Читать книгу Старинный обычай. Часть первая - Игорь Сычев - Страница 7

У принца Кевина было три заветных мечты, и мальчик верил, что, если они исполнятся, он будет абсолютно счастлив. Хотя нет, конечно. После смерти мамы абсолютно счастлив он не будет никогда… Но принц по-детски искренне верил в то, что маме сейчас намного лучше, чем ему, и что он расстался с ней не навсегда. А что было, того не вернуть, и нужно жить дальше.

Именно с дальнейшей жизнью и были связаны все три его мечты. И в первой из них не было ничего необычного для принца из рода Катгабайлов. Он страстно мечтал о своей первой битве.

Ни принц Кевин, ни его отец и дед никогда не были кровожадными людьми. Но с малых лет, находясь рядом с отцом и его советниками, он проникся ощущением близкой угрозы, нависшей над родным королевством, и решимостью отразить её, во что бы то ни стало.

А угроза эта готова была нахлынуть в любую минуту, стереть всё милое сердцу и водрузить на развалинах родного дома знамя смерти и забвения. На Юге и Западе были земли союзников (правители этих земель давно отказались от мысли расширить свои владения за счёт маленького, но гордого королевства, управляемого династией Катгабайлов). Но с Северо-Запада приходили пикты, и маленький принц не мог сосчитать, сколько раз отец собирал своё войско, и вместе с Мерлом и Лионелем уходил навстречу ордам разрисованных дикарей. И много, очень много раз, после возвращения воинов из похода, Кевин наблюдал из окна замка за похоронными процессиями, и слышал, как женщины королевства оплакивают своих погибших.

На Востоке всё сплошь было укрыто непроходимыми лесами и болотами. Но редкие странники, пробиравшиеся через эти леса и болота, и приходившие ко двору короля Лугайда, рассказывали о восточных землях, и рассказы эти были неутешительны. Страшные дикие воины из-за моря, жители угрюмых германских земель, которым тесно было на родине, ещё при римском владычестве приплывали на Остров, пытаясь закрепиться на нём и основать свои поселения. И когда римляне ушли, им это удалось. Теперь, шаг за шагом, они отвоёвывали земли у местных королевств и княжеств, и рассказы об их жестокости и зверствах заставляли бледнеть самых отважных воинов. Кричали люди под боевыми секирами убийц, не щадящих даже женщин и младенцев. Горели церкви, уничтожаемые верными слугами Одина и Тора. Лугайд понимал, что рыжие варвары в ближайшие годы, а может, и десятилетия ему не опасны. Но сердце его болело о страдающих соотечественниках – христианах. Именно поэтому, набрав небольшой отряд добровольцев, ускакал воевать на Восток родной дядя принца… Марк Валерий Долабелла.

А ещё были эти, с Севера, из Дикого Края. Те, кто приходит ночью, когда их не ждёшь, серые вечерние тени между деревьями, зелёная тина с болот, ужас из горных пещер. Те, от кого охраняют королевство Федельмид и его воины… Те, с кем в юности сражался отец… Те, о которых ни отец, ни епископ Альбин ничего не желают рассказывать юному принцу.

И маленький мальчик, зная про всё это, рос с желанием противостать любым врагам, угрожающим уничтожить то, что он любит. И он мечтал о том времени, когда сойдется с этими врагами в поединке. В его сердце звоном мечей гремели строчки, сочинённые римским поэтом:

Принц знал, что его время скоро придёт, и поэтому не жалел сил для военных упражнений. Но не одно желание сражаться подстёгивало его приобрести все навыки хорошего воина, и стать настолько ловким, сильным и выносливым, насколько это вообще возможно. Принц Кевин хотел (и хотел очень сильно) посетить земли Дикого Края. Именно это было его второй заветной мечтой.

Дикий Край! В редкие минуты досуга, отложив в сторону книгу, он подходил к окну, и долго, неотрывным взглядом, смотрел на север. А там были горы, сплошь покрытые лесом, таящие в себе столько угрозы, жути, тайны и неизъяснимой прелести, что у мальчика дух захватывало, когда он представлял себя там, среди неисследованных склонов и ущелий…

Дикий Край! Как мало, и в тоже время как много он о нём знал! С младенчества, из тихих перешёптываний няни, слуг, монахов и воинов, он узнавал о Запретных Землях на севере, где всё полно тайн и опасностей, и куда человеку лучше не ходить. И первое чёткое воспоминание… Лет шесть назад он сидел с отцом и мамой у камина в тронном зале, когда вошёл Федельмид, усталый и бледный, с перевязанной рукой, и на вопрос отца «Что случилось?» ответил «Гости с Севера. Бог милостив, и встретили, и уважили». Отец приказал жене и сыну покинуть зал, но, выходя, Кевин услышал, как отец спросил: «Сколько наших?» и как Федельмид ответил: «Трое».

Всё это было очень странно. Когда за месяц до этого посланец от приморского короля Локрина влетел в тронный зал и сообщил Лугайду и присутствующим о приближении пиктов, отец не просил родных выйти, а прямо при них начал расспрашивать посла о подробностях и отдавать приказы о сборе войска.

Но, возможно Кевин просто забыл бы о словах Федельмида, если бы случайно не подслушал разговор повара Ормака и слуги, который прислуживал Федельмиду в бане. Отец в тот же вечер ускакал, наскоро попрощавшись с родными и отдав распоряжения касательно Федельмида. Маму позвала наверх няня, поскольку закапризничал маленький Мельдин, и женщины переживали, как бы он не заболел. Дедушка гостил у Локрина, Мерл и Лионель, конечно же, ускакали вместе с королём. Именно поэтому Кевин зашёл на кухню, чтобы посидеть и послушать рассказы добряка-повара, заканчивающего дневные труды и готовящегося к завтрашним, вдруг обнаружил, что кухня пустует.

Мальчик сел в углу среди различных припасов и кухонного хлама, когда услышал шаги и громкие голоса. Он думал, что его сразу заметят, но этого не случилось, поскольку вошедшие были слишком заняты разговором. Кевин знал, что подслушивать нехорошо, но сразу заявить о своём присутствии он не успел, а потом то, что он услышал, не дало ему вымолвить ни слова. Принц замер в своём уголке, и, легонько дрожа, узнавал о совершенно неизвестных ему вещах и событиях.

– Так говоришь, раны на руке и на груди? – возбуждённо переспросил своего приятеля Ормак.

– Ну да. И ведь раны, скажу я тебе! Рука ниже локтя разве что не пережевана, и пять резаных ран на груди, неглубоких, правда.

– Да что ж он, без кольчуги был, или как? Он ведь по рассказам её даже в постели не снимает!

– Где там, без кольчуги! Я снимаю с него одежду, ну, повязки эти с руки, мне аж худо сделалось. Говорю ему, не послать ли за отцом Элвином? Он говорит, что позаботились уже. Ну, помогаю, значит ему, а сам и спрашиваю, «Где это вас так угораздило, государь мой?» Да ты лучше меня знаешь этих королевских друзей. Метнул на меня взгляд, я сразу и смолк. С ними надо знать, когда молчать, а когда говорить!

– Ну да, – согласился Ормак, – и ещё нужно знать, о чём молчать, и о чём говорить. Ну а ты-то что? Ведь говоришь, что всё знаешь…

– А что я? Я, как всегда. Не желаете говорить, и не надо. Воля ваша. Да вот слуга его, Медлан, с которым он прискакал, мне не кто-нибудь, а зять. Пришёл отец Элвин с мазями да отварами. Помощь нужна? Нет? Только напомнить Ормаку про ужин для гостя? Я мигом к тебе, а от тебя к Медлану. Он стрелок и рубака отличный, но сам по себе – душа парень! Ну, рассказывай, говорю. А вижу, что не хочет, но не от важности, а жутко видно вспоминать. Я его к себе, гостинцы детям, сестре, на стол кое-что… Так, слово за-слово… И самому жутко…

– Да не тяни ты! Или мне тоже надо на стол кое-что?

– Это воля твоя. Может, они их выследили, может наоборот, я так и не понял. Вчера это было, в сумерках… В общем, схлестнулись они… Двоих наших сразу чуть не в клочья. Но Федельмид и его ребята сам знаешь, не то да сё. Но и эти ведь… Жуть… И говорит, Федельмид эту образину насквозь мечом, а оно его зубами за руку, а кольчугу разорвало и по груди… Но подыхало уже, так что не глубоко… Так ведь кольчуга с рукавами была!

Ормаку такой рассказ был не слишком по душе.

– Внятно не рассказываешь, так хоть скажи, чем кончилось.

– Тем и кончилось. Порешили четверых ихних, а трое вроде ушли. Не до погони было. Наших троих замертво, а двое очень плохи. К ним отец Альбин поедет, а Федельмид сюда, к Элвину.

Ормак вздохнул.

– Хоть тебя не очень и поймёшь, да только тут и понимать нечего. Жаль парней. Что говорить, Дикий Край, это, как ты говоришь, не то да сё… Ну да ладно. Получишь ты, Кинкар, когда-нибудь за свои способности от короля хорошую взбучку, но от меня тебе – угощение. Такое не каждый день услышишь. Только сперва пойди, приведи Медлана. Он, надеюсь, мне всё внятно расскажет. И неужто впрямь с волчьими головами?

– Жизнью клянусь! Да ведь нашего Лионеля такой же (тут Кевин вздрогнул) когда их милость дёрнуло наведаться в Дикий Край…

– Ну, про это я слыхал. Пойдём к Медлану вместе. Может, больше услышу, пока ходим. (Кевин понял, что Ормак и Кинкар направились к двери). А ведь железные люди! Ты говоришь, рука, грудь, а я, пока за столом его обхаживал, хоть бы что заметил…

Голоса стихли, Кевин вышел из укрытия и направился в свою комнату. Принц знал, что спрячься он понадёжней, то мог бы узнать много волнующего и интересного. Но мама, отец, и епископ Альбин говорили, что подслушивать плохо. А при нём взрослые всё равно не стали бы ничего говорить, приди он на кухню как бы между делом. Мальчик полночи не мог уснуть, а утром мама сказала ему, что во сне он кричал.

Наверно, именно тогда началась новая эпоха в жизни юного принца. Он завтракал вместе с Федельмидом. Тот добродушно беседовал с мальчиком, поздравил его с прошедшим днём рождения, подарил настоящий боевой кинжал и пригласил к себе в гости, на что Кевин было радостно встрепенулся, но Валерия неодобрительно покачала головой. Мальчик смотрел на воина во все глаза, и не мог поверить в то, что ещё позавчера этот добродушный улыбчивый человек вёл битву с чудовищами из Дикого Края, убил одно из них, потерял троих соратников и был ранен. Может, бард пел вчера песню о прошлом, и Кевин всё выдумал? Может, всё это сон? Но он сам видел повязку на руке Федельмида, видел (несмотря на все попытки это скрыть) как больно воину владеть правой рукой. Федельмид простился со всеми и ускакал, а растерянный, немножко испуганный и взволнованный принц решал, как и у кого ему разузнать про Дикий Край.

К Ормаку он решил не идти. Он чувствовал, что у повара могут быть неприятности с отцом, если тот узнает о подслушанном разговоре. Славой главного болтуна и сплетника в замке пользовался Кинкар, но, когда принц издали и исподволь начал расспрашивать его о Диком Крае, тот как воды в рот набрал.

– Скажу тебе только то, что ты и сам знаешь, мой маленький государь. – сказал он неожиданно серьёзным для него голосом. – Место это гиблое, и людям там делать нечего. И не мне тебе про него рассказывать. Спроси у отца-короля, или у Лионеля с Мерлом. А коль они промолчат, то я и подавно.

Кевин решил так и поступить, и стал ждать отца и королевских советников. Но те не возвращались, и принц решил, что узнает всё у отца Элвина. Когда молодой монах провёл с ним очередной урок грамматики, и стал собирать свои книги, принц, будто невзначай, спросил его:

– Отец Элвин, а от кого страж границ Федельмид защищает наше королевство на севере, если пикты всегда нападают с Северо-Запада?

Элвин взглянул на принца проницательным, как всегда немножко печальным взглядом, и ответил вопросом на вопрос:

– Спрашиваешь то, о чём сам знаешь, чтоб узнать больше, чем положено?

Мальчик потупил взор.

– Да, отец… Ведь Дикий Край, что это? Ну, нельзя так нельзя…

Но Элвин положил ему руку на плечо, и немножко потрепал его, чтобы дать понять, что всё в порядке.

– Настанет время, и ты будешь знать про это так много, что, может быть, пожалеешь об этом. Что такое Дикий Край? Мой тебе совет, не говори о нём ни с кем, тем более с отцом. Там впервые разбилось его сердце, да и не только его… Нет земли прекрасней и опасней, чем та, и это всё, что ты от меня узнаешь. Однако, – монах притворно вздохнул, – пусть мне простит Господь, если я согрешил, и мои светские и духовные владыки, если я перед ними не прав, но… Я намекну королю, что неплохо бы тебе было погостить у Федельмида. Там до Запретных Земель рукой подать… Да перестань ты… Вот что значит лестью и подкупом располагать к себе светских властителей, пусть даже таких маленьких и не в меру любопытных…

Элвин отстранил от себя обнимающего его принца, взял книги и ушёл. Но слово своё сдержал, поскольку уже через неделю Кевин посетил замок стража северной границы. И за прошедшие с того времени годы он как мозаику собирал в сознании образ неведомой земли, близкой и далёкой, отталкивающей и манящей… О которой с таким ужасом шептались слуги, и о которой с такой нежностью и грустью вспоминал отец Элвин. Где побывал отец и ближайшие его друзья, и где с ними случились неведомые принцу трагические события.

Но с возрастом Кевин приобретал не только физическую силу и знания, но также мудрость, воздержанность и рассудительность, поэтому он знал, что время для исполнения его второй заветной мечты ещё не пришло, и придет, пожалуй, не так уж скоро. Однако сегодня, после беседы в зале совещаний, мальчик почувствовал, что очень скоро может исполниться его третья заветная мечта.

Принц Кевин Катгабайл мечтал встретить верного друга и соратника, который приходился бы ему ровесником.