Читать книгу Старый дом - Катерина Картуш - Страница 6

Неуклюже скользя по полированным полам торжественной залы, Карл Натанович наконец-то добрался до спасительного дивана. Откинув полы парадного сюртука, плюхнулся на мягкое сиденье, перевел дух. В приоткрытое окно заглядывало яркое солнце, отражаясь ослепительными бликами в докторских окулярах. Поставив на колени коричневый саквояж, он невольно улыбнулся, прикрыв глаза. Веселое чириканье воробьев за окном, да звонкая капель таявшего снега. День обещал быть чудесным, если бы не столь печальное событие…

В нотариальную контору доктор прибыл загодя, для собственного успокоения и сосредоточения мыслей. Сегодня огласят завещание его покойного шурина Аркадия Бруковича, почившего пятого дня от крупозной пневмонии. Возложенное опекунство, безусловно, обязывало к великой ответственности, но и открывало небывалые перспективы карьерного и социального роста. Карл Натанович уже видел себя вальсирующим на осеннем ежегодном балу у губернатора. Черный фрак и белоснежное жабо. Музыка Вивальди и генеральская дочь с томным взглядом прильнула к его груди…

Погрузившись в амбициозные фантазии, доктор не сразу заметил появление баронессы. Лишь уловив знакомый шелест атласной юбки, вскочил с места, неловко приложился к женской ручке, затянутой в черный бархат.

– Рад, очень рад, баронесса! Однако при других обстоятельствах радость моя была бы безмерной!

– Не лопните от восторга, дорогой Карл Натанович, – легкая усмешка выпорхнула из-под кружевной вуали. – Ваше присутствие здесь меня нисколечко не удивляет – вы какой-никакой, но родственник, а вот что здесь делает этот скоморох из мастерских? – изящная шляпка чуть качнулась в сторону парадного входа.

Высокий широкоплечий детина в вытертом бушлате нараспашку прислонился к дверному косяку, полностью загораживая дверной проход. Колючий прямой взгляд из-под нахмуренных бровей. Окладистая борода так и просилась в опытные руки цирюльника вслед за пшеничными лохмами, свисающими до самых плеч. Хромовые сапоги явно мечтали о гуталинной чистке, а мятые штаны – о паровой глажке. В огромных ручищах – скомканный картуз. За могучей спиной детины маячил пухлощекий лик Гектора фон Грондберга.

– Любезный, ты часом не приблудился? – вежливо обратился к мужику Карл Натанович, нервно поправляя съехавшее на кончик носа пенсне.

– Не-а, – отозвался детина, не меняя позы. Голос низкий с наглыми нотками дворового люда. – Это вы, верно, приблудные, господа хорошие, а я здесь в самый раз. Вот и приглашение от вашей конторы имеется! – достал из-за пазухи зеленый конверт, потряс над головой.

– Могу ли я взглянуть на него? – шагнула ему навстречу баронесса, требовательно протягивая ручку. Но мужик и ухом не повел: уселся на банкетку позади доктора и на даму не глядит, а глядит на важного седовласого господина в пушистых бакенбардах, степенно направляющегося к невысокой кафедре в красном углу залы. Пошитый на заказ смокинг с атласным воротником придавал его располневшей фигуре торжественную величавость дворцового церемониймейстера.

– Ну, коли так… – иронично хмыкнула баронесса, приметив нового фигуранта. Изящно опустила обтянутый бархатной юбкой зад на краешек кресла, аккурат напротив ораторской трибуны. Чуть громче, чем следовало, позвала сына:

– Гектор, иди уже сюда, не топчись на пороге, будто за милостыней пришел! Да не ковыряй в носу, сколько можно?!

Недовольно выпятив подбородок, молодая поросль фон Грондбергов вяло прошествовала к свободному креслу, незаметно обтирая об штаны указательный палец.

– Если все господа собрались, позвольте я начну? – сочный баритон важного господина прокатился по зале. Заняв свое место за кафедрой, он томительным взглядом мудрого филина обвел притихшую компанию наследников. Легкая тень озабоченности скользнула по выпуклому лбу нотариуса.

– А где же девочка, позвольте спросить, мадам? – недоуменно обратился к Людвиге. – Что за причина побудила ее к отсутствию в столь важный день?

– Нет, это невыносимо! – простонала баронесса, нервно откидывая вуаль. – Гектор, где девочка? Я же просила ее привезти!

– Да, я, это… не было ее в комнате, – проблеял в ответ сын, втягивая голову в плечи.

– Внизу она, с женкой моей, – отозвался бородатый детина с банкетки. – Кликнуть, что ль?

– Не надо, – небрежно махнул рукой седовласый. – Ираклий! – чудно позвал в сторону. – Приведи девочку! Можно вместе с «женкой».

Сутулый паренек в белой рубашке с черными нарукавниками скрылся за парадной дверью.

– Зачем ребенка-то тревожить зазря?! – недоуменно пожал плечами доктор. – Не дело таскать детей на подобные процедуры.

– Что вы там всё бормочите, Карл Натанович? – раздраженно бросила Людвига. – Говорите громче, либо умолкните вовсе. Гектор, пойди, глянь, где она? Долго нам еще ждать?

– Уже пришли, маман.

В предупредительно распахнутых клерком дверях появилась забавная процессия. Разрумяненная от волнения Христина в каракулевом пальто крепко держала за руку маленькую Алимпию, одетую в серебристый полушубок и шапочку с помпонами. Из меховой муфточки выглядывали розовые заячьи уши. По другую сторону кухарки, вцепившись в подол мамкиной юбки, испуганно таращил глазёнки щекастый мальчуган в овчинном зипуне, перевязанном крест-накрест шерстяным платком. На голове шапка-ушанка, туго завязанная под подбородком, на ногах валенки. Узрев бородача, малец ожидаемо сморщил курносый нос, по пухлой щечке скатилась крупная слезинка.

– Христя, зачем Егоршу-то притащила? – легкий удар кулаком по диванной спинке отозвался болезненным толчком в докторской пояснице. – Эй, медицина, двинься, пущай дети сядут! Давай, скидавай на пол свой портфель! Ну же!

Зачем-то протерев днище саквояжа рукавом сюртука, Карл Натанович послушно переместил его на пол. Помог взобраться на диван Липе. Мальчонку Христина усадила себе на колени, чтобы «не шмыргался без присмотру по двору».

– Итак, господа, я начинаю! – громко объявил нотариус, доставая узкий свиток, перевязанный шелковой лентой. Круглая сургучная печать коричневой кляксой соединяла ткань с бумагой, подтверждая неприкосновенность документа. Преисполненный величием момента господин Кнопп аккуратно переломил сургуч, резким движением сорвал ленту.

«Как заправский герольд при дворе короля Артура! – отчего-то подумалось Карлу Натановичу. – Будто приговор читать собрался».

Необычайное волнение подкатило к самому горлу. В ту же минуту теплая детская ладошка сжала потную руку доктора.

– Все будет хорошо, дядечка, – прошептала Алимпия, взбираясь с ногами на диван. – Мне Какуша сказал, – выдохнула в самое ухо.

– Какуша?! – переспросил Карл Натанович, усаживая девочку на место и искоса поглядывая на нотариуса – тот хмурил брови, вчитываясь в документ, словно видел его впервые. – Твой новый друг?

– Вот же он! – девочка достала из муфточки игрушку, прижала к гладковыбритой щеке доктора. – Слышишь, что он говорит?

– Нет-нет, Липушка, давай поиграем после, – Карл Натанович бережно отодвинул от лица зайца, – Какуша ведь послушный зверёк, вернее, друг… и пока поспит, – продолжая сюсюкать, быстро запихнул игрушку обратно в муфту.

Поджав губы, девочка обижено засопела.

«Боже, только бы не расплакалась», – мысленно попросил доктор, взглянув на раскрасневшееся детское личико. Но Алимпия похоже и не собиралась лить слезы – бодро сдернула с головы шапочку, распахнула шубку, повернулась к мальчонке, язык ему показывает! Проказница такая!

– Итак, – после секундной заминки изрек седовласый пасынок Фемиды, – позвольте огласить последнюю волю безвременно почившего Аркадия Бруковича.

– Да оглашай уже, сердечный! – жалобно попросила Христина. – Вишь, детки запарилися совсем! Чего ж кота за яйки тянешь?

– Кота за яйки, – эхом повторил мальчонка, изо всех сил дергая Алимпию за туго заплетенную косу.

В звенящей тишине зала елейный голосок Людвиги прозвучал как-то по-особому гаденько:

– Вот и славненько! Уходим, Гектор! И кузину свою не забудь на этот раз.

Прощально кивнув доктору траурной шляпкой, она поднялась с кресла.

Очки внезапно запотели, а воробьи-то совсем обнаглели: целым гуртом забрались в слуховые проходы, и щекочут перышками тонкую барабанную мембрану. Доктор тихонько засмеялся. Смех вышел тонким и писклявым – так смеются кокотки в салоне у мадам Неклюдовой, прикрывая дырявыми веерами напомаженные губки. Тяжелая рука легла на подрагивающее плечо доктора.

– Слышь, господин хороший, ты либо смейся по-мужицки, либо плачь по-бабьи, но не вой как шакал – детки пужаются!

На ватных ногах Карл Натанович поднялся с дивана, обернулся. Ох, как смотрела на него Алимпия! Сколько сожаления было в ее детском взгляде! Сожаления и непонятной ему укоризны. А малец к мамке прижался, да сопли языком слизывает, чтоб в рот не затекли.

– Эй, ты чего раскис, Натаныч? – это уже Христина тянет доктора за рукав. – Пойдем-ка домой, угощу тебя борщом наваристым да котлетками пожарскими.

– Да-да, Христя, идем, – бормочет он, тряся головой так, что сваливается с носа пенсне. – А как же воробьи?! Надобно их выгнать! Не могут они, в самом деле, вить гнезда в моих ушах! Душно! Душно как здесь, словно в аду!

– Итак, господа, последняя воля покойного оглашена! – громко напомнил о себе седовласый оратор. – К завтрашнему полудню, баронесса, будет готова копия документа. Подлиннику же надлежит храниться в обозначенном Аркадием Марковичем месте, вплоть до совершеннолетия Алимпии Аркадьевны. Засим позвольте откланяться, доброго всем здоровьица!

– Эй, мудрый старец, не спеши! – рыкнул разбуженной росомахой Игнат, резво поднимаясь с места. – Меня-то чего звал? Бумагу казенную тратил… – помахал знакомым зеленым конвертом. – Или не твоя писулька? А ну-ка, назови, как звать тебя, величать. Я здесь человек новый, лица твоего не знаю. Слушать – послушал, про себя ничего не услышал. Кто ж ты есть, в самом деле? Важный господин или фигляр балаганный – один черт тебя разберет!

«Ох, батюшки мои, да как он с господином Кноппом разговаривает, деревенщина неотесанная?! – мимоходом подумал доктор, опасливо шаркая по паркету подгибающимися от слабости ногами. Сильные руки домовитой Христины заботливо поддерживали его за ноющую поясницу. Кучерявый мальчуган, ухватив ручку саквояжа цепкими пальчиками, пыхтя, волок его по паркету. – И все же довольно любопытно, что ответит ему „мудрый старец“?».

– Кхе-кхе! – нарочито закашлялся нотариус, пряча в кулак возникшую досаду. Наскоро справившись с коклюшем, величественно расправил плечи, выпятил в регалиях грудь. Надменный взор снисходительно опустился на стоящего перед трибуной мужчину. – Позвольте представиться: Максимилиан Эммануилович Кнопп, частный поверенный Аркадия Марковича Бруковича. Вам этого достаточно или «пачпорт» показать?

– Гы-гы-гы, – донеслось от порога басовитое веселье баронета. Остановившись на полпути, баронесса чутко прислушивалась к незапланированным дебатам. Ее рука в черной перчатке крепко сжимала маленькую ладошку девочки, не отпуская от себя ни на шаг.

– Э-э-э, не хотелось бы прилюдно… – тут же понизил голос Максимилиан Кнопп, выразительно глянув в сторону семейства фон Грондбергов. – Посему, господин Кравцов, покорно прошу обождать меня в соседней зале. Ираклий вас проводит.

Заложив руку за спину, нотариус степенно вышел из комнаты. Сутулый клерк, услужливо прикрыв за ним дверь, обернулся к Игнату.

– Прошу следовать за мной, – прошелестел едва слышно, и, склонив плешивую голову, поспешил к выходу.

– Дамочка, ядрена вошь, дорогу! – громыхнул детина над ухом застывшей в изумлении баронессы.

– Гектор, что это сейчас было? – тихо спросила Людвига, недоуменно рассматривая опустевшую залу. – Тебе не показалось, что нас лишили десерта, выставив вон после горячего блюда?

– Маман! – нетерпеливо пританцовывал на пороге подросток. – Ежели ты не отпустишь меня до клозета, может случиться необычайный конфуз, о котором я буду припоминать тебе всю свою никчемную жизнь!

– Бог с тобой! Алимпия, бегом! – скомандовала баронесса, подталкивая уставшую девочку к выходу.