Читать книгу Мать моя… флибустьер! - Жан Гросс-Толстиков - Страница 7

На следующий день Нэнси проснулась только к полудню, да и то только потому, что из-за палящего солнца в доме стало душно. Мучаясь от похмелья, она смутно помнила чем закончился прошлый вечер, но недвусмысленный намек на один из семи смертных грехов лежал сейчас рядом с полуголой девушкой. Более того, она сама же продолжала обнимать его, лежа на широкой мужской груди щекой.

– Пили. Пели. Спали, – коротко подытожила Нэнси, хотя и не собиралась ретироваться и оставить идеальное, спящее тело, от вида которого в груди затрепетало, а в животе предательски проснулись бабочки. – Нет, нет, нет… Хотя?.. Нет!

Поборов свои желания, девушка сползла с груди Бенжамина и поднялась с постели. Голая только по пояс и наличие просторных кружевных панталон уверяли, что прошлой ночью ничего предосудительного не случилось, но девушка все же сомневалась в собственной моралеустойчивости.

– Да, уж… в таких труселях я бы сама себя не захотела, – тяжело вздохнула Нэнси, переоделась в короткие брюки и рубаху, повязала волосы платком и спустилась по лестнице в гостиную.

Множество пустых бутылок из-под вина, рома и коньяка на столе и остатки незамысловатых закусок, которые бессовестно клевали попугаи и какие-то незнакомые ей птицы, подтвердили догадку о том, что вечер прошел весело. Нэнси разогнала птиц, умылась в роднике и неохотно занялась уборкой.

– Доброе утро, госпожа, – сказал Бен Ганн, спускаясь в гостиницу из спальни.

– Уже давно день, а ты дрыхнешь! – огрызнулась девушка. – Я что? Одна тут вчера гуляла?

– Ты хозяйка, тебе и карты в руки, – усмехнулся мужчина.

– С чего бы это? – фыркнула Нэнси.

– Ты сама так заявила… Вчера. Не один раз, – напомнил он. – И я не смею противоречить или ослушаться тебя.

– А мы уже на ты, да?

– Это тоже было твоим… величайшим повелением, госпожа, – раскланялся в изящном, глубоком реверансе Бенжамин.

– А больше… я ничего… не требовала? – спросила Нэнси, стыдливо пряча взгляд.

– О чем ты?

– Ну так… мало ли, – пожала плечами она. – Просто мы с тобой… прошлой ночью… в одной постели, понимаешь?

– Нет, госпожа, – категорично заверил мужчина. – Между нами ничего такого не было.

– Слава Богу, – облегченно выдохнула Нэнси.

– Ты пыталась соблазнить меня, – признался Бенжамин. – И даже грозила износиловать… прям тут, на столе… Потом танцевала какие-то восточные танцы и сожалела, что здесь нет какого-то пилона, иначе бы ты показала мне высший класс… Я право не знаю, что это такое, хотя было интересно… Потом потащила в спальню…

– Не-ет, – жалобно застонала девушка.

– Там пробубнила что-то на латыни, – продолжил мужчина. – Упала и уснула. Я только помог снять с тебя платье… но более не притрагивался!

– Я? На латыни?

– Я не силен в латыни, но твои последние слова не были похожи ни на что другое.

– Руссо туристо, …облико морале? – предположила Нэнси.

– Точно! Именно это ты и сказала вчера ночью, прежде чем уснуть, – подтвердил Бен Ганн.

– Да! – с широкой, самодовольной улыбкой резюмировала Нэнси. – И я не такая! В смысле… не такая, чтобы с первым встречным… по пьянке…

Бенжамин нежно улыбнулся и безучастно пожал плечами. Все же скользнув вожделенным, томным взглядом по соблазнительному полуобнаженному мужскому телу, Нэнси глубоко вздохнула, потерла руками щеки и отвернулась.

– Может быть потом, когда… мы с тобой познакомимся поближе, – тихо добавила она. – Но не сейчас! Даже не мечтай!

– Я и не думал ничего такого. Ты первая начала.

– Ой все! – фыркнула Нэнси.

Мужчина снова пожал плечами и ушел в кладовую, откуда вернулся почти сразу же, таща бутылку с ромом. Девушка невольно вздрогнула всем телом и отрицательно замотала головой.

– Я пить не буду! – заявила она.

– Как хочешь, – бросил он и уселся за стол, откупоривая бутылку и наполняя кружку ромом.

– Эх, сейчас бы чашечку кофе, – тяжело вздохнула Нэнси, рухнув на скамью напротив Бен Ганна и бросив голову на скрещенные на столе руки.

– Нет проблем! – заявил Бенжамин и снова ушел в кладовую.

К удивлению девушки он вернулся с кружкой кофейных зерен. Пока под железным щитом с песком разгорался огонь, мужчина перемолол зерна в порошок. Откуда-то появилась изящная турка с восточным орнаментом на медных боках и с длинной ручкой. По-восточным кулинарным традициям Бен Ганн быстро приготовил на нагретом песке крепкий кофе с пышной пенкой и его бодрящим ароматом наполнился весь дом.

– Цены тебе нет, – поблагодарила Нэнси, получив чашку с кофе.

Снова раскланявшись перед ней в реверансе, Бенжамин вернулся к своей кружке с ромом. Дыша ароматом крепкого кофе и отпивая горячий напиток маленькими глотками, девушка влюбленно смотрела на услужливого красавца, мысленно борясь с желанием все же отблагодарить его через постель.

– А ты правда так хорошо знаешь этот остров? – первым прервал затянувшееся молчание Бен Ганн.

– Если все это не шутка и я действительно оказалась на острове Стивенсона… во что мне все еще не очень верится… слишком уж невероятно, что со мной могло приключиться такое, – рассудила девушка. – То… да, Бен. Я очень хорошо знаю этот остров.

– А кто такой господин Стивенсон? Ты уже не первый раз упоминаешь о нем… а теперь и вовсе назвала этот остров его именем, – поинтересовался мужчина.

– Стивенсон? – переспросила Нэнси, оставляя себе короткий шанс придумать весомое оправдание своей оговорке. – Роберт… Льюис… Стивенсон… Доверенное лицо капитана Флинта. Личный секретарь, управляющий делами и все такое… Образованный, талантливый и очень интересный мужчина… Да, это он… господин Стивенсон… рассказал мне об этом острове и показал карту… э, моего покойного отца.

– Я не знаю, как ты оказалась здесь… Но ты была на восточной стороне острова… затем поднялась на Белую скалу и вышла в Южную бухту… Откуда отлично виден холм Бизань-мачты… Затем ты вышла к этому форту, построенному руками команды твоего отца… Почему же тогда ты до сих пор не веришь, что все это не… сон?

– Я как-то не думала об этом, – призналась девушка. – Мало ли островов, похожих друг на друга?

– Не мало, – согласился Бенжамин. – Но когда, к примеру, я увидел его с палубы нашего корабля более трех лет тому назад я закричал… Ребята! Это тот самый остров, где капитан Флинт зарыл свои сокровища. Сойдемте на берег и поищем… Ты уверен в этом, Бен? Спросили меня мои друзья… О, да! Я был уверен в этом. Потому что я сам был на палубе старого «Моржа», когда Флинт с шестью самыми дюжими моряками сошли на берег этого острова, чтобы зарыть сокровища капитана… Вернулся Флинт один… Один против шестерых!.. И тогда капитан и все матросы поверили мне, и мы отправились искать золото. Но у нас не было карты!.. Двенадцать дней мы искали сокровища и ничего не нашли… даже намека, где же Флинт мог зарыть их… С каждым днем друзья ругали меня все сильней и сильней… Наконец, они собрались возвращаться на корабль… А ты, Бенджамин Ганн, оставайся! Сказали они. Оставайся здесь и разыскивай сокровища Флинта. Вот я и остался…

– Тот остров в бухте, – зачем-то переспросила Нэнси. – Он называется Остров Скелета, да?

– Да, госпожа, – подтвердил Бен Ганн. – Тот остров называется Остров Скелета. Раньше тут всегда останавливались пираты…

– Тогда на севере должен быть холм Фок-мачты.

– Он есть там, – подтвердил мужчина.

– С севера на юг три холма… Фок-мачта, Грот-мачта и Бизань-мачта.

– Совершенно точно. Только холм Грот-мачты… самой высокой горы… чаще называют холмом Подзорной Трубы, потому что пираты устраивали там наблюдательный пост, когда стояли здесь на якоре и чинили свои суда… Ты действительно хорошо знакома с этим островом, – сказал мужчина.

– Много часов я провела над картой и выучила ее наизусть! – улыбнулась Нэнси, игриво ссылаясь на текст из романа Стивенсона, но Бен Ганн естественным образом не распознал подвоха. – Сидя у огня в гостиной… в доме своего покойного отца, я в мечтах подплывала к острову с различных сторон. То с южной, через узкий пролив за Островом Скелета в бухту, то с северной… Я исследовала каждый вершок этого острова, тысячи раз взбиралась на холм Подзорной Трубы, и любовалась оттуда видом бескрайнего океана… Иногда, в мечтах, мне казалось, что остров кишит дикарями, и мы с командой должны были отбиваться от них.

– Дикарями? – усмехнулся мужчина. – Но остров необитаем…

– Иногда, мне казалось, что его населяют хищные звери, – продолжила девушка. – И мы должны были спасаться от них бегством.

– Разве что дикие козы… Но скорее они научились спасаться бегством, когда я открыл на них охоту, чтобы можно было питаться вяленым мясом, а не одними кокосами, бананами и родниковой водой.

– Кстати, Бен, – неожиданно вспомнила Нэнси. – Я все хотела спросить у тебя… Откуда все эти запасы еды, вина и вещей? Ты говорил, что нашел один из кладов… моего покойного отца… Но я не могу поверить, что это была еда и одежда… Где золото? Где драгоценные камни? Где настоящие сокровища Флинта?

– Деньги, золото и драгоценности я спрятал в пещере, вдали от этого форта, – ответил Бенжамин. – А все это… подарки океана.

– В смысле?

– Индийский океан суров и опасен. И не только из-за промышляющих в его водах пиратах… В бухту Северной стоянки часто прибивает волной то, что осталось от потерпевших кораблекрушение торговых судов. Я вылавливал все это и оставлял себе по праву нового хозяина. Поход к берегу северной окраины острова стал привычным для меня делом, как поход в торговую лавку… Только все товары достаются бесплатно. И редко когда новые поставки откладывались дольше, чем на месяц.

– Удивительно, что все сохранилось в таком отличном состоянии, – сказала Нэнси. – При условии того, что сундуки плавали какое-то время где-то в открытом океане.

– Надо отдать должное надежности этих сундуков и мастерству тех, кто сделал их. Многих вещей даже не коснулась разрушительная сила соленой воды. Оружие, ткани, наряды, продукты, специи, кофе, столовое серебро и прочая посуда, – сказал мужчина, плавно взмахнув рукой, как бы охватывая перечисленные и находящиеся в доме вещи. – Ты даже не можешь представить себе как я тосковал по тому же сыру и хлебу в первый год пребывания на этом острове… Ломтик хлеба с кусочком сыра на нем снились мне каждую ночь… Я тянулся к ним, просыпался, а сыра нет… и хлеба нет. Я ел вяленое козье мясо с выращенными мной же овощами и… запивал своими же слезами.

– Ужас! – согласилась девушка. – Это вяленое мясо осточертело мне уже на второй день.. Хотя в самом начале оно показалось мне гастрономическим чудом… божьим даром. Ты отлично приготовил его. Молодец!

– Благодарю, госпожа, – принял заслуженный комплимент Бенжамин. – Но скажи мне… Ты видела карту острова… Были ли на ней какие-то указания к сокровищам?

– А ты алчный человек, Бен, – рассмеялась Нэнси.

– Совсем нет, – обиженно надулся мужчина. – Просто интересно… Ведь я смог отыскать только одно место.

– Не волнуйся, я поделюсь с тобой этими сокровищами, – пообещала лже-наследница. – Ведь если бы не ты… не твои запасы… я бы уже умерла тут от голода.

– Был рад услужить тебе, госпожа, – поклонился мужчина.

– Да, указания были… Красные крестики, – подтвердила девушка. – В трех разных местах.

– И ты помнишь где они располагались на карте Флинта?

– Конечно, помню, – кивнула она. – На той карте было много письменных добавлений, сделанных моим покойным отцом позже… перед самой смертью. Резче всего бросались в глаза три крестика, сделанных то ли красными чернилами, то ли кровью… Два в северной части острова и один в юго-западной, возле этого последнего крестика теми же чернилами почерком отца, было написано… Главная часть сокровищ здесь!

– Это место я нашел, – парировал в ответ Бенжамин.

– Ты покажешь его мне? – спросила Нэнси.

– Конечно, – пообещал он. – Мы можем отправиться туда когда пожелаешь.

– Как сейчас помню, – продолжила девушка с улыбкой. – На оборотной стороне карты были пояснения, написанные его же почерком… Высокое дерево на плече Подзорной Трубы, направление к эС от эС и эС Вэ.

– К северу от северо-северо-востока, – уточнил бывалый моряк.

– Остров Скелета Вэ Ю Вэ и Вэ… десять футов?

– Восток-юго-восток и восток… десять футов…

– Слитки серебра в северной яме, – добавила Нэнси, задумчиво закатив глаза и снизив голос до заговорщицкого полушепота, как если бы их разговор мог кто-то подслушать. Придав голосу театрализованное выражение и мистическую таинственность, девушка сказала. – Отыщешь ее… на склоне… восточного холма, в двадцати трех ярдах… к югу от Черной скалы… если встать к ней… лицом!

– Отлично, – выдохнул Бенжамин, невольно вздрогнув всем телом.

– Оружие найти легко… в песчаном холме, – подытожила девушка, сама начиная верить в то, что говорит. – В северной оконечности… Северного мыса… держать на Вэ.. на восток… и на четверть румба… к эС… к северу.

– Мне не терпится отыскать все сокровища Флинта! – воскликнул Бен Ганн.

– Мне тоже, – согласилась Нэнси. – Пошли?

– Лучше завтра с утра. Или хотя бы сегодня ближе к вечеру, – предусмотрительно предложил Бенжамин, остужая запал девушки, хотя сам был готов отправиться туда сейчас же. – Солнце в зените… изжарит нас, как на сковороде… Да и сложно будет обогнуть мыс Бизань-мачты. В это время там особенно сильный прибой.

– А чем нам страшен прибой? Пешком через речушку и лес… По тенечку.

– Через болото? Нет уж, уволь, госпожа! В то болото я не ходок.

– Хорошо, тебе виднее, – не стала долго сопротивляться Нэнси, вспомнив шныряющих в густой траве змей, когда она ходила за глиной, но до самого болота не пошла. – У тебя есть лодка?

– Конечно, – гордо заявил Бен Ганн. – Я сам сделал ее чуть более года тому назад.

– Ну да, – кивнула девушка, вспомнив об описанном в романе самодельном челноке Бен Ганна. – Верю.

Из всех самодельных лодок эта была самая самодельная. Мужчина сколотил из крепкого дерева кривобокую раму, обшил ее козьими шкурами мехом внутрь и снарядил свое плавсредство маленькой скамейкой, подпоркой для ног и веслом с двумя лопастями. В романе Стивенсона мальчик Джим Хокинс говорил, что помещался в ней с трудом. Тогда же воспользовавшись этим кривобоким челноком, Джим едва не утонул, а потом и вовсе вместе с вертлявой, непослушной лодочкой был отдан капризам океана на несколько часов подряд и чуть не умер без запасов пресной воды.

Сейчас же Бен Ганн предлагал Нэнси отправиться на этом челноке вдвоем, намереваясь обогнуть крутой мыс, пройти через рокочущий голосом неминуемой смерти прибой, лишь бы не идти через какую-то заболоченную лесную речушку пешком.

– Может хотя бы прогуляемся, посмотрим на твою лодку? Что-то подсказывает мне, что мы не поместимся в ней вдвоем, – уклончиво предложила девушка.

– Поместимся, – самоуверенно хмыкнул Бенжамин. – Пошли, покажу.

Они вдвоем выбрались из укрепленного частоколом форта и Бен повел девушку к бухте по уже ставшей ей хорошо знакомой и привычной дороге через лес. Добравшись до пляжа, они свернули влево и шли до тех пор, пока не оказались около Белой скалы. Там мужчина помог Нэнси пройти вброд и перебраться через острый оскал невысоких рифов, скрывавших вход в каменный грот.

– Ох, красота какая! – не удержалась от замечания Нэнси.

Всю пещеру занимал бассейн лазурной воды, бросая игривые блики на темные, местами поросшие мягким мхом каменные своды. Дно устилал такой же мелкий песок, как и на пляже. Но нигде в девственной пещере не было видно и следа присутствия самодельного челнока или хоть чего-нибудь созданного руками человека.

– Я назвал ее… «Надежда», – сказал Бенжамин и его голос гулко раскатился, вибрируя от каменных сводов пещеры.

– Кого? – переспросила Нэнси.

– Лодку, – ответил он и указал рукой куда-то вглубь грота, утопающую в сумраке.

Девушка напрягла зрение и скользнула взглядом по темных стенам и потолку пещеры, но так и не разглядела ничего нового. Тогда Бен Ганн взял Нэнси под руку и по колено в воде провел ее дальше от входа. Там, у самой дальней стены на широком выступе, как на книжной полке или на ветрине магазина, расположилось в комфортном уединении огромное гладкое бревно.

Бенжамин легко запрыгнул на довольно высокий выступ и потянул бревно на себя. То заскрипело деревом о камень и перевернулось.

– Да, ладно! – воскликнула Нэнси. – Каноэ?! Настоящая индейская каноэ?

– Типа того, – скромно пожал плечами Бенжамин. – Поместимся вдвоем?

– Вполне, – рассмеялась девушка. – А почему «Надежда»?

– Когда я вытесывал ее, я верил и надеялся, что однажды смогу покинуть этот острова, хотя и жаль было оставлять найденные сокровища без присмотра… Понимал, что как только доберусь до людей, на прихваченные с собой деньги смогу купить шхуну, нанять команду и вернуться за остальными сокровищами. Но вид океана, даже в хорошую погоду, страшил меня… Я тянул время, все время откладывал отъезд. А когда окончательно собрался рискнуть, увидел в лесу тебя. И я решил остаться… еще не надолго.

– Ой, как мило, – ехидно отметила Нэнси.

К вечеру того же дня Нэнси и Бен Ганн приготовили в дорогу запас еды и пресной воды, сложили все это на дне лодки и вытащили ее из каменного грота. Нарядившись в мужскую одежду, высокие ботфорты и укрыв голову широкополой треуголкой с пышным, длинным пером, и от этого став похожей на пирата, девушка все же прихватила с собой кружевной зонтик на случай необходимости укрыться от солнечного света. Бенжамин взялся за весло с широкой лопастью и без особого труда провел «Надежду» через тихую бухту, обогнул Остров Скелета и вывел лодку в открытый океан.

Сильные волны подхватили низкодонную лодочку и в первую минуту Нэнси испугалась за жизнь и пожалела, что согласилась отправиться за сокровищами морским путем, но потом успокоилась. Бен Ганн управлял «Надеждой» так умело, как будто не единожды обогнул на ней земной шар по экватору. И океан был милостив к храброму моряку.

Мужчина предусмотрительно вышел подальше от берега, чтобы их не сносило на опасно-острые рифы у подножья скалистого утеса Бизань-мачты. После долгого плавания Нэнси и Бенжамин высадились в устье реки, сбегающей по лесистому склону холма Подзорной Трубы и впадающей в океан.

– Ты бывал когда-нибудь в Калифорнии? – спросила девушка, помогая Бен Ганну протащить лодку по песку подальше от линии прибоя.

– Нет, не бывал, – ответил мужчина. – У меня сложились скверные отношения с испанцами…

– А ну, да, понимаю, – согласилась Нэнси, вспомнив, что Калифорния стала территорией Соединенных Штатов только к середине девятнадцатого века, а в текущий год она все еще принадлежит Испании.

– А что? – переспросил Бенжамин.

– А я была там несколько раз, – ответила девушка, не вдаваясь в подробности своих путешествий в Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Сан-Диего, Санта-Барбара…

– И что?

– Нет, ничего… просто там в одном месте… недалеко от Сан-Франциско есть точно такая же река, выбегающая из леса и впадающая в Тихий океан, – рассказала Нэнси, не уточняя действительных дат определенных исторических событий. – Там же когда-то было основано русское поселение… Форт Росс. Я не знаю, как ту реку называли местные жители, но русские переименовали ее в Славянку… Среди местного населения она и по сей день называется Русской рекой.

– И что?

– Ничего, – пожала плечами девушка. – Просто ландшафт очень похожий, вот и вспомнилось.

– Ты можешь назвать эту реку своим именем, – предложил Бенжамин. – Она никак не называется.

– Правда? – улыбнулась Нэнси.

– Я не уверен, конечно. Но вроде бы никто не давал ей названий… Холмы, скалы, мысы, мели, остров Скелета – это все да, занято. Но реки на острове по-моему никак не называются.

– Хорошо! Я воспользуюсь такой возможностью, – заявила она, уперевшись руками в бока и поставив одну ногу на торчащий из пляжного песка темно-зеленый камень. – Отныне… властью мне данной… повелеваю! Именовать эту реку…

Камень, на который опиралась ногой Нэнси, зашевелился и приподнялся от земли. От неожиданности произошедшего девушка взвизгнула и отскочила прочь, упав в объятия сильных мужских рук.

– Божья матерь! – выдохнула она, провожая взглядом уползающую к воде огромную черепаху.

– Так и назовем эту реку? – рассмеялся Бенжамин.

– Да… первое слово дороже второго! – фыркнула девушка. – А ту, что проходит рядом с фортом, просто… Мать.

– Отличное решение, госпожа, – поставив Нэнси на ноги, раскланялся перед ней Бен Ганн. – Так всем и передам… кого встречу.

Девушка с мужчиной вышли с пляжа и начали взбираться к плоскогорью, двигаясь вдоль реки Божья Матерь. Если покрытое красочно цветущей растительностью устье реки выглядело живописным, то дальше вглубь лесной чащи она оказалась сильно заболоченной. Продвижение затруднялось не только топкой почвой, но и высокой травой, и кустарники, плотно переплетенными между собой ветвями.

Повесив закрытую корзину с провиантом и пресной водой на ремни за спиной, как походный рюкзак, Бенжамин шел впереди и рассекал густую болотную флору двумя длинными мачете, держа по одной в каждой руке. Нэнси шла следом за ним и сначала ей показалось, что спутник услужливо прокладывает ей дорогу, но вскоре она стала все чаще и чаще замечать извивающихся в предсмертных судорогах, обезглавленных змей, разрубленных надвое пауков и прочих омерзительных тварей, то ли гусеницы, то ли сколопендры.

– Тебе не жаль их? – окликнула девушка Бен Ганна, все же брезгливо морщась и шарахаясь от очередной жертвы, безнадежно павшей под смертоносными лезвием островитянина.

– Мне будет жаль тебя, госпожа, – не оборачиваясь, бросил через плечо мужчина. – Если хоть одна из этих змей укусит тебя, я ничем не смогу помочь… Но не пугайся, ты не будешь умирать в мучениях… Яд очень сильный! Пару минут и… с приветом к праотцам.

– Спасибо, утешил!

Миновав заболоченную местность и оставив лесную реку далеко позади, подъем к плоскогорью стал круче, почва каменистее, растительность выше и реже. Вместо густой, высокой травы землю покрывал пахучий дрок, а из-за цветущих кустарников зарослей мускатного ореха начали появляться высокие сосны, возвышаясь багряными колоннами и бросавших широкую тень.

Сквозь природный навес из хвойных крон пробивались яркие лучи палящего солнца, но оно не утомляло, а даже, наоборот, придавало красочному ландшафту дополнительные штрихи невидимого художника. Ароматы муската и хвои смешались в терпкий, пряный коктейль, хотя воздух здесь был свежее, чем близ лесной реки. С океана дул легкий бриз, освежая путешественников.

– Добрый день, Ник! – громко поздоровался с кем-то Бенжамин, неожиданно нарушив умиротворяющую тишину лона природы. – Отличная нынче погода, не правда ли?

Нэнси в пару шагов нагнала Бен Ганна, остановившегося у подножья высокой сосны, и выглянула из-за его широкого плеча, но никого не увидела. Проследив за взглядом мужчины, она посмотрела тому под ноги и невольно вскрикнула.

– Твою ж… кость! – выдохнула девушка, глядя на распластанный на земле под деревом скелет. – Это же труп человека!

Вьющиеся травы оплели скелет густой сетью, сдвинув с места некоторые мелкие кости. Тем не менее, на нем еще сохранились нескольких рыжих волос на черепе и остатки истлевшей одежды, типичной для моряка.

– Да, он когда-то был человеком, – подтвердил Бенжамин. – Не самым приятным в общении… Но истинным профессионалом своего ремесла.

– Зачем же так пугать? – фыркнула Нэнси. – Нельзя ли его… похоронить, что ли?

– Нет, нельзя, – отрицательно замотал головой мужчина. – Ник Аллардайс был человеком при жизни… теперь он ни что иное, как компас.

– Компас? В смысле? – переспросила она, и предположила, внимательно рассматривая сгнившие лохмотья. – Он был моряком? Пиратом?

– Конечно, – усмехнулся Бен Ганн. – Полагаю, ты не надеялась обнаружить здесь епископа?.. Да, Ник Аллардайс был превосходным моряком, каких еще надо поискать. И пиратом… мы вместе ходили под одними парусами на старом «Морже» капитана Флинта.

– Скелет-компас, – пробубнила Нэнси, вспомнив о романе Стивенсона.

Она все еще не была полностью уверена в мистических обстоятельствах, произошедших с ней, как наяву, но постепенно все складывалось в единую картину. Вот и скелет действительно лежал в неестественной позе для погибшего или умершего своей смертью человека, навытяжку, прямой, как стрела. Ноги его показывали в одну сторону, а руки, поднятые над головой несчастного, как у готового прыгнуть пловца, в другую.

– Тогда… там должен быть виден Остров Скелета, – сказала девушка и резко оглянулась. – Восток-юго-восток и восток…

– Можешь сверить, если не веришь, – предложил Бенжамин.

Он достал из кармана компас на длинной цепочке и протянул его девушке. Она кивнула и опустила взгляд на дрожащую под толстым стеклом стрелку, но брать компас в руки не стала. Мертвец же действительно указывал в сторону Острова Скелета. Компас показывал направление на восток-юго-восток и на восток.

– Вон там должна быть Полярная звезда, – указал рукой в чистое голубое небо Бен Ганн. – А вон там первая и самая главная часть клада, если верить тому, что ты рассказывала об указаниях на карте капитана Флинта… Клянусь громом, у меня все холодеет внутри при одной мысли о нем.

– Скажешь тоже, – хмыкнула Нэнси.

– Прости, госпожа, – поклонился мужчина. – Я не хотел обидеть твою память об… отце. Но поверь мне, я знал его с нелучшей стороны… Страшно представить, что он сделал с теми несчастными, когда оказался на этом берегу с шестью сотоварищами и… убил их всех. А потом из одного убитого смастерил компас…

– У него должен был быть нож? – спросила девушка, кивнув на распластанный на земле скелет.

– Да, был… Ник никогда не расставался с ним и обращался, как художник с кистью, но тот не помог ему в схватке с Флинтом. А капитан был не таким алчным человеком, чтобы шарить в карманах простого матроса. Поэтому тот нож нашел я… и взял его себе, да потерял где-то в болоте. Искренне жаль…

– Товарища? – переспросила Нэнси.

– Нож, – ответил Бен Ганн. – Отличный был сантоку. Настоящий, японский.

Чтобы расслабиться и отойти от ужасающего влияния увиденного скелета, когда-то бывшего живым человеком, пусть и не знакомым Нэнси лично, и чтобы отдохнуть перед продолжением похода, девушка попросила устроить привал и подкрепиться. Бенжамин согласился и они расположились на вершине плоскогорья.

Слегка наклоненное к западу, плоскогорье открывало потрясающий вид в обе стороны. Впереди за вершинами деревьев виднелся Лесистый мыс, окаймленный пеной грозно рокочущего прибоя. Позади виднелись не только пролив и Остров Скелета, но также, за косой и восточной равниной, простор бескрайнего океана.

Прямо над девушкой и мужчиной возвышался холм Подзорной трубы или иначе говоря холм Грот-мачты, заросший редкими соснами и местами зияющий бездонными пропастями. Умиротворяющая, тихая песня природы ласкала слух: скрип древесных стволов, шуршание листвы, едва различимое посвистывание ветра, фривольно гуляющего в лесной чаще, отдаленный грохот прибоя и жужжание бесчисленных насекомых. И никого вокруг, от края до края забытого Богом клочка земли среди теплых вод Индийского океана, без единого паруса до самой кромки сумрачной линии горизонта. И на фоне всей этой божественной красоты, чувство одиночества и отчужденности только усиливалось бескрайней широтой безлюдной окрестности.

– Как ты только не сошел с ума… от одиночества все эти годы? – сочувственно вздохнула Нэнси, одарив Бенжамина взглядом.

– Некогда было… Хотелось выжить… и жить, – пожал плечами мужчина, запивая ромом из горлышка бутылки хлебный тост с сыром и вяленым мясом. – Хотя если бы ты увидела меня в первый год пребывания здесь… испугалась бы до помешательства… Одичавший от безнадеги, косматый, бородатый… истинно лесной зверь.

– Грязный, – добавила девушка с усмешкой. – Фу…

– Отнюдь! – возразил Бенжамин. – Матушка приучила меня содержать тело в чистоте… Я ведь когда-то и в школу ходил, и учился прилежно. Только потом связался с дурной компанией, стал бегать на кладбище играть в орлянку… А в двенадцать лет нанялся юнгой на одну шхуну и распрощался с родным домом навсегда.

Девушка вспомнила о разговоре с ряженым пиратом, которого она встретила на пляже в Доминикане, до того, как необъяснимым образом попала на этот остров. Тот тоже рассказывал ей, что в двенадцатилетнем возрасте убежал из дома. Теперь Нэнси стала сомневаться был ли это ряженый житель курортной зоны, развлекающий туристов пиратскими байками и фотографирующийся с детьми на пляжах, или все же мистическое, призрачное видение небезызвестного пирата – капитана Эдварда Тич по прозвищу Черная борода.

– Что вас всех несло в море в двенадцать лет? – спросила Нэнси.

– Переходный возраст, – снова пожал плечами Бен Ганн. – Не я первый, не я последний…

– Тот, кто в пятнадцать лет убежал из дома, – тихо пропела она. – Вряд ли поймет того, кто учился в спец школе… Тот, у кого есть хороший жизненный план, вряд ли будет думать о чем-то другом…

– Что это за песня? – спросил мужчина. – Никогда прежде не слышал этих слов.

– Бошетунмай, – ответила Нэнси. – Одна из моих любимых песен, написанных Виктором Цоем.

– И что это означает?

– Я не уверена точно, – пожала плечами девушка. – Есть пара забавных версий… По одной из них, в пользу китайского происхождения слова говорит и прямой перевод выражения: не продается… Но тогда оно должно звучать несколько искаженно буши чумай. По другой версии… бошетунмай – одно из названий конопли, которое употреблялось в Средней Азии… тогда дословно выражение бошетунмай означает: голова не мерзнет… или проще говоря: безбашенный.

– Словно про меня, – тяжело вздохнул Бенжамин. – Я всегда думал только о себе… Делал то, что хотел… Не думал о последствиях… А теперь даже не знаю живы ли еще мои отец и мать.

– Ты непременно вернешься к ним, – пообещала Нэнси, смахнув с глаз слезы и приобнимая мужчину. – Я помогу тебе, Бен… Правда, еще не знаю смогу ли вернуться домой сама.

Бенжамин обнял девушку сильной рукой за плечи и слегка притянул к себе так, что она удобно устроилась щекой на его широкой груди. Подняв взгляд вверх, Нэнси встретилась глазами с Бен Ганном и первой потянулась к его губам, слишком уж правильными, идеальными и соблазнительными показались ей черты его мужественного лица.

Приняв поцелуй, Бенжамин бережно положил Нэнси на землю и склонился над ней, сначала медленно и нежно, но с каждой секундой все более страстно покрывая ее лицо горячими поцелуями. Его пальцы скользнули за глубокий вырез просторной мужской рубахи, которую девушка надела на голое тело, и без труда нашли женскую грудь.

Не переставая ласкать ее поцелуями, губы мужчины скользнули по шее Нэнси, коснулись ключиц с трепещущими от возбуждения венами и стучащим пульсом. Томно дыша, девушка запрокинула голову, подставляя страстному любовнику шею и грудь, и готовая отдать ему все свое тело, как вдруг она буквально на мгновение открыла глаза. Молча, но будто с осуждением на нее смотрел завалившийся на бок череп покойного пирата. Чернеющие пустотой глазницы, через которые пробивалась трава и вьющийся плющ, пристально уставились в глаза Нэнси, а редкая на зубы челюсть отвалилась, словно скелет хотел что-то сказать.

– Нет, стой! – остановила девушка готового уже сорвать с нее рубаху Бенжамина. – Я так не могу…

– Почему? – расстроенно спросил он, все еще не в силах прекратить целовать ее. – Что не так?

– Он смотрит на нас, – полушепотом сказала Нэнси и взглядом указала в сторону скелета.

– О, да! – рассмеялся Бен Ганн, проследив за взглядом девушки и подмигнув мертвецу. – При жизни Аллардайс был падок на красивых женщин, вот и после смерти не может изменить своим пристрастиям… Скажи мне, дружище! Обзавидовался, да?!