Читать книгу Книга Илстар Апейрон - Илья Старцев - Страница 42

В его кабинете, под столом, лежало в пакете старое и потрёпанное письмо, которое было посвящено: «Красивым и умным русским девушкам по вызову, тем, кто болеет душой».

Я знаю, что у тебя на душе. Я понял это сам, своим умом. Тебе не хватает замечательного друга, который бы смог тебя понять и истинно любить, а не просто использовать. Я хочу быть этим другом. Прошу, поверь мне. Я тоже не такой, как все, и можно ещё поспорить у кого грязней душа. Я позвоню тебе завтра. Пожалуйста, ответь мне. Мы сможем встретиться, и со мной ты сможешь всё забыть или всё обсудить. Не рви со мной связи. Я могу тебе помочь и послужить выходом из твоего положения в сложившейся ситуации. Тебе спокойной ночи, но сам я не смогу уснуть. Я хочу написать о тебе.

«Отстань от меня, пожалуйста», – сказала ты.

Я страдаю и буду страдать, и я теперь не могу от тебя отстать. Я никогда не смогу забыть тебя и о тебе, обо всём, что ты мне говорила, и о твоей жизни. Дорогая моя, ты прекрасна и остаёшься прекрасной, но я никому, никогда не раскрою твоего секрета. Не важно, что думают или говорят про тебя другие, лучше этого не повторять здесь, но ты на самом деле прекрасна. Ты даже можешь в это не верить, но в это верю я и буду всегда верить. Верь мне, как я верю в тебя.

Я думал, что сойду с ума. За последние два дня, моя жизнь изменилась дважды. Такого не было со мной никогда. Я хочу быть с тобой откровенным, и позволь мне раскрыть тебе свою душу. Я говорил правду, когда сказал, что хочу быть как святые и у меня не будет секса. Мне двадцать семь лет. У меня никогда не было девушки, потому что меня мучил комплекс неполноценности из-за размера моего члена и его кривизны. Когда я был маленький, моя мать спросила у врача, почему у меня маленькая писюлька.

– Мамаша, вырастет, – ответил ей строго врач.

Они об этом смеялись. Но он не вырос большим. Однако я избавился от этого комплекса, переспав с моей подругой. Это был первый и последний незавершённый половой акт в моей жизни. Но ты первая смогла возбудить и вызвать во мне желание, жажду и влечение своей аурой. Такого не делала ещё ни одна девушка. У меня поэтому и никогда не было девушки. Во всём виновата похоть.

Как и любой другой самец-мужчина, мне захотелось открыть для себя новое, неиспробованное ощущение, а точнее – анального секса с тобой. Медленного, нежного, с маленьким членом. Даже комнатку недавно отремонтировали, и там есть зеркала. Всё подходит для этого. Я купил специальный, обезболивающий лубрикант и презервативы (этот символ и признак похоти я спрятал в потайном месте под столом, где я раньше прятал непристойные вещи, но это рекорд), и у меня всё шло по плану в голове, но ты не хотела со мной встречаться и не отвечала на звонки. Я не мог ничего понять, и ты бы мне никогда не сказала. Но через два дня, я понял всё случайно, лёжа на кровати, пытаясь заснуть, но на самом деле ещё пытался выплакать все скопившиеся, горькие слёзы о своей судьбе. Я хотел исчезнуть из мира. Я думал, что не способен любить, а те, кто мне нравятся, не отвечают взаимностью. Я хотел попробовать наркотики. Я хотел прыгнуть с парашютом. Я хотел снять проститутку и даже нашёл телефонный номер одной красотки и позвонил ей, но она не ответила. Но вдруг меня осенило мыслью, и в этот же миг взорвалась бутылка того красного, итальянского шампанского, о котором я тебе говорил и которое я долго берёг, если помнишь. С него всё и началось, и ты меня испугалась. Я предложил в первый же день попробовать его у тебя. Стоило ли это вообще делать? Но ведь у меня оставалось лишь пять дней в этой стране! Ох, как много я хочу подробно рассказать о себе именно тебе, потому что, как я считаю теперь, только ты меня поймёшь. Только ты и больше никто. Но ты никогда не узнаешь и не захочешь это прочесть.

И ещё та, которая никогда не покажет мне свои карие-зелёные глаза, не хотела, чтобы я был её парнем. Почему? Она мне никогда на это не ответит. Но я догадываюсь: она как вечный ребёнок – ей только место в монастыре. Я чувствовал, как она противилась моим слабым ласкам, когда я тянулся к её волнистому каре, и ей не нравилось, что я дарил ей подарки, и как она обижалась на меня, что я хотел видеться с нею просто так, и она не отвечала на мои объятия взаимностью. Свою мистическую суть она мне пусть не раскроет. Со мной спонтанно она не станет быть.

Так все мы неразлучны и разлучны.

Какой же я глупец. Я всё равно никогда не обменяю «чёрный океан», в котором скольжу и в который окунаюсь, ни на кого из вас…

Я начал мастурбировать с трёх лет, с тех пор, как у меня был перекрут яичка. Картинками голых женщин начал увлекаться с пяти. Это меня убивало, отстраняя от людей и создавая прочный и непоколебимый фундамент для одиночества. На почве мастурбации, я ослеп к любви. Я был неспособен истинно влюбляться и желать близости с девушками. Но я всегда держал какую-нибудь из них в своём сердце. Потом я переехал в чужую страну в пятнадцать лет, но мне по-прежнему нравились только русские девушки. Я настроил себя на одиночество на всю жизнь. И вдруг, я встретил тебя, узнал больше о тебе, и в конце концов, сам открыл твою тайну. Всё сошлось: и информационная оболочка о всей твоей жизни, которую ты мне так откровенно поведала – по сути, чужому человеку, быть может под синдромом попутчика; и сердце твоей тайны в центре твоего универсума. Зачем ты смеялась над моими шутками и дала визитную карточку со своим телефоном, если с того момента встречи, ты, наверное, не ожидала меня больше увидеть? Твоя тайна мучает тебя, я знаю. Так сильно мучает, что ты спрятала её внутрь, глубоко-глубоко от посторонних глаз. Но именно от этого ты продолжаешь страдать, чувствуя в груди острую, неотрывную и холодную тяжесть, маленькую, словно точечный камушек, – там, где чувствительное сердце. Ты пытаешься скрыться от этого чувства в чём угодно – в фильмах, книгах и даже творчестве. И так у тебя образовался талант. Ты создала прелесть, убегая. Убегая от невзгод жизни, от несчастного случая в твоей семье, но в первую очередь, от себя самой. У тебя многое накипело на душе.

Ты не задумываешься об «этом» специально, потому что это твоя работа, и для этого ты сменила свою фамилию. Ты живёшь одним днём, но часто думаешь как бы уехать из этого города и начать жизнь сначала. Твоя работа позволяет тебе свободно заниматься любимым делом. И что ты не предупреждала меня, когда приехала, и что тебе нужно, чтобы платили каждый день, и что ты не хотела говорить где ты работаешь, и что ты не хотела показываться в своём «рабочем» наряде, и по многим другим причинам, которых всех здесь уже не перечислить. Всё началось с матери, у которой дети от разных мужчин. Ты хочешь быть в спокойной атмосфере, когда тебе не напоминают о себе. Ты считаешь, что тебе лучше быть одной. Ты мне говорила, что у тебя тяжёлая жизнь, через которую нужно проходить любыми способами и оставаться сильной. И ты сильная. Очень сильная. Ты не позволяешь своей любви полностью вырваться навстречу понравившемуся молодому человеку, чтобы не было конфликта с твоей работой. Ради быстрой, лёгкой, скоротечно зарабатываемой прибыли, ты готова пожертвовать всем, даже своим счастьем, даже своим сердцем, переполненным прекрасной любовью.

Да, кроме того, что ты красива, ты ещё и умница, и у тебя талант. У тебя прекрасные работы, с хорошим вкусом. Ах, как бы я хотел, чтобы ты проиллюстрировала Книгу! Но я понимаю, что это несбыточная мечта. Я понимаю, что пока недостаточно богат, но через два года я получу образование и смогу найти достойную работу, а из тебя выйдет прекрасный дизайнер. Ты будешь у меня на уме, хоть об этом никто не узнает. Позволь мне писать тебе, прошу – пожалуйста. И знай, я останусь одиноким в бескрайней сети, думая о тебе.

Ты думаешь, что мне лучше забыть о тебе, хоть я тебе нравлюсь, и ты знаешь, что мне подойдёт лучше любая другая красавица и я смогу сделать её счастливой. Но я думаю иначе. Ту, другую, сможет полюбить и сделать счастливой любой мужчина, а тебя могу полюбить лишь я. И этим я сделаю тебя счастливой. У нас не будет детей, но наши работы будут жить вечно. Я буду счастлив, потому что смогу открыть всю свою душу тебе, только тебе, только тебе, только тебе…

Смейтесь, смейтесь на меня, смейтесь надо мной. А какая моя любимая: левая, ха, или правая, ха-ха, а на самом деле любая, ха-ха-ха-ха. Мы, по сути, одинаковые. Я издевался над своим телом, а ты позволяла другим использовать твоё. Ты можешь сказать, что моя любовь к тебе – это лишь временная, несерьёзная влюблённость. Что ж, может и так, но это не запрещает нам фантазировать и мечтать о будущем, которого у нас пока нет. Будущем, которое может быть будет, а может и вовсе никогда не станет реальностью. Но я вечно останусь тебе признательным за то, что ты помогла мне понять самого себя и других.

В одних случаях, мы заслоняемся Всевышним, чтобы Он помог нам осилить всю боль и очиститься, так как посещение церкви с исповедованием – это искупление грехов. В других – Его отсутствием, чтобы не донимал нас своей чистотой, не напоминал нам о том, кто мы есть. Но, из этих двух, атеисты честнее, так как они не обманываются светом.

Прости, что я обзывал тебя плохими словами за твоей спиной, когда я тебя не видел и тебя мне так не хватало, потому что не понимал тебя, а понял слишком поздно и слишком рано для себя, потому что это страшная тайна, и её тьма затемняет сейчас эту Книгу, ту фантазию, которая стремится к ужасному открытию, так и не достигая его. Я сходил с ума от того, что не мог понять тебя. Теперь я говорю себе: «Нет, она не вертехвостка, не тварь, не падла, не сволочь. Она – прелесть и сокровище. Прекрасный мир, замечательный мир – обзываем тех, кого не знаем. Ты не знаешь, что у неё на душе, ты не знаешь, что у неё на душе, ты не знаешь, что у неё на душе… Что у неё может быть на сердце?»

Существует великая тьма в их сердцах и много страданий. Есть многое, чего мы не понимаем и не должны понять, но здесь свет приоткроет всё. Поможет ли эта тёмная тропа найти истину? Не даром я сходил с ума в этой стране. Остановись, ОСТАНОВИСЬ, пока можешь. Он говорит мне: «В моих словах истина, независимо от того, знаю ли я это или нет. Продолжай…»

Прожитое наиболее тяжко в момент его откровения, а мы играем в ролях слуг истины, но не всегда по правилам. Не задаёмся вопросом, успешно ли я пройду свою жизнь в этот раз, познаю ли я себя и других полностью, чтобы в вечности понять насколько все наши нажитые проблемы были мелочными и ничтожными. Есть сказание: «красивая жена для чужих мужиков». Другое: «с красивого лица воды не пить». Почему, почему, почему так бывает, что умные, красивые, соблазнительные девушки бывают прелестницами? Ох, весь цвет страны уходит в похоть, а от уродов рождаются уроды.

В один миг я пережил то, что люди переживают за несколько жизней, пока шёл из дома встречать в лесу рассвет. Я знал, что меня звали. Я не спал, а шёл встречать рассвет нового, призрачного дня. Всё, что за год накопилось, должно вырваться. Если есть цель и тьма ведёт меня, то мне не страшно. Земля, лес, трава намного темнее неба. Я замерзал и накрылся пледом. В пять часов двадцать пять минут утра встречаю рассвет в лесу. Жаворонки щебечут утреннюю песнь солнцу. И где тьма? Разогнана, потому что она сама этого захотела. Ей надоело быть тьмой.

Если я вас встретил, значит я не лучше вас, а хуже. Я какой-то неправильный из-за того, что не умею любить? По общественным меркам – может быть. В разуме снов ничего этого нет. Похоть – вот что блистало в её глазах, тогда, в машине. Она говорила, что ей нравится жёсткий секс и что, по восточным элементам её внешности, её называют «экзотикой».

Что же мне с собой делать, если похоть влечёт меня, но я ненавижу её за это до слёз? Всю ночь приходили приступы заплакать, но я так и не смог. У меня нет абсолютно никакого соединения абсолютно ни с кем. Я холоден, и я плохой друг. Зачем мне нужен этот человек? По той же самой причине, по которой мне не нужен кто-либо другой. Но я не нужен этому человеку. Любое мучение никогда не сравнится с тем, что я переживаю в душе. Любое мучение, было бы это четвертование, каторга, сожжение, распятие или повешение за ребро, я бы принял с превеликим удовольствием, зная, что оно только затмит мои исконные страдания. Все, кого я любил, были девушками по вызову, и поэтому они не отвечали мне взаимностью и не хотели со мной встречаться. И я думал не зря, что я ничтожество. Я трясся и уже не мог сдерживать нервы, и я заплакал – появились первые слёзы ровно в семь утра. И они не заканчивались и не заканчиваются по сей день. Я чувствую себя гнилым. Мне толкуют старшие, чтобы я не забивал себе голову, так как мне ещё нужно учиться, а то я сойду с ума. А я хочу умереть. Зачем так жить, если не для чего и нечем?

Что думают о тебе другие? Что ты больше не человек, что тебя не хочет даже сам сутенёр, так как ты мусорное ведро, как вон то, что подле скамьи, – грязное, обтрескавшееся, серо-бурое. Или та, что не обращала на меня внимания с пятого класса. Как же она потом резко изменилась, из прекрасного светлого ангела превратившись в ужасного чёрного ворона! А сама говорила, что не изменилась, но и так она мне нравилась. И для мальчиков водка, как для девочек секс. Пилотки, пилотки… Всё, что я сейчас вижу, – это широкие, разорванные, попользованные и выброшенные, грязные пилотки.

Я дёргаюсь. У меня судорожно трясётся голова и руки. У меня нервные припадки. Моё болезненное сердце жестоко и лихорадочно бьётся и метается, будто отбиваясь от стенок грудной клетки. Как ты думаешь, когда я умру? Случится ли это скорее, если останусь в лесу…