Читать книгу Старинный обычай. Часть первая - Игорь Сычев - Страница 3

– Не мне, мой король, менять традиции нашего королевства, если к тому же само время доказало их полезность – голос у епископа Альбина был задумчивым, и даже немного печальным, но спокойным – Наш народ добр, и обычай, который предстоит соблюсти принцу Кевину, делает его добрее.

Король Лугайд Катгабайл согласно кивнул ему в ответ, а епископ поднялся из-за стола и подошёл к окну. Наступали сумерки, но с высоты замковой башни можно было отчётливо различить далёкие горы Дикого Края. Солнце, скрываясь за западными лесами, посылало последние лучи на север, и окрашивало горные вершины в кровавые, густо-багряные тона. Да, внешне старый служитель церкви был совершенно спокоен, но на самом деле был взволнован и опечален. Да и поводы для волнения, что ни говори, были весомыми.

«В своё время, – подумал он – я точно также волновался за Лугайда, но все закончилось хорошо. И даже когда он предпринял ту свою безумную выходку, пострадали близкие ему люди, но он сам вернулся домой живым и здоровым. А ведь Кевин не отправляется в Запретные Земли, не участвует в своей первой битве, так что зря тревожиться?

– А потому – заключил он и свою речь, и свои размышления, – нужно позвать мальчика, и всё ему рассказать.

– Да, отец мой.

Король подошёл к двери и отдал распоряжение ожидавшему за ней слуге. А епископ оторвал взгляд от далёких горных пейзажей и посмотрел на простёршийся под стенами крепости город. Люди на улицах торопились возвратиться домой до наступления темноты, которая густела с каждой минутой. Шум голосов стихал. Рынок опустел. В редких невысоких домах зажигались свечи и лучины. «А через семь дней Кевин будет стучать в двери этих домов, и кто знает, какая из них отворится перед ним. А потом я целый год буду лишён права хоть что-либо изменить в его судьбе, как бы она ни сложилась… Собственно, я уже лишен этого права. Но ничего не поделаешь».

Тревожился за сына и король Лугайд Катгабайл, даром, что в свое время достойно исполнил старинный обычай.

– Может, перед тем, как давать советы и наставления Кевину, вы и мне что-нибудь посоветуете? – обратился он к епископу – Все ли мы учли и обговорили?

– А что нам особенного обговаривать? – ответил епископ – Мне это не впервой, тебе тоже, а Кевин справиться, он молодец. О его жизни в монастыре можешь не беспокоиться, но что касается выбора приемных родителей, то я бы хотел, чтобы он начал поиски новой семьи с улицы оружейников.

– Не иначе, кого-то там ему уже присмотрели? – усмехнулся король.

– Присмотрел. – честно ответил епископ – Но обычай, установленный епископом Нинианом, менять не стану, и тебя об этом просить не буду, хоть как-бы я не волновался.

– А что за люди? – поинтересовался Лугайд.

– Весьма достойные. Поселились они на улице Оружейников не так давно, а прибыли к нам из далёкой южной страны Иберии. Ты помнишь, что церковные дела заставили меня полтора года назад отправиться к нашим приморским соседям, в Альт Клуйт. Произошли очередные недоразумения между тамошними христианами и язычниками, но, пользуясь нашей дружбой с королем Локрином, мне удалось все быстро и мирно уладить. Впрочем, это не важно. Важно то, что именно там я их и повстречал, измученных и несчастных, только что покинувших торговый корабль. Какие-то бедствия заставили иберийцев оставить родину, однако подробно об этом я ничего не знаю. Все их деньги ушли на путешествие, местные наречия им были не известны, и на латинском языке они пытались просить у прохожих помощи и совета. Это дало нам возможность разговориться. Поняв, что наши края им совершенно не знакомы, я предложил им отправиться с собой, и дал немного денег для устройства в нашем городе. Прошло время, и я увидел, что люди эти оказались Господним подарком для нашего королевства.

В семье их трое. Отец – Родерик, прекрасный мастер, владеющий неизвестными для наших оружейников секретами изготовления доспехов и кольчуг. Получаются они у него более лёгкими и прочными, чем у других. Благодаря этому ремесло его стало приносить немалую прибыль, так что пару месяцев назад они смогли покинуть пригородную хижину и поселиться в уютном доме на улице Оружейников. Кроме того, Родерик пришёл ко мне и вернул полученные когда-то от меня деньги. А когда я стал возражать, заявил, что это пожертвование, и что я просто обязан употребить их во славу Божью и для пользы людей. Кстати, ваши советники, Лионель и Мерл, тоже приобрели себе его кольчуги.

– Да, что-то я слышал от них об этом оружейнике, – заметил король.

– Многие о нём уже слышали, – сказал епископ, и продолжил:

– Что касается жены Родерика, то зовут её Корнелией, и сама она – иберийская римлянка. Признаться, я редко встречал женщину настолько мудрую и благочестивую. Как и положено христианской жене, она домовита и скромна, не многоречива. Достаточно зайти к ним в дом, чтобы убедиться в её достоинствах супруги и хозяйки. Следуя вместе завету святого апостола Павла, они любят друг друга, и в послушании и благочестии растят своего сына Мигела. Я расспрашивал о них наших горожан, и все они утверждают, что никогда не видели Родерика пьянствующим в таверне (хотя человек он вполне себе компанейский), а Корнелию – бранящейся с соседками. Но в церкви я вижу их в каждый воскресный день, внимающими проповеди, приходящими к исповеди и принимающими святое причастие. И, если быть кратким, то люди эти справедливы, любят дела милосердия и смиренно и мудро ходят пред Богом своим.

– Да, отец мой, люди и впрямь весьма достойные. Я даже немного жалею о том, что мы не можем просто отдать Кевина на воспитание в эту семью, как поступили бы в соседних королевствах или в Ирландии. Но есть вероятность, что он сам их выберет.

– Есть и другая вероятность. – немного помрачнел епископ – Что он остановится в доме Габура, братца кожевника Шеймуса, которого ты не так давно приказал казнить.

Король тоже нахмурился. Полгода назад кожевник Шеймус насмерть забил принятого им в дом паренька, хотя и знал, что мальчики, участвующие в исполнении обычая, находятся под покровительством самого короля, родные они ему дети или нет. Некоторые говорят, что Шеймус сделал это, будучи пьяным, другие, что с досады, поскольку достоверно убедился, что ребёнок, которого он принял к себе, простой бедолага, а не королевский сын… А настоящая причина была в том, что был он жадным и злобным человеком. А хуже всего то, что его брат Габур далеко от него не ушел, и пользовался в городе дурной славой, хотя и слыл неплохим мастером.

– Да, мы рискуем… – только и промолвил король.

Епископ Альбин смотрел в ночную тьму, а с другого конца города на него смотрели окна монастыря, с которым была связана почти вся его сознательная жизнь. Там братья – монахи заканчивали свои дневные труды, дочитывали и дописывали последние строчки, приводили в порядок скриптории, завершали молитвы и благочестивые беседы. Он увидел, как в окнах приюта для странников погас свет. Двадцать выкупленных из рабства мальчиков, сытых и отдохнувших, забывающих, насколько это было возможным, ужасы прошлого, засыпали там. Завтра к ним присоединится Кевин. А через неделю они вместе пойдут по городским улицам… А волновался он по-настоящему (что греха таить) только о королевском сыне. Но не стоит сейчас думать об этом, и не стоит показывать королю Лугайду свою слабость, и умножать его отцовские тревоги.

Епископ заставил себя усмехнуться.

– Риск есть всегда и во всем. Даже пообедать мы не в силах без риска, можно ведь подавиться. А любая ваша охота, так это уже целое приключение, что уж говорить о том, чтобы оставить на долгий год родной замок. Но ведь вам, Катгабайлам, только и подавай приключения. Спроси я тебя в день исполнения обычая, что бы ты выбрал – риск и возможность выбора, либо же жизнь в семье проверенных надежных людей, что бы ты избрал?

Голос у него был ровный, усмешка искренняя, но короля ему было не обмануть.

«Вот он, наш епископ – думалось ему. – Тот человек, который пять лет жил среди диких пиктов, проповедуя им Веру Христову, и бесстрашно упрекал разнузданные шайки работорговцев за их гнусное ремесло. Тот, кто отправлялся в далёкие земли, чтоб раздобыть ценные книги и своими руками ухаживал за умирающими от морового поветрия людьми королевства, не боясь заразиться. Кто под стрелами врагов стоял возле сражающихся воинов во время дедовских, отцовских, да уже и моих войн, готовый при первой необходимости оказать помощь раненому, или исповедовать умирающего ратника. И который так тревожится из-за того, что мой сын на год покинет отцовский кров…».

В эту минуту в дверь постучали.