вроде того. Когда сигнал теряется, нужно возвращаться.

– А мы можем тогда никуда не ходить? Просто посидеть здесь до утра, а когда рассветет, спокойно дойти до деревни?

Девушка многозначительно уставилась на меня сквозь черноту ночи.

– А ты думаешь, для чего я тебе все это рассказываю?

– Серьезно? – Я обрадовался. – Ты не против?

Неподалеку страшно ухнул филин, и мы вздрогнули.

– Знаешь, почему нам всем запрещают разговаривать? – Она понизила голос до шепота: – Потому что есть вероятность, что вы услышите друг друга и поймете, что блуждаете в трех соснах.

– Офигеть! – с чувством выдохнул я. – И кто все эти задания выдумывает?

– Без понятия. Я актриса и делаю, только что говорят. В целом это даже интересно. И платят хорошо. Ева. – Она протянула руку. – Я – Ева.

– Митя, – нехотя назвался я, отвечая на рукопожатие, – я бы предпочел свое имя, но конспирация была важнее. – А тебя точно не накажут?

– Ну что ты как маленький? Накажут, если сдашь меня.

– Я не сдам. Зачем мне это? Я тебе очень благодарен.

Какое-то время мы сидели молча, прислушиваясь к ночным звукам.

– Если хочешь, можем дойти до озера и искупаться, – неожиданно предложила Ева.

– Отличное предложение! – обрадовался я. – Я в деле.

– Кажется, мне повезло с напарником. – Ее ироничный тон позабавил, и я сразу проникся к ней доверием.

– Ты уже так делала?

– Сто раз. – Она поднялась. – А еще я предлагаю развязаться.