Читать книгу Старый дом - Катерина Картуш - Страница 12

Готовальня, как смешно называла Алимпия лабораторную комнату, разместилась в цокольном этаже, бывшей дворницкой. Забранные решетками узкие оконца едва пропускали дневной свет. Пришлось выпросить у богатой вдовушки новомодные лампочки накаливания, но из-за высокой стоимости проводки пришлось довольствоваться единственным экземпляром, зато большой мощности.

Вдоль стен – самодельные полки, заставленные стеклянными баночками с измельченными в порошок кореньями чемерицы, высушенными луковичками ландыша, толчеными ягодами дурмана да нежными цветками барвинка, скрученные в трубочки листочки наперстянки, семена подорожника и клещевины. На каждой банке – бирка с народным и научным названием растения, с датой заготовки. Быстро пробегая глазами по склянкам, доктор внимательно подмечал, какие запасы стоит пополнить, какие пустить в рецептуру, а какие и выбросить за ненадобностью.

Вот и сейчас, сложив руки на животе, Карл Натанович разглядывал стеллажи, изредка почесывая карандашом кончик носа-картошки. Позади него, на шатком табурете примостилась Алимпия, заканчивая свой монолог. Сдвинула в сторону рогатый штатив, облокотилась на холодную столешницу, подперла кулачком щеку, терпеливо дожидалась дядиного ответа.

– Ну, что ты, красота моя, так переполошилась? – наконец-то обернулся к ней Карл Натанович, проинвентаризировав запасы. – Померещилось тебе и всего-то.

– Как померещилось, ежели он в упор на меня глядел! – опешила Липа.

– Так уж и на тебя, душа моя, – усмехнулся дядя, чиркая остро заточенным карандашом в тонком блокноте.

– Ну, пусть не на меня, а на мой глаз в двери, – согласилась Липа,

– То-то! А как глянул, так ты и сбежала! – продолжал чиркать карандашом Карл Натанович.

– Но я успела его разглядеть! Те же светлые волосы и эти удивительные глаза. Я его хорошо помню, хоть мне четыре года всего было. Он зайца мне принес, в глаза не глядел, по голове погладить устыдился. Не мог он убить, никак не мог!

– Сынишку его помнишь? Сопливый такой, малец… еще расхныкался, когда отца увидал…. в той конторе.

– Да, вроде припоминаю хлопчика! – встрепенулась Липа. – Ты думаешь…?!

Тихий непонятный звук донесся от двери, заставив и Карла Натановича и Липу разом повернуть головы. Точно так же, как когда-то его отец, привалившись к косяку, стоял Егор Кравцов.

– Да что там думать! Сын я… Игнатов, – глухо пробасил, заливаясь неожиданным румянцем. – Вот колоколец ваш оборвал, больно звучный… починю опосля разговора, да и фонарь на место снесу. Только вот еще что… – нахмурил кудлатые брови, – не Егором меня нынче кличут, а Куртом… сбёг я с поселенья… и того… комендатуру обчистил.

Тесно ему было в этой кладовке – как есть мышиная нора, припасами заставленная. Топтался на пороге, покуда молодуха стул не принесла.

– Егор, как же так … – хлопала она огромными глазищами, разглядывая его как диковину на рынке, – ваш папа, ваша мама…

– Да чего уж говорить – померли они. Отец с чахотки, мать с тоски.

– Что же ты вернулся? Насовсем или как?

– Вернулся… – он неуклюже поднялся со скрипучего стула, – я сейчас… – грузно ступая, вышел за дверь.

Карл Натанович только успел переглянуться с Алимпией, как Егор уже втащил в готовальню грязный мешок, бросил на пол. Путаясь в узлах, крепкими зубами разорвал веревку. Вытряхнул на стол толстенную папку: «Личное дело №3554 каторжанина И.М.Кравцова, осужденного за смертоубийство гражданина частного поверенного М.Э.Кноппа, душеприказчика ювелира А. М. Бруковича, 1905 год».

– Вот почему я вернулся, – глянул исподлобья сначала на Алимпию, потом на доктора. – Подмога ваша нужна, найти эту гниду, что батьку засадила заместа себя, и мужика важного порешила! – шумно выдохнул, вытер рукавом ватника взмокший лоб.

Не выдержала Липа, подбежала к нему. Поднявшись на мыски, обняла за бычью шею, поцеловала колючую обветренную щеку. И, словно стыдясь, своего порыва, быстро затараторила:

– Конечно! Конечно, мы поможем! Правда, дядя? – умоляюще обернулась к толстяку.

– Сядь, Алимпия, не стрекочи, как сорока! Тут дело серьезное, надо подумать, – доктор подошел к столу, раскрыл папку, с величайшим интересом углубился в чтение.

– Егор, – тихо спросила Липа, заглядывая в фиалковые глаза Егора. – Это правда, что дядя Игнат был не простым кузнецом?

– А каким? – он сделал вид, что не понял вопроса.

– Отец был очень расположен к нему. Почему? Ведь в мастерских были и другие работники, но только Игнат частенько гостевал в нашем доме, задерживался допоздна с отцом в кабинете, и именно ему Аркадий доверил передать мне зайца. Вот я и спрашиваю: почему?

– Почему? – как попугай повторил за ней Егор, прикидывая расколоться или «под дурака» прокатит.

– Потому, – нахмурилась Липа. – Он что, был его… помощником?

– Он был его… доверительным лицом, – решился на правду Егор.

– Доверенным, – между чтением поправил его доктор, переворачивая страницу дела, – и это еще мягко сказано.

– Ну да, – почесал затылок Егор, – Аркадий Маркович, вроде как, наставником у отца был… углядел его талант в кузнечном ремесле, ну там хитроумные завитушки всякие причудливо делал… и решил его переква… ква… квасифицировать.

– Переквалифицировать, – отозвался опять доктор.

– Ну да, это самое.

– Значит, Игнат был его подручным, получается?

– Я так и сказал…

– Понятно. А что ты делал у Людвиги? – сменила тему Липа.

– Да, по-хорошему поговорить хотел, – нахмурил брови Егор, опустил глаза в пол, – а она, как меня увидала, так пятнами красными пошла, воздух глотает и сипит через силу, что не хотела, мол, черт попутал! А я понять никак не могу, что она там «хотела-не хотела». Пригрозил ей малька, стуканул слегка по креслечку, оно под нею и развалилося. Сидит, значит, на полу, зенки таращит, но не трясется боле. Мужик плешивый кинулся к ней, в ухо шепчет: «Молчи, сука, молчи!» – за шею ее схватил, колотит, ровно грушу. Пучеглазка головой то совсем поникла, слюну пустила. Я его за шкирмон, да – в угол! Вроде затих, об стену дюже приложился – даже кровяка из носа потекла.

– А дальше чего было? Ты садись, не стой! – Липа усадила Егора на табурет, сама рядом на стол облокотилась.

– Чего-чего, – передразнил вяло. – Баронесска платье расстегивать начала, пуговку за пуговкой, и на меня глядит, не моргает, а мне-то что?… я голых баб не видал, что ли?! – глянул исподлобья на Алимпию. – Она кофтенку-то сняла, а под ней этот… как его…

– Корсет, – быстро подсказала Липа, поджимая губки: – «Какой он забавный, право слово!»

– Ну да, он самый. Значит, руку меж грудей сунула… – заалел щеками Егор, – …и спицу достала.

– Спицу?! – удивилась Алимпия. – Деревянную?!

– Не, вроде, серебро… с камнем желтым, размером с яйцо перепёлкино.

– Ох, да это же… – не договорила Алимпия. Кругом пошла голова, яркие звездочки засверкали вдруг в глазах. Не помнила, как на Егора в беспамятстве завалилась.

– Эй, доктор! Как вас там? – вскинулся с табурета юноша, подхватывая девичье тело.

– Карл Натанович, – не отрываясь от чтения, пробурчал доктор.

– Ты бы помог что ли, Натанович! Вишь, племяшка твоя, какая впечатлительная оказалась! – придерживая девушку за хрупкую талию, Егор похлопал ее по бледным щекам.

– Девица – крепкая! Корсаж, видать, туговат, – послюнявил палец доктор. Не отвлекаясь от чтения, перевернул страницу. – Гм, печально это все, очень печально.

– А что здесь собственно происходит? – приятный мужской баритон плавно влился в помещение.

Девушка застонала, приоткрыла глаза. Захлопав ресницами, уставилась на вошедшего мужчину:

– Милый, что-то случилось?

– Я бы тоже хотел знать, дорогая! И, в частности, что это за господин в фильдеперсовых брюках так нежно обнимает тебя за тонкий стан? – с грустной иронией произнес мужчина.

– О! – только и смогла вымолвить Алимпия, внезапно обнаружив себя в чужих объятиях. Теперь пришел и ее черед краснеть. Высвободившись из рук Егора, присела на табурет, закрывая ладонями пылающее лицо. В тот же миг широкая спина в ватнике загородила ее тонкую фигурку от мужчины.

– Курт Краниц я! – простодушно улыбнулся Егор, протягивая для пожатия руку. – Подмогнуть хотел красавице – в обмороки падает, голодная, верно.

Выглянув из-за его плеча, Алимпия охотно покивала головой.

– А я – Андрей Мякишев, – мужчина вежливо пожал протянутую руку, – муж вот этой самой барышни, которая упала в обморок, что ей совсем не свойственно в силу крепкого здоровья. А вы, стало быть, из немцев будете?

– Я… – Егор открыл, было, рот, но задумался, как бы складней соврать, и замолчал.

– Я-я! – засмеялся Андрей, кивая в знак понимания. – Что означает: «да!» Да?!

– Угу, – неуверенно буркнул в ответ Кравцов.

Мужчина еще хотел что-то сказать, но Алимпия вовремя перебила его:

– Андрюша, а с кем остался наш сын?

– Катерину попросил присмотреть. А где же…? – он оглянулся. – Ага! Доброго дня, Карл Натанович! Простите, великодушно, не приметил вас сразу, – он искренне улыбнулся. – А молодой человек, верно, ваш родственник?

На секунду отвлекшись от серой папки, доктор поверх пенсне глянул на Мякишева.

– И вам не хворать, Андрей Андреевич. Что ж в такую рань пожаловали? Супругу потеряли, али как? Зябко здесь, не снимайте пальто, да и шарфик оставьте. Верно подметили, молодой человек – мой родственник. Правда, очень дальний, если не сказать – далёкий. Так с какой заботой пожаловали, Андрей Андреевич? – ушел от опасной темы родства доктор.

– Гм, – нахмурил густые брови мужчина, сразу повзрослев годами. – Так я, собственно, вот чего пришел: мальчишка-газетчик прибегал. У дома твоего, Лимпуша, полицая и карета «скорой помощи». Говорит, видал, как женщину на носилках из подъезда в «красный крест» заносили. Надо бы нам туда сходить, пока жандармов не прислали, – он кашлянул в кулак, блеснув белоснежной манжетой. Его острый кадык нервно дернулся под бордовым кашне, завязанным элегантной петлей. – Липа, ты как думаешь?

Но девушка не ответила. Изумленно распахнув глаза, она смотрела на белокурого верзилу, не в силах вымолвить ни звука. Как-то тихо стало в готовальне. Помахивая пушистым хвостом, в дверь заглянул Василий. Войти не решился, лишь тихонько мяукнул.

Карл Натанович, сняв с головы пыжика, протер вспотевшую лысину атласным платочком, на миг прикрыл усталые глаза:

– Да, да, Василёк, сейчас отобедаем…

Вмиг просчитав обстановку, Егор решительным шагом подошел к столу:

– Что ж, не стану мешать котиной трапезе, – грубо отодвинув плечом маленького доктора, захлопнул папку, сунул в мешок. Накрутив на руку горловину, резким движением закинул ношу за спину. Обиженно сопя, нахлобучил картуз и потопал к двери.

– Постой, Егорша, не горячись! – окликнул его Карл Натанович. – Со мной пойдешь! А вы, семейство Мякишевых, ступайте к дому Аркадия, узнайте, что, да как, и возвращайтесь в апартаменты. Жду вас в кабинете! Заодно за внуком пригляжу и гостя накормлю, а лавку позже откроем.