Читать книгу Гарики предпоследние. Штрихи к портрету (сборник) - Игорь Губерман - Страница 2

Гарики предпоследние
Есть мысли – ходят по векам, как потаскушки – по рукам

Оглавление

Забавы Божьего глумления —

не боль и тяжесть испытаний,

а жуткий вид осуществления

иллюзий наших и мечтаний.


* * *

Крайне просто природа сама

разбирается в нашей типичности:

чем у личности больше ума,

тем печальней судьба этой личности.


* * *

Прекрасен мир, судьба права,

полна блаженства жизнь земная,

и все на свете трын-трава,

когда проходит боль зубная.


* * *

Наш ум и дух имеют свойство

цвести, как майская природа,

пока жирок самодовольства

их не лишает кислорода.


* * *

Стихий – четыре: воду, воздух,

огонь и землю чтили греки,

но оказалась самой грозной

стихия крови в человеке.


* * *

Пускай оспорят как угодно

и пригвоздят ученой фразой,

но я уверен: зло – бесплодно,

а размножается – заразой.


* * *

Мне совсем в истории не странны

орды разрушителей лихих:

варвары захватывают страны,

скапливаясь тихо внутри них.


* * *

Я не люблю любую власть,

мы с каждой не в ладу,

но я, покуда есть что класть,

на каждую кладу.


* * *

Навряд ли может быть улучшен

сей мир за даже долгий срок,

а я в борьбе плохого с худшим

уже, по счастью, не игрок.


* * *

Бездарность – отнюдь не болото,

в ней тайная есть устремленность,

она выбирает кого-то

и мстит за свою обделенность.


* * *

Светится душевное величие

в миг, когда гримасой и смешком

личность проявляет безразличие

к выгоде с заведомым душком.


* * *

Когда б не запахи и краски,

когда б не звук виолончели,

когда б не бабушкины сказки —

давно бы мы осволочели.


* * *

В зыбком облаке марева мутного

суетливо катящихся дней

то, что вечно, слабее минутного

и его различить тяжелей.


* * *

Так жаждем веры мы, что благо —

любая искра в поле мглистом,

и тяжела душе отвага

оставить разум атеистом.


* * *

Готовность жить умом чужим

и поступать по чьей-то воле —

одна из дьявольских пружин

в устройствах гибели и боли.


* * *

Мы так то ранимы, то ломки,

что горестно думаю я:

душа не чужая – потемки,

потемки – родная своя.


* * *

До мудрых мыслей домолчаться,

чтоб восхитилась мной эпоха,

всегда мешают домочадцы

или зашедший выпивоха.


* * *

В воздухе клубится,

словно в чаше,

дух былых эпох, и поневоле

впитывают с детства души наши

это излучающее поле.


* * *

Все трое – Бог, эпоха, случай —

играют в карты – не иначе,

и то висят над нами тучей,

то сыпят блестками удачи.


* * *

У нас полно разумных доводов,

из фактов яркий винегрет,

и много чисто личных поводов,

чтобы в любой поверить бред.


* * *

Опиум вдыхает наркоман,

водкой душу пьяница полощет,

я приемлю с радостью обман,

если от него светлей и проще.


* * *

В нашем человеческом семействе,

в нашей беспорядочной игре

гений проявляется в злодействе

ярче и полнее, чем в добре.


* * *

Тяжко жить нам как раз потому,

что возводим глаза к небесам,

а помочь может Бог лишь тому,

кто способен помочь себе сам.


* * *

Когда повсюду страх витает

и нрав у времени жесток,

со слабых душ легко слетает

культуры фиговый листок.


* * *

Вряд ли в нашем разуме на дне —

мыслей прихотливые изыски,

там, боюсь я, плавают в вине

книжные окурки и огрызки.


* * *

Рассекая житейское море,

тратить силы не стоит напрасно;

если вовсе не думать, то вскоре

все на свете становится ясно.


* * *

Быть может, потому душевно чист

и линию судьбы своей нашел,

что я высокой пробы эгоист —

мне плохо, где вокруг нехорошо.


* * *

Не зря про это спорят бесконечно:

послушная небесному напутствию,

душа – это витающее нечто,

заметное нам только по отсутствию.


* * *

Любое сокрушительное иго

кончается, позора не минуя,

подпоркой, где возносится квадрига,

ничейную победу знаменуя.


* * *

Не только из дерева, камня, гвоздей

тюремные сложены своды —

сперва их возводят из чистых идей

о сути и смысле свободы.


* * *

Те, кто обивает нам пороги,

те, кто зря стучится в наши двери, —

выяснится позже, что пророки,

первые по вере в новой эре.


* * *

Всегда в июле неспроста

меня мыслишка эта точит:

вот летний день длиннее стал,

вот жизнь моя на год короче.


* * *

Забавная подробность мне видна,

которую отметил бы я плюсом:

в делах земных и Бог, и Сатана

отменным обладают оба вкусом.


* * *

Куда чуть зорче ни взгляни —

везде следы вселенской порчи;

чем мысли глубже, тем они

темнее, тягостней и горче.


* * *

Много еще черного на свете

выползет чумой из-под обломков:

прах и пепел нашего столетия

радиоактивен для потомков.


* * *

Я разумом не слишком одарен,

однако же теперь, на склоне дней,

я опытом житейским умудрен.

Отнюдь не став от этого умней.


* * *

Умом нисколько не убогие,

но молят Бога люди многие,

трепя губами Божье имя,

как сосунки – коровье вымя.


* * *

Прости мне, Боже, мой цинизм,

но я закон постиг природный:

каков народный организм,

таков, увы, и дух народный.


* * *

В морали, это знает каждый,

нужна лишь первая оплошка;

нельзя терять невинность дважды

или беременеть немножко.


* * *

В любом из нас

витает Божий дух

и бродит личный бес

на мягких лапах,

поэтому у сказанного вслух

бывает соответствующий запах.


* * *

Часто сам себе необъясним,

носит человек в себе, бедняга,

подло поступающее с ним

некое глухое альтер-Яго.


* * *

Подлинного счастья

в мире мало,

с этим у Творца ограничения,

а кого судьба нещадно мяла —

счастливы уже от облегчения.


* * *

Мир иллюзий нам отечество —

всё, что кажется и мнится;

трезвый взгляд на человечество —

это почва, чтобы спиться.


* * *

А кроме житейских утех, —

негромко напомнит мне Бог, —

еще ты в ответе за тех,

кому хоть однажды помог.


* * *

В одном лишь

уравнять Господь решил

и гения, и темного ублюдка:

в любом из нас гуляние души

зависит от исправности желудка.


* * *

Увы, но играм интеллекта

извечно всюду не везло:

всегда являлся некий некто,

чтоб их использовать во зло.


* * *

Пока живем и живы – мы играем;

до смертной неминуемой поры

то адом озаренные, то раем,

мы мечемся в чистилище игры.


* * *

Только с возрастом

грустно и остро

часто чувствует честный простак,

что не просто все в мире непросто,

но и сцеплено как-то не так.


* * *

Реки крови

мы пролили на планете,

восторгаясь, озаряясь и балдея;

ничего не знаю гибельней на свете,

чем высокая и светлая идея.


* * *

В наших каменных

тесных скворечниках,

где беседуют бляди о сводниках,

Божий дух объявляется в грешниках

несравненно сильней,

чем в угодниках.


* * *

Я не трачусь ревностно и потно,

я живу неспешно и беспечно,

помня, что еще вольюсь бесплотно

в нечто, существующее вечно.


* * *

В коктейле гнева, страха, злобы, —

а пьется он при всяком бедствии —

живут незримые микробы,

весьма отравные впоследствии.


* * *

От первой до последней

нашей ноты

мы живы без иллюзий и прикрас

лишь годы,

когда любим мы кого-то,

и время,

когда кто-то любит нас.


* * *

У зла такая есть ползучесть

и столько в мыслях разных но,

что, ненароком и соскучась,

легко добро творит оно.


* * *

Есть мера у накала и размаха

способностей – невнятная, но мера,

и если есть у духа область паха,

то грустен дух от холодности хера.


* * *

С чего, подумай сам и рассуди,

душа твоя печалью запорошена?

Ведь самое плохое – позади.

Но там же все и самое хорошее.


* * *

Дыхание растлительного яда

имеет часто дьявольский размах:

бывают мертвецы, которых надо

убить еще в отравленных умах.


* * *

Формулы, при нас еще готовые,

мир уже не примет на ура,

только народятся скоро новые

демоны всеобщего добра.


* * *

Возможность новых приключений

таят обычно те места,

где ветви смыслов и значений

растут из общего куста.


* * *

Педантичная рассудочность

даже там, где дело просто,

так похожа на ублюдочность,

что они, наверно, сестры.


* * *

Много блага

в целебной способности

забывать, от чего мы устали,

жалко душу,

в которой подробности

до малейшей сохранны детали.


* * *

В истории нельзя не удивиться,

как дивны все начала и истоки,

идеи хороши, пока девицы,

потом они бездушны и жестоки.


* * *

Падшие ангелы, овцы заблудшие,

все, кому с детства

ни в чем не везло, —

это заведомо самые худшие

из разносящих повсюдное зло.


* * *

Зря в кишении мы бесконечном

дребезжим, как пустая канистра;

вечно занятый – занят не вечным,

ибо вечное – праздная искра.


* * *

Я научность не нарушу,

повторив несчетный раз:

если можно плюнуть в душу —

значит, есть она у нас.


* * *

Нечто я изложу бессердечное,

но среди лихолетия шумного

даже доброе сеять и вечное

надо только в пределах разумного.


* * *

Всегда витает тень останков

от мифа, бреда, заблуждения,

а меж руин воздушных замков

еще гуляют привидения.


* * *

Все восторги юнцов удалых —

от беспечного гогота-топота,

а угрюмый покой пожилых —

от избытка житейского опыта.


* * *

В этом мире, где смыслы неясны,

где затеяли – нас не спросили,

все усилия наши – напрасны,

очевидна лишь нужность усилий.


* * *

Известно веку испокон

и всем до одного:

на то закон и есть закон,

чтоб нарушать его.


* * *

Так как чудом

Господь не гнушается,

наплевав на свои же формальности,

нечто в мире всегда совершается

вопреки очевидной реальности.


* * *

Искусство – наподобие куста,

раздвоена душа его живая:

божественное – пышная листва,

бесовское – система корневая.


* * *

Вот нечто, непостижное уму,

а чувством – ощутимое заранее:

кромешная ненужность никому —

причина и пружина умирания.


* * *

Свято предан разум бедный

сказке письменной и устной:

байки, мифы и легенды

нам нужнее правды гнусной.


* * *

Страдания и муки повсеместные

однажды привлекают чей-то взгляд,

когда они уже явились текстами,

а не пока живые и болят.


* * *

От вина и звучных лир

дико множатся народы;

красота спасла бы мир,

но его взорвут уроды.


* * *

Забавное пришло к нам испытание,

душе неся досаду и смущение:

чем гуще и сочней

у нас питание,

тем жиже и скудней

у нас общение.


* * *

Несчастны чуть ли не с рождения,

мы горько жалуемся звездам,

а вся печаль – от заблуждения,

что человек для счастья создан.


* * *

Когда мы раздражаемся и злы,

обижены, по сути, мы на то,

что внутренние личные узлы

снаружи не развяжет нам никто.


* * *

Пока, пока, мое почтение,

приветы близким и чужим…

Жизнь – это медленное чтение,

а мы – бежим.


* * *

А пока мы кружим в хороводе

и пока мы пляшем беззаветно,

тление при жизни к нам приходит,

просто не у всех оно заметно.


* * *

Словами невозможно изложить,

выкладывая доводы, как спички,

насколько в этой жизни тяжко жить

и сколько в нас божественной привычки.


* * *

Я бы мог, на зависть многих,

сесть, не глянув, на ежа —

опекает Бог убогих,

у кого душа свежа.


* * *

Мне лезет в голову охальство

под настроение дурное,

что если есть и там начальство —

оно не лучше, чем земное.


* * *

Никто не в силах вразумительно

истолковать устройство наше,

и потому звучит сомнительно

мечта о зернах в общей каше.


* * *

Мир хочет и может устроиться,

являя комфорт и приятство,

но правит им темная троица —

барыш, благочестие, блядство.


* * *

Давным-давно уже замечено

людской молвой непритязательной,

что жить на свете опрометчиво —

залог удачи обязательной.


* * *

Мы и в познании самом

всегда готовы к темной вере:

чего постичь нельзя умом,

тому доступны в душу двери.


* * *

А жалко, что на пире победителей,

презревших ради риска отчий кров,

обычно не бывает их родителей —

они не доживают до пиров.


* * *

Споры о добре,

признаться честно, —

и неразрешимы, и никчемны,

если до сих пор нам не известно,

кто мы в этой жизни и зачем мы.


* * *

Пути судьбы весьма окружны,

и ты плутать ей не мешай;

не искушай судьбу без нужды

и по нужде не искушай.


* * *

Я вижу, глядя исподлобья,

что цепи всюду неослабны;

свободы нет, ее подобья

везде по-своему похабны.


* * *

Боюсь, что Божье наказание

придет внезапно, как цунами,

похмелье похоти познания

уже сейчас висит над нами.


* * *

Молчат и дремлют небеса,

внизу века идут;

никто не верит в чудеса,

но все их тихо ждут.


* * *

Предел земного нахождения

всегда означен у Творца:

минута нашего рождения —

начало нашего конца.


* * *

Хотя я мыслю крайне слабо,

забава эта мне естественна;

смешно, что Бог ревнив, как баба,

а баба в ревности – божественна.


* * *

Числим напрасно

мы важным и главным —

вызнать у Бога секрет и ответ:

если становится тайное явным,

то изменяется, выйдя на свет.


* * *

Похожи на растения идеи,

похожи на животных их черты,

и то они цветут, как орхидеи,

то пахнут, как помойные коты.


* * *

Бежать от века невозможно

и бесполезно рваться вон,

и внутривенно, и подкожно

судьбу пронизывает он.


* * *

Стихийные волны истории

несут разрушенья несметные,

и тонут в ее акватории

несчетные частные смертные.


* * *

Здоровым душам нужен храм —

там Божий мир уютом пахнет,

а дух, раскрытый всем ветрам, —

чихает, кашляет и чахнет.


* * *

Природа почему-то захотела

в незрячем равнодушии жестоком,

чтоб наше увядающее тело

томилось жизнедеятельным соком.


* * *

Развилка у выбора всякого

двоится всегда одинаково:

там – тягостно будет и горестно,

там – пакостно будет и совестно.


* * *

С переменой настроения,

словно в некой детской сказке,

жизни ровное струение

изменяется в окраске.


* * *

Наши головы – как океаны,

до сих пор не открытые нами:

там течения, ветры, туманы,

волны, бури и даже цунами.


* * *

Устроена забавно эта связь:

разнузданно, кичливо и успешно

мы – время убиваем, торопясь,

оно нас убивает – непоспешно.


* * *

Уставших задыхаться в суете,

отзывчиво готовых к зову тьмы,

нас держат в этой жизни только те,

кому опора в жизни – только мы.


* * *

Хоть пылью все былое запорошено,

душа порою требует отчета,

и помнить надо что-нибудь хорошее,

и лучше, если подлинное что-то.


* * *

Тихой жизни копошение —

кратко в юдоли земной,

ибо жертвоприношение

Бог теперь берет войной.


* * *

Не разум быть повыше мог,

но гуще – дух добра,

когда б мужчину создал Бог

из женского ребра.


* * *

Хоть на ответ ушли года,

не зря душа ответа жаждала:

Бог есть не всюду, не всегда

и существует не для каждого.


* * *

Все твари зла – их жутко много —

нужны по замыслу небес,

ведь очень часто к вере в Бога

нас обращает мелкий бес.


* * *

Я вдруг понял —

и замер от ужаса,

словно гнулись и ехали стены:

зря философы преют и тужатся —

в Божьих прихотях нету системы.


* * *

Покуда все течет и длится,

свет Божий льется неспроста

и на высокие страницы,

и на отхожие места.


* * *

Как бы ни было зрение остро,

мы всего лишь наивные зрители,

а реальность и видимость – сестры,

но у них очень разны родители.


* * *

Когда устали мы резвиться

и чужды всякому влечению,

ложится тенями на лица

печать покорности течению.


* * *

По жизни понял я, что смог,

о духе, разуме и плоти,

а что мне было невдомек —

душа узнает по прилете.


* * *

На торжествах любой идеи,

шумливо празднуя успех,

различной масти прохиндеи

вздымают знамя выше всех.


* * *

Дабы не было слово пустым

в помогании душам пропащим,

чтобы стать полноценным святым,

надо грешником быть настоящим.


* * *

Когда б достало мне отваги

сказать мораль на все века,

сказал бы я: продажа шпаги

немедля тупит сталь клинка.


* * *

Веря в расцвет человеческой участи,

мы себе искренне врали,

узкие просеки в нашей дремучести —

это круги и спирали.


* * *

Давно томят меня туманные

соображения о том,

что все иллюзии гуманные —

смешными кажутся потом.


* * *

Звуков симфония, зарево красок,

тысячи жестов ласкательных —

у одиночества множество масок,

часто весьма привлекательных.


* * *

От жизни утробной до жизни загробной

обидно плестись по судьбе

низкопробной.


* * *

Природы пышное убранство

свидетельствует непреложно,

что наше мелкое засранство

ей безразлично и ничтожно.


* * *

Страх бывает овечий и волчий:

овцы блеют и жмутся гуртом,

волчий страх переносится молча

и становится злобой потом.


* * *

Прекрасна образованная зрелость,

однако же по прихоти небес

невежество, фантазия и смелость

родили много более чудес.


* * *

Сценарист, режиссер и диспетчер,

Бог жестокого полон азарта,

и, лишь выдохшись, жизни под вечер,

мы свободны, как битая карта.


* * *

При Творце с его замашками,

как бы милостив Он ни был,

мир однажды вверх тормашками

все равно взлетит на небо.


* * *

Одни летят Венеру посмотреть,

другие завтра с истиной сольются…

На игры наши

молча смотрит смерть

и прочие летающие блюдца.


* * *

Чувствую угрюмое томление,

глядя, как устроен белый свет,

ведь и мы – природное явление:

чуть помельтешили – и привет.


* * *

Мне любезен и близок порядок,

чередующий пламя и лед:

у души за подъемом – упадок,

за последним упадком – полет.


* * *

Киснет вялое жизни течение —

смесь докуки, привычки и долга,

но и смерть – не ахти приключение,

ибо это всерьез и надолго.


Гарики предпоследние. Штрихи к портрету (сборник)

Подняться наверх