Читать книгу Мать моя… флибустьер! - Жан Гросс-Толстиков - Страница 3

Угасающий диск небесного светила давно скрылся за пальмовой рощей, плотной стеной подступающей к океанскому побережью. На иссиня-черном небосводе выплыла полная луна в россыпи звезд. Совсем недавно теплый, нежный, ласкающий морской бриз внезапно охладел и злобно засвистел среди деревьев.

Матерясь и отплевывая соленую воду, Нэнси кое-как выползла на берег на четвереньках. Казалось, пальмы дружно шагнули назад, прочь от океана. На самом же деле, и девушка это понимала, просто отлив обнажил широкую песчаную отмель вполне естественным образом.

– Скотина… Козел… Джентльмен, мать твою, удачи, – рассерженно и обиженно бубнила девушка, безнадежно ища глазами недавнего собеседника на покрытом ночной мглой пустынном побережье. – Куда же он свалил?.. Наверняка же видел, как я навернулась в воду… Вот же сука!

Наконец, поднявшись на ноги, утопающие в песке, зыбком и еще влажном от недавно ушедшей воды, Нэнси сдернула с бедер промокшее парео. От незапланированного ночного купания последнее мало того, что насквозь промокло и будто одеревенело, так теперь еще леденяще липло к голым ногам.

Старательно выжав парео от впитавшейся в него воды, девушка перекинула бесполезный аксессуар через локоть и неуклюже зашагала вперед. В одном купальнике-бикини она сильно озябла, еще и с мокрых волос стекали по спине, плечами и груди будто ледяные капли, доставляя ужасающее неудобство. Алкогольные пары от чрезмерно выпитого, так обманчиво согревающие весь вечер, предательски быстро улетучились вместе с морским бризом.

Обхватив себя руками и время от времени старательно растирая ладонями собственную кожу, Нэнси шла вприпрыжку. Шумно вдыхая через нос и выдыхая через рот, она вспомнила поговорку киногероя Жени Лукашина из старой, доброй советской комедии об иронии судьбы, ставшей крылатой наравне с многими другими фразами-цитатами.

– Пить надо меньше, – бубнила девушка на ходу. – Надо меньше пить…

Помогло ли это Жене Лукашину доподлинно не известно, но Нэнси немного согрелась. Вспоминая кадры из кинофильма, девушка откровенно порадовалась тому факту, что находится в Доминикане, а не в заснеженном предновогоднем Ленинграде.

– Пить надо меньше! – смеясь над самой собой, кричала она шелестящему волнами океану и пальмовым ветвям. – Надо меньше пить…

Нэнси прошла не меньше километра, но признаков цивилизации в качестве курортных зон отдыха с барами, бассейнами, бунгало, лежаками под балдахинами навесов, и комплексов гостиниц, горящих огнями всю ночь напролет, так и не появилось.

– Не могла же я зайти так далеко, – сердилась на саму себя девушка. – Помню же, прошла всего ничего… пока не зацепилась с этим лже-пиратом языками… Сейчас глоток рому стал бы нелишним. Да, и сожрать что-нибудь было бы кстати.

Через еще полчаса блуждания вдоль по безлюдному, пустынному песчаному берегу не увенчались успехом и Нэнси остановилась, отчаянно усевшись задом на песок. Полупрозрачное, легкое парео просохло и пусть не внушало доверия, как деталь одежды для того, чтобы согреться, девушка все же набросила его на плечи и укуталась.

– Может я не в ту сторону пошла? – неожиданно для себя предположила Нэнси, и тут же аргументированно отказалась. – Да, нет же! Вышла гулять направо от гостиницы… океан был по левую руку… Иду обратно, океан по правую руку… Все верно!.. Сука, что же так холодно-то!

Она поднялась на ноги, попрыгала на месте и затем побежала вперед. Бег по песчаному берегу оказался не самым лучшим занятием, хотя Нэнси снова немного согрелась. Девушка перешла на размеренную ходьбу, не меняя намеченного курса.

Еще через четверть часа непрекращающейся ходьбы, Нэнси слезно всхлипнула и свернула под сомнительные кроны прибрежных пальм. Спрятаться от бодрящего ночной прохладой морского бриза за голыми стволами пальм помогло, пусть и не намного. Усевшись под одной из пальм так, чтобы широкий ствол загораживал от океана и ветра, девушка вжала голову в плечи и сильнее закуталась в тонкую ткань парео.

– Вот так и умирают… путники-потеряшки… в какой-нибудь таежной… сука-глуши, – откровенно зевая, тихо пробормотала Нэнси, увлекаемая в объятия Морфея.

Уставшая от долгой безрезультатной ходьбы, измученная голодом и холодом, девушка не заметила, как крепко уснула.

Девушке снился далекий, мистический остров. Тот самый Остров Сокровищ со страниц популярного приключенческого романа Роберта Льюиса Стивенсона, который она будто наяву не единожды исследовала вдоль и поперек.

Конечно же, Нэнси представляла себя далеко не кисельной барышней, а наоборот, отважным пиратом и лидером настоящих морских волков. В широких полосатых красно-черных штанах, заправленных в высокие сапоги, в свободной парусиновой белоснежной сорочке, в красном платке под широкой треуголкой со страусиным пером, с острым абордажным палашом в одной руке и кремневым пистолетом в другой Нэнси бегала по джунглям среди пальм, дубов и высоких сосен. Она тщательно исследовала необитаемый остров шаг за шагом. Она тысячи раз взбиралась на высокий холм и любовалась с него захватывающим дух видом бескрайнего океана.

Остров Скелета – извечный спутник главного острова, где в тихой бухте покачивалась на волнах пиратская шхуна со спущенными парусами. Холм Фок-мачта на севере острова. Холм Грот-мачта, иначе именуемый холмом Подзорной Трубы, где у подножья капитан Флинт зарыл часть своих сокровищ. И холм Бизань-мачта в самой южной окраине Острова Сокровищ. Там же Лесистый мыс, близ которого лают и резвятся огромные туши страшных на вид, но безобидных и добродушных морских львов.

Представляя себя предводителем отважных пиратов, Нэнси вела свою команду через болото, по лесам и холмам, обещая, что вот-вот они доберутся до несметных сокровищ. Иногда им навстречу выскакивали местные дикари, и пираты, забыв о своем капитане, разбегались, преследуя туземцев. Но потом возвращались и прятали виноватые взгляды. Иногда остров кишил хищными зверями, и тогда Нэнси во главе со своими пиратами должна была спасаться от львов, тигров, медведей и крокодилов бегством.

В поисках сокровищ она гналась за улетающей по воздуху старой картой, где было множество загадочных приписок и пояснений на потрепанных полях, подвластных пониманию только того, кто их сделал. Обозначенные красными чернилами крестики растекались под внезапно начавшимся проливным дождем и тогда казалось, что никому никогда не отыскать сокровища капитана Флинта.

– Два крестика в северной части острова, – бубнила, как молитву, Нэнси, стараясь запомнить места расположения зарытых сокровищ. – И один в юго-западной…

Только что смытый с карты дождем, самый большой крестик проявлялся вновь, а рядом с ним теми же кроваво-красными чернилами, но мелким, словно дрожащим почерком было написано: «Главная часть сокровищ здесь!»

Из-за валунов, из кустов и из-за стволов деревьев на пути Нэнси и ее команды появлялись скелеты погибших сотоварищей. Но они не пугали и искали отмщения. Напротив, скелеты старались помочь и протягивали свои костлявые руки с оттопыренными пальцами, указывая правильный путь.

Затем Нэнси вышла к пещере, но не смогла войти в нее. Едва девушка сделала шаг навстречу зияющей омерзительным холодом расщелине, откуда-то сверху хлынул водопад звонких золотых, серебряных и бронзовых монет самой разнообразной чеканки, искрящихся бриллиантов, рубинов, сапфиров, изумрудов и жемчуга. Английские, французские, испанские, португальские монеты, гинеи и луидоры, дублоны, муадоры и цехины, монеты с изображениями всех европейских королей за последние несколько сотен лет лились безудержной рекой сверху вниз.

Обезумевшие пираты бросились под водопад льющихся сокровищ, мгновенно сами превращаясь в золотые, безжизненные статуи. Каменея, они оглядывались в надежде на помощь, да так и замирали, уставившись на Нэнси хрусталиками бриллиантовых, изумрудных, рубиновых и сапфировых глаз. Девушка безуспешно пыталась остановить остальных, но те, словно не видя участи сотоварищей, ныряли в опасные потоки.

– Нет! Стойте! – кричала Нэнси, угрожающе размахивая острым палашом. – Вы все погибнете! Опомнитесь, идиоты!.. Стойте же! Это проклятье! Проклятье капитана Флинта!..

– Пиастры! Пиастры! – подбадривал пиратов огромный, как орел, попугай и злорадно косился на Нэнси маленькими злобными глазками. – Пиастры!…

Было еще очень рано, когда шаловливые лучи восходящего из-за океана солнца игриво коснулись лица Нэнси. Девушка простонала и неохотно открыла глаза. Ежась и кутаясь в тонкой ткани парео, она призналась себе, что не помнит такого же холодного утра ни в один из прошедших дней пребывания в Доминикане. Зверский, беспощадный холод пронизывал ее до костей.

Как хищный, озлобленный на весь мир зверек, Нэнси выглянула из-за укрытия своего ночного пристанища. В ясном, сияющем глубиной небе разлилось зарево восходящего солнца. Прибрежные деревья розовели в его лучах, а пляжный песок радужно искрился, словно соревнуясь с блеском утреннего океана. Все еще прохладный морской бриз нагонял игривую рябь.

– Какая же… красота! – призналась девушка, неуклюже выбираясь из своего укрытия. Она глубже укуталась в парео и с кривой ухмылкой добавила. – Твою мать… привычно отозвалось эхо.

– С-сука! Сука! Су-ука! – неожиданно закричал чей-то сиплый, картавый голос, заставив Нэнси вздрогнуть.

Нэнси огляделась, но не обнаружила присутствия людей, так отчаянно ругающихся по-русски. Крики же продолжались, исходя будто отовсюду, но преимущественно откуда-то над головой девушки. Тогда она подняла взгляд вверх и рассмотрела пару попугаев, сидящих рядом друг с другом. Птицы не ругались между собой, а смотрели прямо на Нэнси.

– Так это вы мне? – нахмурилась девушка.

– Ссу-ука! – подтвердил ее догадку один из попугаев.

– Обидно, – призналась Нэнси, и криво улыбнулась бестолковым птицам. – Хотя это не может не радовать… Как в анекдоте, группа потерявшихся в джунглях русских туристов была найдена по матерящимся попугаям.

– Сук-ка! – каркнул второй попугай, взмахнул крыльями и скрылся из виду. Другой пернатый окинул девушку взглядом на прощание и упорхнул вслед за собратом.

– Вот и живите теперь с этим, – отмахнулась девушка. – Не хрен повторять все подряд за случайными прохожими… туристками в отчаянии.

Нэнси вышла из-за пальмы на берег, подставляя солнечному свету лицо. По-утреннему еще слабые лучи согревали медленнее, чем хотелось бы. Девушка повернула голову влево и с недоверием посмотрела в уходящую далеко вперед пляжную линию, очерченную с одной стороны темнеющим пальмовым лесом, а с другой лазурью океана.

Прямая, почти как взлетно-посадочная полоса, она упрямо хранила ощущение безлюдности и полного одиночества, будто Нэнси оказалась на необитаемом острове, а не в туристическом центре Доминиканской республики, живущей в ритмах бачаты и сальсы и приглашающей всех желающих окунуться в жизнерадостную атмосферу мира, где каждый день словно маленький праздник.

– Люди! Ау! – закричала Нэнси, но ответом ей был шорох крыльев вспорхнувших птиц, шелест прибрежной волны и тихое поскрипывание пальмовых стволов.

Повернув голову в обратную сторону, туда, откуда девушка пришла прошлой ночью, Нэнси тяжело вздохнула. Такая же песчаная бесконечность уходила что влево, что вправо от ее теперешнего местоположения.

В сердцах топнув ногой о песок, девушка уверенно развернулась и зашагала обратно, в направлении одинокого бунгало, где пила ром в компании ряженого пирата.

– Найду его, все выскажу! – фыркнула она на ходу.

По мере того, как Нэнси шла вдоль пляжной линии, солнце шло своим неизменным ходом, поднимаясь все выше и выше. Довольно скоро его лучи стали припекать больше, чем этого хотелось некоторое время тому назад. Девушка давно отогрелась после холодной ночи и теперь изнемогала от жары, жажды и голода, а пляж будто издевался над ней и не собирался оканчиваться. Как впрочем по-прежнему не было и намека на хоть какие-нибудь атрибуты цивилизации в этом злосчастном тропическом раю.

Потеряв счет времени и пройденной дистанции, Нэнси плелась вперед, едва переставляя ноги. Вскоре и одинокое бунгало под навесом из пальмовых ветвей начало появляться то тут, то там, как призрак. Как бессердечный к путнику мираж, мнимое видение бунгало зазывало к себе, под тенистый навес, в удобное плетенное кресло с мягкими подушками. Там же стоял стол, застеленный накрахмаленной белоснежной скатертью, предлагая прохладительные напитки с позвякивающими в стеклянных кувшинах кубиками льда, ароматный, экзотические фрукты и овощные салаты, сочный стейк и не менее аппетитную рыбину под золотистой зажаренной на гриле корочкой.

С перекинутой через локоть салфеткой, будто официант в фешенебельном, изысканном ресторане, перед столом с напитками и яствами стоял вчерашний знакомый – ряженый пират Эдвард Тич, приветливо улыбаясь сквозь свою густую, черную бороду. Он снимал с головы свою треуголку и махал ею девушке, приглашая в бунгало. Но уже в следующее мгновение все это бесследно испарялось в воздухе, чтобы появиться снова, чуть дальше, буквально в еще одной полусотне шагов.

Нэнси отводила взгляд прочь, упираясь себе под ноги, лишь бы не лишиться рассудка из-за желанного, но такого недоступного бунгало.

В какой-то момент девушка подняла взгляд и заметила, что пальмовый лес пополз вверх, взбираясь на крутой скалистый утес. Последний встал на пути Нэнси непреодолимой преградой, но она искренне обрадовалась ему. Белый утес отрезал и заканчивал этот давно осточертевший многокилометровый променад песчаного пляжа.

Пальмы взбирались на скалу по мере своих сил, редея на глазах. Они сдались задолго до того, чтобы достигнуть вершины и та возвышалась над ними острым белоснежным хребтом.

– Залезу туда и осмотрюсь, – решительно заявила самой себе Нэнси, сворачивая с пляжа в пальмовую рощу у подножья Белой скалы. Подсознание девушки предательски напомнило ей об одной полезной поговорке. – Умный в гору не пойдет… умный гору обойдет, да?

Ощетинившееся острыми рифами подножье утеса омывалось набегающими и разбивающимися о него океанскими волнами, из чего следовало, что обойти гору совершенно не под силу не просто умному, а даже очень здравомыслящему человеку.

– Лучше гор могут быть только горы, – подбадривала себя Нэнси, лавируя среди пальм и взбираясь вверх по утесу. – На которых еще не бывал… Так оставьте ненужные споры!.. Я себе уже все доказал… Сколько слов и надежд, сколько песен и тем… Горы будят у нас и зовут нас остаться… Но спускаемся мы – кто на год, кто совсем… Потому что всегда… потому что всегда… мы должны возвращаться.

Как уже было отмечено с пляжа, стоя у подножья Белой скалы, пальмы на склоне утеса сначала стали реже, а затем и вовсе остались позади. Нэнси же продолжала упорно карабкаться по голым, нагретым солнечным светом камням. От белизны этих камней, еще и ярко освещенных солнцем, резало и жгло глаза, но девушка не сдавалась, взбираясь будто юркая ящерица к намеченной цели – к синеющему бескрайним куполом поднебесью.

– Кто захочет в беде оставаться один?.. Кто захочет уйти, зову сердца не внемля?.. Но спускаемся мы с покоренных вершин… что же делать, и боги спускались на землю.

Забравшись на узкое плато скалистого утеса, Нэнси встала в полный рост. Тяжело дыша, но радостно улыбаясь, она чувствовала себя если не покорителем Эвереста, то хотя бы просто победителем над этой горой. Там, на вершине, ветер оказался значительно сильнее, чем морской бриз на пляже у подножья Белой скалы. Он рьяно трепал волосы и бессовестно старался сорвать не только легкое парео, повязанное на бедрах девушки, но и ее купальник.

Пустынная линия горизонта едва ли просматривалась, сливая синее небо с таким же синим океаном. Даже облака визуально сроднились с кудрявыми барашками на волнах. Ни кораблей, ни яхт, ни экстремалов виндсерфинга, ни парящих за катерами любителей параплана не было видно нигде в округе на сотни океанских миль.

Опустив взгляд, девушка заметила небольшой округлый островок, соседствующий с Большой землей острова Гаити и расположившийся у подножья все того же белого утеса, но с другой стороны от бесконечной пляжной линии, где Нэнси блуждала с прошлой ночи.

Проказник-ветер все же умудрился сорвать с нее парео и оно резко упорхнуло вдаль, не оставив и малейшей возможности поймать себя.

– Охринеть! – расстроенно крикнула Нэнси. – Сорок три бакса… на ветер!

Провожая взглядом легко уносящееся прочь парео, девушка увидела сначала узкий пролив между обнаруженным ею островком и той землей, где Нэнси находилась сама. Укрытая от океана и сильного ветра соседним островком, тихая бухта с уютным пляжем изгибалась полумесяцем. Людей на пляже, по всей видимости: частном, также не было. Но дальше от бухты и песчаного пляжа, в глубине леса просматривалась просторная опушка, на вершине небольшого холма которой возвышался бревенчатый сруб, окруженный плотным высоким забором.

– Люди! – радостно закричала девушка и поспешила спуститься с Белой скалы.