Читать книгу Старинный обычай. Часть первая - Игорь Сычев - Страница 8

Мигел проснулся очень рано, подошел к окну, и раскрыл ставни. Солнечные лучи ворвались в комнату, утренняя прохлада мгновенно взбодрила мальчика, и всё же на душе у него было немного грустно. Грустил он из-за того, что занятия в монастырской школе были отменены на долгую неделю. При монастыре поселились мальчишки – чужеземцы, выкупленные из рабства у пиратов, и братьям – монахам теперь не до школьных занятий. Придется теперь целый день помогать отцу и маме по хозяйству, и никаких тебе книжек. Разве что можно полистать Псалтырь, которую ему разрешили взять домой с разрешения самого епископа Альбина, а также перечитать свои выписки из «Истории» Тита Ливия, но это не так интересно, как засесть вместе с наставником за книжку, которую еще не прочёл. Ну да ничего. Может, отец вечером порадует его хорошей песней или историей, а сейчас нужно работать. Книги Мигел любил так, как редко кто в его возрасте, но лодырем, при каждом возможном случае отлынивающим от тяжелой работы, отнюдь не был.

Он спустился по лестнице на первый этаж. Ему очень нравился их новый двухэтажный дом внутри городских стен, хотя хижинка, в которой они до этого жили, тоже была ничего себе. Но здесь у него была своя комната, и прекрасный вид из окна на маленький уютный садик, и главное – надежные двери и стены вокруг двора…

Он не рассказал родителям о случившемся с ним в лесу, и порою начинал думать, что дивный голос, звавший его по имени, просто ему почудился. Но больше ни разу он не уходил в лес один. Благо, что скоро они переехали, а у отца появилось столько работы, что Мигелу стало не до сбора грибов и ягод. Дни его проходили либо в отцовской кузнице, либо в монастырской школе, и он был искренне этому рад.

А вот друзей у него по-прежнему не было, хотя местный язык он выучил, и выучил очень хорошо. На улице оружейников, где они поселились, сверстниками ему приходились одни только Рин и Мэлгон, сыновья Габура, но это были очень неприятные подростки. Мигел впервые повстречал этих мальчиков и их отца на второй день после переезда, проходя возле их дома, и вежливо с ними поздоровался. Габур сплюнул в ответ, мальчишки мерзко заржали, и с тех пор Мигел обходил их стороной. С остальными детьми на улице он вполне поладил, но это были либо девчонки, либо малышня, а потому о настоящей дружбе, про которую он столько читал в книгах, не могло быть и речи.

Да и не из одних книг он знал, что такое дружба. Настоящими друзьями были для него его родные братья – Рафаил и Габриэл. В горах Иберии они пережили немало совместных приключений, им всегда было о чем поговорить, что друг другу поведать. Но братья умерли во время путешествия по морю. Мигел тоже тогда тяжело заболел, но выжил, а братиков больше нет… И, хотя он уже смирился с этой мыслью, невольное одиночество постоянно навевало воспоминания из прошлого, и мальчик тайком плакал по ночам, радуясь хотя бы тому, что родители его не слышат.

Внизу его ждал завтрак. Отец, как всегда, проснулся чуть свет, и уже работал в кузнице, а мама суетилась на кухне. Мигел обнял маму, позавтракал, а потом пошел помогать отцу. Полдня они трудились, а когда порядком устали и запачкались, вышли на воздух и расположились на бревнах возле ворот, болтая о том о сём, и ожидая, когда их позовут обедать. И тут услыхали, как за забором кто-то кашляет.

Кашель был громким, хриплым, болезненным. Мама Мигела называла подобный «плохим кашлем». Кузнец поднялся на ноги и выглянул за ворота, Мигел тоже.

У дороги, прислонясь спиной к их забору, прямо на земле сидел худой старик. Одет он был в походную одежду, что когда-то давно была зеленой, а теперь – пыльно-серой. Рядом лежала походная сумка и кожаный футляр, из которого выглядывала арфа.

«– Бродячий бард!» – с восторгом подумал Мигел – «Вот только вид у него очень нездоровый…»

– Хорошего вам дня, добрые люди – поздоровался с ними старик, и Мигел, хоть и сам был чужестранцем, сразу понял по его выговору, что бард не из местных, и явился издалека – Простите, что побеспокоил… Это-ж надо было, добраться до самой цели, и вдруг заболеть… Не тревожьтесь, я сейчас отдохну немного, да пойду себе дальше.

– Ты видно пришел в этот город погостить у родных, бард? – спросил кузнец участливо – Скажи, где они живут, и я тебя с радостью к ним провожу.

– Нет у меня в этом городе ни родных, ни друзей – ответил старичок, и махнул рукой – Я прибыл в Британию из-за моря, из прекрасной изумрудной Ирландии, и долго гостил в Альт Клуйте у короля Локрина. При его то дворе я и услышал о маленьком северном королевстве, правитель которого рад каждому бродячему барду, и щедр к певцам вроде меня до невероятного. Вот я и решил порадовать вашего владыку своими песнями, но по дороге схватил простуду, и теперь не то что петь, но и говорить не могу без труда. Хуже всего то, что деньги у меня не задерживаются, потому и в гостиницу мне путь заказан. А как тебя зовут, добрый человек?

– Родерик. – ответил кузнец – Я тоже не местный.

– Я догадался по выговору. – усмехнулся бард – А меня зовут Гоб. Старый Гоб, если уж точнее.

– Рад знакомству – улыбнулся оружейник – Знаешь, Гоб, здешний король и впрямь покровительствует бардам, и вполне способен тебя приютить…

– Ты думаешь, что у меня совсем нет гордости, кузнец? – спросил старик резковато, но беззлобно – Я не могу прийти ко двору владыки и воспользоваться его дарами, ничего не предложив взамен!

– Хм… Как знаешь. Но вон на том холме – и Родерик указал в сторону Монастырского Холма – живут братья-монахи, и уж им сам Бог велел принимать таких бедолаг как ты…

– Э-э-э, кузнец, не любит нас ихняя братия здесь в Британии, уж я-то знаю… То ли дело у нас, в Ирландии. Да, честно сказать, я монахов тоже не особо жалую.

– Гордость у тебя есть, родных и знакомых нет, денег тоже нет, монахов ты не любишь… Плохи твои дела, путник. Тогда оставайся, пожалуй, у меня. Я тебя в твоем горе понимаю, ведь, как уже сказал, сам прибыл сюда не так давно. Моя супруга знается в травах, и быстро поставит тебя на ноги. Хотя в монастыре братья-лекари тебе скорей бы помогли…

Видимо, барду идти в монастырь ну совсем не хотелось, а вот предложение остаться у Родерика его заинтересовало.

– Допустим, я останусь… А как мне тебя за это благодарить? У меня ведь кроме арфы и нет ничего… И силы такой нет, чтобы в кузнице тебе помогать.

Видимо, Родерик представил худого и немощного Гоба с молотом в руке, а потому засмеялся.

– Не отниму я у тебя твою арфу, и в кузнеце работать не заставлю. Но сочтемся, не переживай. Окрепни сперва.

– Мне бы местечко у очага, тарелку горячей похлёбки и сухую постель на ночь, так я за сутки оправлюсь – радостно затараторил старик – А потом проси, что хочешь!

– Неужто так быстро? Ну да поглядим. Давай, заходи во двор. Корнелия! Эй, Корнелия, у нас гости!

К удивлению всей семьи, бродячий бард и впрямь оправился за два дня. Поселили его в отдельной комнате, и заботились, как о родном, и старик быстро ожил. Вечером третьего дня, после ужина, он порадовал гостеприимных хозяев своей игрой на арфе, и заявил Родерику, что пришла пора выразить ему свою благодарность на деле, да вот только он по-прежнему не знает, как.

– Я бы с тебя не требовал ничего – ответил Родерик – Но раз уж ты настаиваешь… Ты ведь с моим Мигелом уже подружился?

Мигел встрепенулся, заинтересованный оборотом беседы, а бард засмеялся.

– Конечно! Самый толковый и любознательный мальчишка из всех, что я встречал. Вот бы из кого вышел настоящий бард!

– Ну, это вряд ли – покачал головой кузнец – Я, правду сказать, и сам не чужд твоей профессии, но здесь моих песен никто не поймет, а переводить их мне не досуг, да и способностей таких нет. Что же касается Мигела, то чует моё сердце, что станет он бардом или нет, а вот кузнецом ему точно не стать. Ему только книги и подавай, год-два и навсегда убежит от нас в монастырь. Тамошние отцы-наставники его очень хвалят, он и латынь выучил совсем малышом, и здешнее наречие быстрее всех нас освоил. А вот с ирландским у него дела обстоят плоховато, даром что язык этот с британским схож. Так может проведешь с ним пару уроков? Уверен, что в будущем ему это очень пригодиться… И еще Мигел очень неравнодушен к музыке, а особенно к игре на арфе. Арфу я ему достать пока не могу, но однажды приобрету обязательно, а потому буду тебе благодарен, если к урокам словесности ты прибавишь несколько музыкальных уроков.

Сложно было понять, кто к идее Родерика отнесся с большим восторгом, старый бард или Мигел. Родерик, увидав их радость, улыбнулся.

– Да, Мигел. На несколько дней я освобождаю тебя от работы в кузнице. Будь прилежным, и не теряйте времени зря.

Терять время зря никто не собирался. К занятиям приступили тем – же вечером, и заключались они преимущественно в том, что Гоб наигрывал на арфе прекрасные печальные песни, а Мигел слушал, улавливал суть, и, если что не понимал, расспрашивал старика.

Но расспрашивал он его редко, ведь песни эти и само их звучание пробирали мальчика до глубины души. Волей-неволей забудешь про особенности грамматики, когда слушаешь историю о встрече юного Энгуса с Девушкой-Лебедем или печальную повесть о несчастливой любви Дейрдре и Найси, сына Уснеха. И когда плач Дейрдре, обращенный к её ревнивому мужу-королю завершился словами: «Не разбивай мне сердце, уж близок час моей смерти. Горе сильнее моря, помни об этом, Конхобар» Мигелу показалось, что это не арфист пропел, а арфа проплакала последние строки. У него у самого чуть сердце не разорвалось от восторга и печали, но, когда мальчик признался в этом старику, тот только усмехнулся и предложил перейти к «Похищениям», хотя видно было, что он явно польщен.

Что касается «Похищений», то вскоре Мигел понял, что это – идеализированная суровая ирландская реальность. Главным богатством для жителей Ирландии являлся скот, зачастую он им заменял деньги. А потому борьба за пару коров или овец между соседями, кланами, племенами, а иногда и целыми королевствами была вполне объяснимой, хотя зачастую сводилась к чистой воды разбою. Но чем человек живет, о том и поёт, а пели ирландцы об этом замечательно. Мигел прослушал с десяток таких повестей, но больше всего его поразила сага о похищении быка из Куальнге. Это была история о том, как мужчины племени уладов оказались небоеспособными вследствие напавшей на них странной магической болезни, и как их соседка королева Медб решила воспользоваться ситуацией и поживиться за их счёт. Больше всего королеву интересовал прекрасный коричневый бык из Куальнге, но и от прочей добычи ни она, ни её воины отказываться не собирались. Остановил вражескую армию герой Кухулин, на которого заклятие не распространялось, причем остановил в одиночку, заняв позицию у брода пограничной реки. Единственным достойным для него противником во всей армии Медб был герой Фердиад, с которым Кухулин вместе обучался ратному делу у воительницы Скатах, и который отнюдь не желал выступать против своего лучшего друга и названного брата. Но коварная королева сыграла на его тщеславии, пообещав Фердиаду в случае победы несчетные богатство и свою дочь Финдабайр в жены, а в случае поражения – вечный позор среди соплеменников. И роковая битва состоялась, хотя Кухулин всеми силами старался её предотвратить, обращаясь к другу с такими словами:

Но слова эти хотя и тронули Фердиада до глубины сердца, от своего намерения отступиться не заставили. Поединок их длился три дня, Фердиад погиб, а тяжко израненный Кухулин пропел над убитым другом прощальные слова: