Читать книгу Мой Лерой - Кати Беяз - Страница 7

Я встала с дивана, голова немного кружилась, а во рту совсем пересохло. Выпив воды, я заварила кофе и открыла голографическую карту летательной лаборатории. Работа не шла, я крутила из стороны в сторону окна и вентиляторы, входы и выходы, на которых никак не могла сосредоточиться.

Снова начался шторм, и я подошла к окну. Мне совершенно не верилось, что ночная встреча была лишь сном.

«Ручаюсь, прошлой ночью он здесь был. Так невозможно фантазировать…»

Торнадо снова принесли одежду из тайного города. Она цветными пятнами беспорядочно летала сквозь клубы желтого дыма, то и дело выделывая мертвые петли. Наконец, завывания стихли, на улице просветлело, а в дверь постучали.

На пороге стоял Феникс, держа в руке пыльный синий лоскут.

– Что это?

– Ну, во-первых, привет, – поцеловал он меня, – а это для утилизации, лежало под порогом. Принеси герметичный пакет.

– Погоди, я хочу посмотреть что это, – отбирая из его рук находку, воспротивилась я.

– Он отпустил два пальца, которым держал пыльную тряпку и побежал к дезинфектору.

У меня в руках осталось невероятно милое синее платье. Телекинезом зафиксировав его в воздухе, я забежала в дом и вытащила из ящика распылительный баллончик для стирки одежды. Вода для нас важный ресурс и мы никогда не стирали в ней одежду, как делали наши предки. Для отделения микробов, бактерий и частиц грязи мы использовали специальный спрей. При его нанесении все атомы, чуждых одежде частиц получали иной заряд, самостоятельно осыпаясь с ткани.

– Что ты делаешь? – разволновался Феникс. – Ты же не думаешь его оставить?

– А что в этом плохого? Если не будешь так сильно волноваться, я покажу тебе свою коллекцию.

– Ты же знаешь, там могут быть вирусы от других людей. Это запрещено законом! – всё ещё натирая антисептиком руки, воскликнул Феникс.

– Разве ты со мной ещё не научился обходить закон? – подмигнув ему, отметила я.

– Посмотри! Они такие же люди, как и мы.

– И даже на порядок стильнее нас, – добавил Феникс, заглядывая в секретное отделение моего выбитого в скале шкафа.

Здесь были забавные вязаные кофты, длинные цветастые юбки и тонкие летящие шарфы. Внизу стояли одиночные сандалеты, сникерсы и даже широкие мягкие сапоги. Наша же одежда в долине Гардокки не отличалась разнообразием и носила преимущественно урбанистический стиль.

– У них явно креативщик на «Три Д» принтере работает, – отметил Феникс. – Твою коллекцию не мешало бы показать Леонелле.

– Согласна, она уже забыла, как делать новые проекты. Штампует три года одни и те же штаны, – подтвердила я.

Вдруг Феникс приблизился и прошептал:

– Я так скучаю. Ты совсем мне сама не звонишь!

Он даже не захотел послушать очередное оправдание и налетел с поцелуями. Феникс смело подхватил меня на руки и отнес на мятный диван. Вдруг в спину что-то кольнуло.

«Фотография Лероя!»

Я забыла её спрятать, и она всё так же лежала где-то в слоях пушистого покрывала.

«Что будет, если Феникс сейчас найдет ее?»

Романтизм как рукой сняло.

– Послушай, подожди, – отстранила я его, – давай не будем торопиться.

Феникс сел на край дивана и тяжело вздохнул.

– Зачем тебе все это? Просто скажи мне «нет» и всё.

Мне стало искренне жаль его. Феникс был намного ближе к реальной жизни, и, пока я витала в облаках, по-настоящему хороший и даже более чем достойный парень изо всех сил старался сделать меня счастливой. Сев перед ним на колени, я неожиданно для себя взмолилась:

– Феникс, дорогой мой человек, дай мне немного времени. Пережди этот момент. Я обещаю, всё у нас будет хорошо.

Он мигом смягчился и нежно взял меня за руки.

«Ну почему вы такие разные с Лероем?» – шептал в голове предательский голос.

Если я могла контролировать слова, то не имела сил контролировать мысли. Только чего я добьюсь, отвергая его? Сны закончатся, мечты испарятся, а Гардокки останется прежней.

– Мне трудно тебя понять, но я хочу тебе верить. Всем сердцем хочу.

Виски свело болью, меня кто-то вызывал по телепатической связи. Я повернулась к окну и подключила канал. Перед глазами возник строгий Вармалд.

– Здравствуй, Ленна. Ты можешь быть у меня через час?

– Да, конечно.

– Тогда жду, до встречи.

– До встречи.

Мы разъединились.

– Вармалд зовет меня. Через час сказал быть у него, – подняла я удивленные глаза на Феникса.

– Он не сказал зачем?

Я мотнула головой.

– Ну что ж, за час все равно ничего не успеть.

Увеличив глаза, я рассмеялась и шлепнула его по коленке.

Мы вышли за порог, но, попросив Феникса подождать, я забежала обратно и, отыскав в одеяле фото Лероя, поспешно засунула его в сумку.

Вармалд жил в самой большой скале, не отпуская от себя семейство. Его четырехъярусная пещера больше походила на средневековый замок. Каменные стены украшали ожившие портреты на тонких сверхпрочных графитовых пленках. Образы с них не только проводили посетителя любопытным взглядом, но даже могли игриво подмигнуть или нахмурить брови. Я поднялась по ступеням, отделанным деревом, и зашла в просторный зал, который освещался высокими узкими окнами с четырех сторон света. За длинным обеденным столом сидел седой худощавый мужчина с острыми чертами лица и холодными серыми глазами. Я не боялась его, но любое наше общение неизменно тяготило меня.

– Здравствуй, как твои дела? – начал он, оторвавшись от супа.

– Хорошо, спасибо, вы как?

Он одобрительно кивнул, указывая на высокий стул где-то посередине стола. Я села.

– Хочешь тыквенный суп?

– Спасибо, я после утренней суспензии ещё не успела проголодаться.

– Что там произошло, на плато? – сразу перешёл он к делу, и в моем животе растеклось нечто невероятно холодное.

Максимально незаметно для его острого глаза я перевела дух и начала доклад.

– Мы рыли вокруг штыря и вышли на куполообразные стальные несущие. Я просканировала землю, – на этих словах Вармалд зорко глянул, и я поняла, что он знает о пластике. – В земле, – продолжала я, – согласно стальным несущим, огромное здание. Один только купол которого составляет вглубь не меньше четырех метров. На следующий день мы стали рыть из шахты. Пройдя четыре метра вниз, мы проложили всего два в сторону объекта. В среду утром, приехав к месту раскопок, я обнаружила обрушение шахты. Вскоре начался шторм, и, спасаясь, я уехала с плато, успев заскочить в ближайшее укрытие. Там меня ждали ребята. Позже с Фениксом мы вернулись на точку, увидев необратимый обвал и полностью занесенное углубление.

– Что заставило тебя прекратить раскопки? – чётко раздался следующий вопрос.

– Разговор с матерью, – не менее четко ответила я.

– О чем он был?

– О моем отце. О том, как он погиб.

Даже не глядя на него, я услышала резкий выдох Вармалда – безмолвный сигнал, что он мне поверил.

– Мне очень жаль твоего отца, я как сейчас помню день, когда он погиб.

«Не сомневаюсь… » – опрометчиво подумала я.

Вдруг он резко глянул исподлобья, словно почуяв неверную мысль. Мне же стоило бросить такие выходки, стараясь ни о чем подобном не думать. Старейшины легко читали наши мысли, особенно если те летали на поверхности сознания.

– Почему ты так напряжена? – Вармалд встал с места и загородил собой окно, сверля меня тяжелым взглядом.

– Напряжение из-за Эндрю.

Он слегка надменно поднял брови и сухо произнёс:

– Если вы с Эндрю решите не продолжать свои отношения, я не буду на этом настаивать, можешь не волноваться.

Я закивала в ответ и встала, готовая выйти из зала.

– Постой, – вдруг окликнул он.

В груди мгновенно образовался ком. Я замерла и обернулась.

– Что у тебя в сумке? – сканируя меня с головы до ног, он внезапно уставился на потайной карман, где была фотография Лероя.

– Измерительные приборы, диск для визуализаций, мы кстати начали работать с Альберто и там записан его проект, – заговаривала я Вармалду язык.

– Что ещё? – не отставал он.

– Я не помню, возможно, пару фотографий и сменная одежда на случай работ.

– Выложи содержимое сумки на стол, – заключил он.

В висках застучало и сердце, словно сумасшедшее готово было вот- вот выпрыгнуть из груди. Я медленно подошла к столу и принялась выкладывать предметы один за другим. Вармалд не отводил от меня глаз, сверля взглядом то сумку, то мою голову. Я старалась изо всех сил не думать о Лерое, и это оказалось мучительнее всего. Он непостижимым образом навсегда поселился в голове, словно поставил там стул и наблюдал за моей жизнью со стороны. Сумка заметно опустела, и я приготовилась рассказывать правду о фотографии, и даже возможно о пластике, и скорее всего о блокноте тоже. В дверь, не стуча, вбежал Эндрю.

– Торнадо забрался в ущелье! – закричал он.

Вармалд, ширя шаг, выбежал из комнаты. Я трясущимися руками собрала вещи и побежала за ним.

Мы вышли на улицу. Буря только что закончилась. Добежав до ущелья, я увидела его разбитую крышу и пылающую сиреневым энергоогнем дыру в силовом поле.

«Франциско!» – кто-то крикнул в моей голове.

Мы устремились туда. Над ущельем столпились люди, оценивая степень нанесенного штормом ущерба.

По обе стороны скал торнадо с корнем повырывал деревья и совершил обвал, который преградил путь реке. Повсюду были разбросаны куски земли и тонны веток, над которыми летали встревоженные птицы. Я побежала вперёд, и с облегчением увидела крошечный дом Франциско. Он был цел, как и гигантский парник за ним.

Я с облегчением вздохнула, когда мою руку кто-то взял. Это был Феникс.

– Какая ужасная картина. Нам ещё повезло.

– Такого никогда не случалось, – тихо прошептала я.

Тут в головах прозвучал голос Вармалда. Он скомандовал разделиться для сеанса реконструкционного телекинеза. Женщины оставались на этой стороне ущелья, а мужчины переходили на другую его сторону. Аккумулировав силы инь и янь с двух берегов, мы могли закончить восстановление до следующей бури. Феникс поцеловал мою руку и спустился с мужской половиной касты в каньон.

Среди женщин я нашла свою мать, и крепко взяла ее за руку. Вскоре люди долины Гардокки образовали длинные цепи по краям ущелья. Закрыв глаза, теперь я непривычно четко видела наш каньон  без зрения. От каждого человека исходил сверкающий луч света, который вскоре образовал купол, озарив всю долину. Сначала мы двигали этой силой камни, решив оставить их по берегам реки для создания моста.

Когда ручей был освобождён, мы перепрограммировали поле на другой материал, и к нему подтянулись, зависая в воздухе, все части разбитого наностекла. Поднимая и склеивая мощной энергией эти куски стекла, мы составляли кропотливый пазл, который вскоре приобрел первоначальную целостность. Нам оставалось выстроить силовое поле, когда кто-то выкрикнул предупреждение о шторме. Я мельком взглянула на ветряки – они окрасились в тревожный красный. От волнения энерголучи многих начали терять силу, саботируя работу других. На горизонте показалось пыльное облако, когда в голове раздался мощный голос Вармалда: «Все в укрытие!»

Люди принялись спускаться один за другим по нескольким каменным лестницам в ущелье. Другие бежали в оборудованные для машин шахты, третьи спускались в каньон прямо с обрыва. Я слышала, что кто-то оступился на гладких камнях и чуть не упал в низину. Паника нарастала. По другую сторону ущелья спускались мужчины. Тот край был намного опасней, имел всего одну каменную лестницу для спуска и ни одной шахты.

Вдруг я увидела, как на них надвигается буря. Судорожно ища Фенкса, я обнаружила его стоящим самым последним. Тяжелое сердце в груди не выдержало и, оборвавшись, упало в самые пятки. Я закрыла глаза и сосредоточилась на своей энергии. По телу прошла сильная дрожь, и, словно собрав видимую и невидимую силу, я всей своей мощью щитом заслонила Феникса. Так я держалась, сколько могла, пока пронзительная боль не повалила моё тело на колени.

Вдруг кто-то схватил меня за руку и сильными рывками потащил в ущелье. Я открыла глаза и увидела, как шторм из пыли и камней покрыл противоположный край ущелья.

Лежа на камнях, я видела над стеклом силуэты вихрей, ниже купола трепыхались кроны деревьев, а прямо надо мной мелькали лица людей.

– Почему ты остановилась? – рыдала мама.

– Я не знаю…, – тихо пробормотала я.

– Что значит твое «не знаю», дочка? Ты же могла умереть! – недоумевала она.

– Мы все когда-нибудь умрем, – вытирая слезы, произнесла я.

– Ты же копия отец, – обняла она, – какое мне горе…

В голове стучали молотками убивающие изнутри мысли:

«– Ленна, Феникс не успел в укрытие, буря настигла его, нам очень жаль…»

Все мое существо медленно сжималось в кулаке страха, и словно губка ежесекундно напитывалось болью.

Расплывающиеся от слез картинки в какое-то мгновение прояснились, и я различила знакомую кучерявую голову.

Феникс хромал, карабкаясь по камням при помощи старейшин.

– Феникс! – закричала я во весь голос.

Он поднял свое испачканное пылью лицо, и заблестел ослепительной улыбкой.

– Ты переживала? Ради такого стоило умереть и воскреснуть!

– Замолчи, прошу, замолчи, – я упала на его плечи.

Все закончилось. Ущелье было спасено.

Я приехала домой от Феникса, он подвернул лодыжку и залег на несколько дней в постели. Не находя себе места, я бродила из угла в угол, гоняя ветер по комнате и мысли в голове. Ещё только утром я не могла дождаться вечера, когда открою дневник Лероя. Сейчас же мне не хотелось трогать его вещи. Отчего-то мне казалось, что так я предаю чувства к Фениксу.

«Какие странные мучения. Словно я выбираю между двумя. Один – лишь миф, фотография, отпечаток в истории. Так глупо воспринимать Лероя всерьез. Мне стоит дочитать побыстрее и закрыть эту тему раз и навсегда».

Я вытащила темный дневник и открыла на новой странице.

«Привет! Это снова я. Скучала? Тебе понравилась прошлая ночь?»

Я нахмурилась и посмотрела на край дивана, туда, где в моем сне сидел Лерой.

«Пожалуй, прочитаю только стихотворение. С меня на сегодня хватит».

Отточенным движением телекинеза я перевернула дневник и открыла новое стихотворение Лероя.

«Элвис»

Эх, завернусь я в плед сегодня,

И ни к кому сегодня не пойду.

Поставлю Элвиса пластинку,

Бурбона крепкого налью.

Налей и ты чего покрепче.

Сядь у открытого окна.

Найди теперь Кассиопею.

Надеюсь, в будущем она.

Надеюсь, в будущем есть гений, 

Чтоб Элвиса изобрести.

Надеюсь, в будущем есть ветер,

Чтоб поцелуй мой принести.

Я не понимала, как он это делает. Но Лерой снова захватил все мои мысли. Я читала стихотворение снова и снова. И уже очень скоро мне захотелось взглянуть ему в глаза. Я засунула руку в потайной карман сумки, но фотографии там не оказалось. Судорожно перебирая вещи одну за другой, я, наконец, поняла, что потеряла ее где-то в ущелье.

Мне совершенно срочно надо было ее разыскать и, снарядившись мощным фонарем, я вышла из дома. Дорога до каньона наполнилась нелепыми оправданиями, всплывающими в голове на случай, если кто-то уже нашел это фото.

«– Это фото нашего далекого родственника с Земли… – Какая чушь, все фото и родословные давно внесены в информационную базу семей Гардокки.

– Я нашла лишь только это фото на плато и ничего больше…– Несусветица, никакое фото не способно сохраниться пять тысяч лет…»

Я, наконец, была на месте, прочищая квадрат за квадратом. У обрыва ее не было. Я спустилась по лестнице в ущелье и нашла то место, куда оттащила меня мать. Все было напрасно, фото нигде не было. Ни под кустами, ни за камнями, около деревьев было пусто, и в густом папоротнике тоже.

«Быть может, порывом его отнесло вглубь?»

 Я встала в полный рост. Передо мной открылось гигантское пространство стометрогово ущелья.

«Мне никогда ее так не найти» – наконец, родилась самая разумная мысль.

Но я не могла остановиться. Это была не просто потеря. И даже не просто вещь, угрожающая привычному устою Гардокки. Это было нечто настолько важное, что не искать ее было гораздо мучительнее безуспешных поисков. Уже очень скоро я обнаружила себя у парника. Осмотрев основание его длинной стены, я, наконец, вышла к дому Франциско. Свет еще горел, словно зазывая зайти. Я постучала.

– Не спится тебе! – удивился растрепанный Франциско.

– Прости, ты спал?

– Лежал, читал. Заходи скорее, комары.

– Хочешь травяного чая? – предложил он, услужливо показывая на кресло у камина.

– Выпью с удовольствием.

– Что случилось? Ты ж не по поводу сегодняшнего происшествия. До меня смерч не дошел, видишь, даже ветки не долетели.

– Да, мне сообщили, что ты и парник в порядке.

– Тогда что? – он любопытно оглядывался, пытаясь прочитать мою проблему по лицу. – С Фениксом что-то?

– Нет, нет…

– С матерью? – насторожился тот.