Читать книгу Чунье - Игорь Кокареко - Страница 13

Что-то не ладятся у меня в последнее время отношения с «родственничками». Бен-Альтаира отформатировал, а теперь они меня попросили найти и д'Дидактибля – они, видите ли не могут! Якобы он мог попасть в какой-то карман между… между… блинами?.. бранами?.. термин потом придумаю.

Причём не просто попросили, а с явной угрозой в голосе: «Миленький ты мой, возьми его с собой из кармана сюда, потому что мы без него не можем вернуться на родину и вынуждены будем застрять у вас до скончания века…»

До скончания двадцать первого века оставалось ещё около восьмидесяти лет, поэтому я вынужден был согласиться. Тут ещё одна несуразица: сами попасть в карман они не могут, а карта у них имеется, однако… Аё, где же эта парковка?

Внук любит одну компьютерную игру, смысл которой в том, чтобы расставить машины на парковке. Их надо менять местами, разворачивать, переставлять в зависимости от грузоподъёмности и ещё чего-то. После первого уровня он попадает на второй, а там ко всем предыдущим правилам добавляется новая вводная – катается девчонка на роликах. Причём бессистемно и не там, где можно! Внук (ему ещё и пяти нет) пробует раз за разом, но ничего не получается: грузовики сталкиваются и не становятся на предназначенные для этого места. Наконец он выдаёт крылатую фразу, которую с тех пор к месту и не к месту повторяет всё наше семейство: «Эта баба мне мешает!»

После чего начинает охоту на эту самую роллершу.

У меня ощущения как у той самой бабы на роликах: все кругом катятся на грузовиках, автобусах, легковушках и мотоциклах в худших случаях, а я на своих маленьких колёсиках вгрызаюсь в треснутый асфальт, падаю, поднимаюсь, вытираю пот со лба и кровь с ладоней, и качу, качу, качу, пытаясь увернуться от комбайна… Аёячкi, а он-то каким образом смог забраться на второй этаж парковки? У него, комбайнёра, наверно, и цель есть – вон взгляд какой сосредоточенный, исподлобья. Смотрит на меня, пытается предугадать мои действия, только ведь и я умею приспосабливаться.

Наконец и у меня стало получаться, я перестал падать, научился уворачиваться от этой громадной железяки. Мало того, я смог элегантным движением перестроиться ему в тыл, и уже получалось, что я его куда-то гоню. И вот только я смог вздохнуть спокойно, как комбайн вдруг исчез за поворотом. Вдруг вдобавок ко всему асфальт вообще кончился и началась брусчатка… не понос, так золотуха. Только я свыкся с мыслью о том, что я погонщик комбайнов, как и комбайн исчез, и асфальт, и уже даже тропинка исчезла. Сначала просто растворилась, а потом даже поле кончилось, пошли какие-то буераки, потом овраги – один глубже другого, а потом и вообще я упёрся потным лбом в дремучие заросли, настоящую чащобу, которая в ближайшем рассмотрении оказалась похожей на засеку. Что на ум приходит? – Улыбайтесь чаще! – всегда я говорил этим нытикам, теперь же пришло время самому воспользоваться своими гениальными советами. Я расплылся в улыбке перед этими кривыми палками, переплетёнными какими-то лианами с острыми шипами и вдруг увидел узкий проход почти прямо перед собой. Правда пришлось встать на четвереньки, чтобы протиснуться в этот узкий лаз. Это подобие тоннеля тянулось метров двадцать – тридцать, шипы были сплошь усеяны кусками шерсти, я надеялся, что овечьей. Наконец, я выбрался с той стороны этой не то засеки, не то бурелома, поднялся и отряхнул грязь с колен, и что же, народ, я увидел? Думаете, избушку на курьих ножках? Если бы – ничего подобного, передо мной начиналась обыкновенная тропа, местами ровная, укреплённая булыжниками, а местами заросшая ёлочками и сосенками мне по грудь. Одно ясно, что ей давно никто не пользовался, – подумал я, и снял с ботинок ставшие ненужными ролики.

Итак:

"Мой дядя самых честных правил,

Когда не в шутку занемог,

Он уважать себя заставил

И лучше выдумать не мог.

Его пример другим наука;

Но, боже мой, какая сука!

С больным сидеть и день и ночь,

Не отходя ни шагу прочь!

Какое низкое коварство

Полуживого забавлять,

Ему подушки поправлять,

Печально подносить лекарство,

Вздыхать и думать про себя:

Когда же черт возьмет тебя!"

Так думал молодой повеса, летя в пыли на почтовых… всё как всегда, брат, всё как всегда: как и все гении, я не признан современниками! Вот делаешь что-то, стараешься на зло врагам, на радость маме… ну ладно, не маме – братьям этим названным, а в итоге даже не пшик, а изгнание. Неужели Нехай действительно думал, что я поверю в эту чушь? В то, что существует схема Дао? Идёшь по этой тропинке до асфальтовой дороги, там направо и до самого леса. Потом остановиться и переночевать на опушке. С утра опять по асфальту, но уже обратно, мимо перекрёстка с тропинкой, по которой пришёл раньше, прямо, не останавливаясь до моста через речку. Там опять заночевать…

– В поле?

– Зачем в поле? Под мостом – вдруг дождь. Вот, я тебе тут на всякий случай к схемке описание добавил, подробное…

Как можно в это верить? Как можно это придумать? Как можно это выдать за истину и втюхать мне? Да, узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа… стоп. Нет, не так – СТОП! Может они на самом деле считают, что меня разбудили пусть не в декабре – в марте, для того, чтобы я смог это сделать? Может, они на самом деле мне верят – это чушь, скажу иначе – в меня верят? Да, скорей всего… вот так, придётся спасать мир, народ, экологию или что там ещё надо спасать, и опять в одиночку и даже без нормальной дороги. И, причём, в этот раз совершенно без подходящего настроения – этого краеугольного камня победы – постоянно помня, что я заложник. Или нет: не я заложник, а весь мой мир у них в заложниках…

Иди туда – не знаю куда… а вы, а почему не с вами… у тебя физика не та, ты в чёрную дыру не влезешь… бред…

Смеркалось. Это поначалу я так подумал, а потом пригляделся и понял, что темнело. Тропинка была ещё видна, где-то вдалеке даже мерцал слабый огонёк, но вот ветки вдоль дороги уже были невидимы и от этого ещё больней хлестали меня по щекам.

Я развернул карту Нехая, чтобы свериться, затем попытался её аккуратно свернуть, но ничего не получилось – карты содержат много сведений, кроме одного – как их вернуть в сложенное состояние. В итоге только потратил темнеющее время, плюнул, запихнул её за пазуху как есть и почти наощупь двинулся в нужную сторону. Впрочем, вскоре вынужден был остановиться.

Человеческая фантазия ограничена. Поясню, что имею в виду: помните байку о том, как слепые щупали слона? После пальпации один сказал, что слон – это змея (нарвался на хвост), другому попалась нога – дерево, третьему бивень, четвёртому брюшко, пятому ухо, шестому глаз – умный и пытливый. Если предположить, что все они выжили после осмотра, что слон не поубивал эту толпу бесноватых сразу, а дал им подготовить отчёт, то мы знаем его результаты. – Это был первый пример.

Вот вам второй: …В начале сотворил Бог небо и землю. Пустынной, необитаемой была земля. Мрак окутывал бездну, и Дух Божий витал над водами. И сказал Бог: «Да будет свет!» И появился свет. Увидел Бог, что свет хорош. Отделил Он свет от тьмы и дал свету имя «день», а тьме – «ночь». Был тогда и вечер, было и утро – прошел один день…

Мы ведь понимаем, что данные временные рамки весьма условны и даны только для того, чтобы и у нас в мозгах одни творения отделялись от других и не смешивались в огромную кучу без всяких бирочек – указателей. Вот говорят, что в этих строках Творения с большой точностью описан Большой Взрыв. Учёные рассчитали (нормальные учёные, не британские), что свет появился только через сотни тысяч лет после Большого Взрыва. Ничего себе денёк, в 200-300 тысяч лет! Потом фотоны стали лавировать, лавировать, да так и не вылавировали… то есть, свет стал распространяться, распространяться и так с тех пор светлеет уже почти четырнадцать миллиардов лет. Отсюда и наша уверенность в размерах вселенной, ведь ничего нет больше скорости света… и меньше тоже…

Бред, приснится же такое! Мне один знакомый фотон рассказывал, что от своего рождения внутри нашего солнца до тех пор, пока он смог из него выбраться, прошло около миллиона лет – я и то быстрей хожу. Ну прикиньте, это семьсот тысяч километров, если в день хотя бы по одному километрику, то я бы выбрался приблизительно за 1900 лет…

И всё, что было нами пройдено,

И всё, что будет нами пройдено,

Всё озаряет имя Ленина, -

Мы в сердце этот свет несём!.. – это из другой мифологии, почище древнегреческой и даже древнеегипетской. Хотя может Великий Вова выбирался шажками прямо из центра Солнца, расталкивая могучими плечами фотоны и борясь с попадающимися на пути элементами таблицы Менделеева, и успел аккурат к Октябрьской Революции?

Покидая эту тему про фотоны, хотелось бы сказать, что всё можно рассматривать с разных сторон, с разных точек зрения. Из точки, откуда свет вылетает и из точки, куда он прилетает (только не надо мне зачитывать отрывки из школьного учебника физики). Там, в школе, легко можно найти и противоположную точку зрения:

Учительница Симбирской гимназии спрашивает: – дети, что самое быстрое на свете?

Андрюша: «Слово, только я его произнёс, как вы, Марьванна, его поняли!»

– Хороший пример, ещё!

Костик тянет руку: «Свет, как только я нажимаю на выключатель, он заливает всё вокруг!»

– Очень хорошо! Это правильный от… – начинает было Марьванна, но тут её перебивает Вовочка: «Понос! Сегодня ночью как прижало, так я не успел ни слово сказать, ни свет включить!»

А теперь подумайте и поверьте, что однажды Терри Пратчетт вроде бы скаламбурил, но оказался очень и очень прав: «Свет считает, что он быстрее всех, но он ошибается: неважно, как быстро летит свет – темнота уже на месте и дожидается его…»

Я не знаю, блуждал ли фотон в Солнце миллион лет или Владимир Красно Солнышко сократил это время и случайно вынес его в своей жилетке, после чего засунул в свою лампочку Ильича. Я не знаю даже, правда ли то, что я пишу про эти свои путешествия. Может, это просто моё воображение бродит где-то на границе металлического и жидкого водорода в тридцати тысячах километрах ниже верхних слоёв атмосферы на Юпитере, а автозамена вместо этого выдаёт путешествие по оврагам. Я пишу про роликовые коньки, а в реальности смазал пятки лубрикантом и скольжу по горизонту событий на дырке в центре нашей галактики… А может и не нашей… А может, реальности-то давно и нет, то есть, никогда и не было. Голограмма, нет – воображение… Не наше, то есть – не ваше. Ну подумайте сами, разве может в реальности существовать такой дебильный мир как наш? Со всякими там лукашенками, чикатилами и хламидиями-мавродиями? Гретами, пол потами, бомбёжками Югославии и игилами? С пидарасами и педерастами, заполонившими всё вокруг?

…Человек утром купил билет на поезд, расплатился картой сбербанка. Уже вечером ему позвонил уверенный мужской голос и безапелляционно заявил: «Вы ехали в одном купе с человеком, инфицированным коронавирусом, и теперь находитесь в зоне риска. Вам надлежит сообщить мне номер вашей карты, так как вы расплачивались за билет именно ей, также продиктуйте три последние цифры на обратной стороне. В качестве меры безопасности вам не разрешается с кем-либо контактировать после этого в течение двух недель!

Болгарские пенсионеры – не все, конечно – одно время с энтузиазмом выкидывали деньги из окон. Происходило это после того как им звонили неизвестные, представлялись работниками полиции и рассказывали, что за ними (пенсионерами) охотится банда преступников – мол, они вычислили, что у них дома находится большая сумма денег и их вот-вот ограбят. Чтобы предотвратить преступление, пенсионеру надлежит сложить деньги в пакет, добавить грузик, перевязать скотчем и немедленно выкинуть в окно. Никому не звонить! – Преступники по звонку определят, что вы в квартире и выломают дверь. Деньги будут храниться в отделе полиции номер такой-то по адресу такому-то у сотрудника такого-то.

Стоит ли говорить, что если сумасшедший старик решит проверить эту инфу в интернете, то он убедится в её правдивости? Долго ещё потом по радио и телевизору рассказывали, что это обман, так делать нельзя – даже после этого попадались на удочку.

У кого-то в глазу фотон светится, у кого-то в сердце – имя Владимира Ленина, утверждавшего, что есть вещи и побыстрее слова и света – всяко разно, лишь стерильные мозги не заразны.

Одно только ясно – без света в себе, мы в темноте даже под ярким солнцем. Вот, посмотрите только, как мне тяжело приходится в темноте где-то за нашим Юпитером (а может и не за нашим, а за соседским).

Похожая ситуация была когда-то у одного цыганёнка по имени Данко, там такая темень наступила беспросветная, что ему сердце пришлось вырвать у старухи, чтобы осветить всё вокруг.