Читать книгу После потопа - Кассандра Монтег - Страница 10

Когда шторм закончился, мы вылезли из-под навеса и стали подсчитывать потери. Вся дождевая вода в баке оказалась испорчена. Я опустилась перед ним на колени и выругалась. Волны, перехлестывавшие через борт, наполнили бак соленой водой. Придется все вылить. Теперь надо как можно быстрее доплыть до берега, пока не наступило обезвоживание. У нас остался небольшой запас воды – я храню несколько пластиковых бутылок как раз для такого случая. Они привязаны под навесом. Но их содержимого хватит всего на пару дней.

Перл не отходила от меня ни на шаг. Шлепая по воде, мы шли по палубе к носу лодки. Перл прижимала руку к боку. На коже проступал здоровенный синяк. Должно быть, набила о снасти, когда лезла под навес. Я присела на корточки, поцеловала палец и приложила к синяку Перл. Дочка слабо улыбнулась. Я убрала волосы со лба Перл, взяла ее лицо в ладони и поцеловала в лоб.

– Ничего, прорвемся. Все у нас будет хорошо, – сказала я.

Перл кивнула.

– Сбегай-ка за ведром и тряпкой. Надо вычерпать воду. А я проверю, цел ли руль.

Я пошла на корму, осмотрела руль и румпель.

Руль кренился вбок: в основании трещина. Наш единственный парус колыхался. Посередине зияла прореха. Нижний рей мотало на ветру. Шторм унес наш гребной шест и помидорный куст от Беатрис. Зато остальные запасы благополучно переждали бурю, защищенные бортами или привязанные под навесом.

Я выругалась и устало потерла лицо. Сколько времени мы потеряем из-за этой бури! Нам бы сейчас новую лодку строить, а я понятия не имею, где мы.

– Весла на месте! – прокричала Перл, держась за планшир.

Весла были по-прежнему крепко привязаны к бортам лодки.

Солнечные блики отражались от воды. Я выставила ладонь козырьком, прищурилась и поглядела на восток. Вернее, в том направлении, где, как мне казалось, должен быть восток. Глянула на солнце, потом опять на море. Долго ли бушевал шторм? Казалось, будто целую вечность, но вполне возможно, что прошло всего полчаса. Далеко ли нас отнесло на запад, судить трудно, но с нашего привычного курса мы определенно сбились. Обычно мы плывем в двух милях от берега, прямо на север или на юг, вдоль частей суши, возвышающихся над водой.

Примерно в миле к востоку от нас плавали обломки другой лодки. Их несло в нашу сторону. Я прищурилась, потом полезла под навес за биноклем.

Лодка оказалась самодельной, кое-как сколоченной из подручных материалов, – гвоздями прибили друг к другу двери и привязали к ним несколько шин. Недалеко от нас на боку плавала кабина грузовика. Рядом с ней на воде покачивался ярко-желтый надувной плот. Со всех сторон его окружали пластиковые пакеты и бутылки. Может, для кого-то это и мусор, а для нас – очень даже нужные вещи.

– Неси сеть, – велела я Перл.

Что, если в этих бутылках и пакетах найдется что-нибудь съестное?

– Там человек, – сказала Перл, указывая на останки самодельной лодки.

Я опять посмотрела на обломки в бинокль. За плот из шин и дверей цеплялся мужчина и бил ногами по воде. В лицо ему то и дело ударяли волны, и он каждый раз зажмуривался.

Перл устремила на меня выжидающий взгляд.

– Мы понятия не имеем, кто он такой, – возразила я, прочитав ее мысли.

Перл фыркнула:

– Думаешь, эти двери с шинами похожи на пиратский корабль?

– Угрозу представляют не только пираты. Мы должны опасаться всех без исключения.

По всему телу пробежала нервная дрожь. Я никого не пускала на борт «Птицы» и сейчас тоже не хотела нарушать это правило. Чтобы незнакомец спал бок о бок с нами под навесом… разделял нашу еду… пил нашу воду…

Я поглядела на мужчину, потом опять на Перл. На лице у дочки застыло непреклонное, упрямое выражение. Она уже все решила.

– Наших запасов не хватит на троих, – заметила я.

Перл влезла под навес и достала глиняный горшок, покрытый ярко-голубой глазурью. В нем она держала змей. Перл подняла крышку и поймала маленькую, тонкую змейку, схватив ее сзади чуть ниже головы. Та оскалила зубы. Язык стремительно выстреливал из пасти, будто красная ленточка. Перл показала змею мне и усмехнулась. Змея то открывала, то закрывала пасть, кусая воздух. Перл присела на корточки, отрубила ей голову, свесила за хвост над водой и провела по всему телу змеи большим и указательным пальцами, выдавливая кровь в воду.

– Будем есть ее, – объявила Перл.

Раньше она никогда добровольно не предлагала своих змей для наших трапез.

Я снова нашла взглядом разбитую лодку. Теперь мужчина всего в полумиле от нашего борта. Меня мучило дурное предчувствие: от этого типа жди беды. Все мои мышцы были напряжены, будто натянутые канаты. Хотя трудно сказать, что больше пугало: то, что мы сбились с пути, или перспектива взять на борт незнакомца. Страхи смешались, как кровь с водой, и теперь их трудно было разделить. Я надеялась, что сумею привести лодку в порт, но вдруг ошибусь в расчетах? Если плавание окажется слишком долгим и запасы иссякнут… если не будет дождя… Нет, даже думать не хочу о том, что мы засохнем, как чернослив на солнце.

А тем временем течение уносило незнакомца все дальше от нас. Глядя на мужчину в воде, я невольно вспомнила, как дед рыбачил на реках Небраски и напевал: «Я сделаю вас ловцами человеков»[1]. Так и вижу, как он сидит в лодке, пристроив в углу зонт, чтобы не напекало голову, и зажав в уголке рта трубку. Поет и посмеивается. Деду многое казалось и смешным, и серьезным одновременно. Мужчину уносило прочь, а припев снова и снова крутился в моей голове, как заевшая пластинка. Слова звучали как укор. Я стиснула зубы от досады. Я хотела, чтобы дед меня поддерживал, а не взывал к моей совести!

– Держи трос покрепче, – велела я Перл.

Незнакомец был в полуобмороке, поэтому я прыгнула в воду и поплыла к нему. Обвязала вокруг его туловища трос и погребла обратно к «Птице». Перелезла через борт, а потом мы с Перл стали втаскивать мужчину в лодку, упираясь в планшир перед каждым новым рывком.

При нем не оказалось ничего, кроме рюкзака. Стоило уложить незнакомца на палубу, и он сразу закашлялся, выплевывая воду. Потом повернулся набок и сжался в комок. Ни дать ни взять поза эмбриона. Перл села на корточки рядом с мужчиной и заглянула ему в лицо. Темные растрепанные волосы спадали почти до плеч. Грудь широкая, руки и ноги длинные и крепкие, кожа потемнела на солнце. По аскетичному, суровому облику сразу понятно: этот человек привык плавать один. Но, несмотря ни на что, он хорош собой. Есть в нем какое-то спокойствие и чувство собственного достоинства, как в людях на старинных фотографиях. Вдруг мужчина поднял веки и посмотрел на меня. Вот уж не ожидала, что глаза у него окажутся светло-серые.

– Зайка, принеси воду, – велела я Перл.

Та вскочила и быстро вернулась с пластиковой бутылкой. Я склонилась над незнакомцем и капнула чуть-чуть на его губы. Мужчина вздрогнул и отпрянул.

– Это просто вода, – мягко произнесла я и показала ему бутылку, чтобы сам убедился.

Мужчина потянулся к бутылке. Я тут же отдернула руку.

– Сейчас дам тебе попить, но только немного, а то тебя вывернет.

Я подалась вперед и снова капнула ему на губы. Незнакомец мгновенно слизнул воду и посмотрел на меня с мольбой. Я налила ему в рот еще воды. Полбутылки как не бывало! Сердце сжималось от такого расточительства. Жара, воды осталось совсем чуть-чуть, а до берега еще много миль.

Потом мужчина растянулся на палубе возле планшира и закрыл глаза. Пусть поспит. А мы с Перл тем временем выловили сетями все, что плавало в воде вокруг его лодки. Разложили на палубе, осмотрели. Да, улов небогат. Почти ничего полезного. Пара бутылок воды, две протухшие рыбины и промасленный мешок с мужской одеждой. Зато вытащили из воды много дерева: пригодится, чтобы починить руль. Плот из дверей и шин привязали к корме «Птицы». Будем таскать за собой, как на буксире. Мало ли, пригодится.

Я спустила парус, чтобы посмотреть, велика ли прореха. Спустя два часа я ее зашила. Шов получился неровным и сморщенным, но до берега мы и с таким парусом как-нибудь дотянем. А там выменяем нитки и парусину.

Я подошла к мужчине и ткнула его ногой. Незнакомец вздрогнул, проснулся и выставил перед собой руки, будто защищаясь.

– Скоро стемнеет, – произнесла я. – Двух змей освежевать сумеешь?

Он кивнул.

Перл принесла ведро с углем и поставила около степса мачты. Она насыпала угли в плоскую форму: раньше мы пекли в ней торты на день рождения. Повезло, что сегодня штиль. Когда погода ветреная, приходится есть сырое или влезать в наши запасы сушеного мяса и лепешек. Я села рядом с ящиком, где мы держали растопку. Разложила прутики и сухие листья поверх угольев. Перл чиркнула ножом по кремню и развела огонь.

– Я тебе очень благодарен. Ты не обязана была меня подбирать, – произнес мужчина.

Голос у него тихий, но звучный, как звон далеких колоколов.

А я тем временем думала: может, связать его на ночь? Иначе не усну. Мне по-прежнему не давали покоя дурные предчувствия.

– Поможешь парус поднять? – спросила я.

– С удовольствием, – ответил мужчина.

Он только что снял кожу со змей. Перл бросила змей на горячие угли. Солнце клонилось к горизонту, озаряя воду золотистым сиянием. После потопа кажется, будто солнце садится гораздо быстрее, чем раньше. Но нет – просто теперь линия горизонта поднялась ему навстречу.

– Кстати, меня зовут Дэниел.

– Майра. А это Перл. Что у тебя в сумке?

– Карты и инструменты.

– Инструменты? Какие?

– Для карт. Я картограф.

В голове сразу пронеслась мысль: стало быть, в навигации он разбирается хорошо.

Перл подцепила змею длинной палкой и скинула с углей на палубу: пусть остынет. Почерневшая змея свернулась кольцом, как живая. Да, угощение неаппетитное. Запах едкий, мясо жесткое, как одна большая жила. Замучаешься жевать.

– Ты мне напоминаешь одну мою знакомую, – заметил Дэниел.

– Да? – буркнула я и ткнула палкой вторую змею.

Та еще поджаривалась на углях.

Меня сейчас больше интересовало, что за рыба водится в этих незнакомых водах и как бы найти ее косяки.

– Я с этой женщиной жил год. В Сьерра-Мадре. Она тоже людям не доверяла.

– С чего ты взял, что я тебе не доверяю?

Дэниел погладил бороду.

– Напряжешься еще сильнее – кости треснут, – заметил он.

– Думаешь, этой твоей знакомой надо было доверять всем подряд?

– Не всем, – пожал плечами Дэниел. – Но кое-кому – не мешало бы.

– И что с ней стало?

– Умерла в конце того года.

– Соболезную.

Перл откусила мяса и стала яростно жевать. Ветер доносил до меня резкую вонь. Перл разложила змею прямо на палубе, разрезала на три одинаковых куска и бросила нам с Дэниелом наши две порции.

– Для кого ты чертишь карты? – спросила я.

– Для всех, кому понадобятся. Для рыбаков. Для членов новых правительств.

– И для пиратов?

Дэниел бросил на меня такой взгляд, будто ножом полоснул.

– Нет. Разве что по незнанию.

– Раз ты картограф, что ж не выстроил себе лодку получше? Карты стоят дороже дерева.

– Скажем так – в последнее время мне не везет.

Я прищурилась и окинула его испытующим взглядом. Явно что-то скрывает.

Тут всхлипнула Перл. Я обернулась. Перл показала мне свой платок и провела пальцем по разорванному краю. Так вот почему она притихла и за все время нашего с Дэниелом разговора ни слова не сказала.

– Это он во время шторма порвался, – тихо проговорила Перл.

– Давай сюда, – сказала я и протянула руку.

Перл встала и принесла платок мне. Я поглядела на прореху.

– Ну, это дело поправимое. Хорошо, что с краю порвался. Просто подвернем его и завяжем нитку простым узлом. Вот так. Теперь не обтреплется. Наоборот – крепче будет.

Перл кивнула и осторожно коснулась платка:

– Все равно с ним спать буду.

Этот красный платок принадлежал деду. Когда он умер, мы закрыли его лицо платком. А когда я опускала тело в море, легкую ткань вдруг подняло в воздух. Платок едва не унесло ветром, но я успела его схватить. Потом Перл выдернула его из моей руки и с тех пор не расставалась с дедовым платком. Даже спала с ним.

– Ты обращаешь внимание на мелочи, – задумчиво произнес Дэниел, глядя на нас.

Он произнес эти слова с тоской. Похоже, воспоминания нахлынули. Уставился на море, и по его лицу пробежала тень.

Стоило мне заметить в его взгляде мягкость и нежность, и что-то в моей душе перевернулось. Бывает, поднимешь камень, а под ним жизнь бьет ключом: насекомые кишмя кишат. Нечто подобное случилось и со мной: что-то окаменевшее внутри меня сдвинулось, и на его месте зашевелилось мягкое, живое. Уж не знаю, как Дэниелу это удалось, но я начала понемногу расслабляться. Может, дело в его открытом взгляде, или в прямых, честных ответах, или в том, что он не старался мне понравиться. Когда-то Джейкоб из кожи вон лез, чтобы меня очаровать. Притворялся простым парнем, у которого все на лбу написано, но свои истинные мысли скрывал. А Дэниел похож на человека, готового добровольно взвалить на себя вину за свои проступки. Такие, как он, не бегут от ответственности и неприятных последствий.

Решила не связывать его. Но этой ночью буду спать чутко. За незнакомцами нужен глаз да глаз.

– Жизнь заставила, – ответила я.

– Заставить никого нельзя, – возразил Дэниел и снова устремил взгляд на море.