Читать книгу Трон секретов - Керри Манискалко - Страница 4

Адриана Сент-Люсент

– Адриана, душа моя, тебе и впрямь стоит почаще улыбаться!

Учитывая, что слова Джексона прозвучали как оскорбительный намек, а его шаги были почти так же тяжелы, как и рука, которая медленно скользила вниз к моему бедру, я даже впечатлилась тем, что он вообще вспомнил мое имя.

Поскольку Джексон был новичком в элитном отряде следопытов Дома Чревоугодия, известного как королевская охотничья гильдия, этим вечером мне было поручено взять его в оборот. А это означало, что следовало предстать перед ним паинькой, чтобы разузнать секреты его последнего задания.

Прошел слух о том, что на севере среди ледяных драконов растет беспокойство.

Это может стать событием века, а если рассказать правду раньше остальных, в обществе новость вызовет такой интерес, что положение моей семьи в корне изменится. И не только потому, что в нашем круге драконов боятся и почитают, но еще и потому, что на карту будет поставлена общественная безопасность.

Я не могла так просто закрыть на все глаза и надеяться на лучшее. Здесь жили мои родные, друзья и все остальные граждане. Они заслуживали узнать правду до того, как произойдет нечто ужасное.

Раз мирный договор больше не соблюдался, на то должна была иметься какая-то причина, и я твердо вознамерилась выяснить, в чем она заключалась.

Джексон вальсировал со мной по бальному залу. Его рука продолжала соскальзывать все ниже, а опьянение становилось все более очевидным с каждым неверным движением и спотыканием.

Мы привлекали нежелательное внимание, и даже не потому, что вальсировали во время менуэта.

Пару раз мы уже столкнулись с другими лордами и леди, удостоившими нас презрительными взглядами и резким шипением. А когда мы оказались на пути вдовствующей герцогини Олеандрской, я всерьез забеспокоилась, что она велит вышвырнуть нас с этого званого вечера. Аристократка промолчала, но проводила нас ледяным взглядом, когда мы закружились дальше по залу.

Я поморщилась, заметив, как она при этом наклонилась к своей спутнице, леди Вайолет Ганнер, хозяйке вечера. Несомненно, потребовала справедливости в отношении своих отдавленных пальцев.

Во мне боролись два желания: ненароком толкнуть Джексона на столик с горячим шоколадом и прижать его к себе поближе. От этого я настолько сильно стиснула челюсти, что они заболели.

Тем вечером я совершила две ошибки.

Первой из них было то, что я послушалась мисс Райли Хьюз. Лучшая подруга и напарница посоветовала мне использовать в своих целях грех, широко распространенный в нашем круге, чтобы обеспечить себе победу, а еще начать поощрять вседозволенность.

«Сболтнешь – не воротишь» – таков был ее девиз.

И вот мне уже устроил сцену пьяный охотник, в висках застучала головная боль, а я нисколько не приблизилась к разгадке его тайн, перед тем как приняться за следующую статью.

Я не могла позволить себе упустить случай напечатать об этом колонку. Если мне не удастся заполучить сведения о ледяных драконах в ближайшее время, придется приукрасить еще одну сплетню, связанную с моим недругом. Но если получится рассказать о происходящем раньше других, история о ледяном драконе вознесет до небес мою карьеру (а затем и зарплату) гораздо быстрее, чем очередной скандальный листок. Учитывая это, признавать поражение я была не готова.

Моей второй ошибкой стала попытка использовать женское обаяние ради того, чтобы выудить из Джексона хоть какую-то информацию. Держать язык за зубами мне подчас было совершенно не под силу, а поскольку часики тикали, приближая меня к дедлайну, терпение быстро иссякало.

Даже при самых благоприятных обстоятельствах флирт давался мне нелегко, а сейчас эти обстоятельства были далеко не благоприятными.

В памяти вдруг всплыла фарфоровая кукла из детства. Она была позарез нужна моей младшей сестренке, Иден. Ей приглянулось ярко-розовое платье, блестевшее в редких лучах солнца.

А поскольку я была старше на десять лет и уже болезненно воспринимала положение нашей семьи, у меня возникли подозрения в отношении этой куклы. Глупое выражение лица словно служило ей щитом и наводило на мысли о том, что же за ним скрыто.

Возможно, мне следовало принять во внимание вероятность, что кукольник при ее изготовлении обнажил свою душу, и эта игрушка была всего лишь олицетворением клетки, в которую попадали в обществе юные леди: будьте милы, приятны и красивы, даже если это высосет из вас все соки.

Несмотря на мои деликатные предостережения, мачеха потратила деньги, прибереженные на еду, и купила куклу. Всю неделю после этого в животах у нас было пусто.

Иден плакала каждую ночь, а о кукле практически забыли, когда выяснилась жестокая правда: состояния, накопленного отцом перед смертью, не стало. Мачеха истратила всё до последней монеты на свои прихоти, скупая никчемные безделушки. Не то чтобы мне казалась пустяком кукла для ребенка – я никогда не попрекала сестренку за то, что она хотела какие-то игрушки, даже тогда я была готова достать для нее луну, – но все же мы теперь были почти нищими.

И только Софи Эверхарт, наша мачеха, упорно не желала принять судьбу, словно ее отказ признать то, что наше положение изменилось, мог что-то исправить.

Даже когда мы были вынуждены отдать городской особняк в счет уплаты долгов, а затем переехать в полуразрушенное здание, которое отныне стало нам домом, Софи Эверхарт нашла способ тратить деньги, которых у нас не было. Ее грехом было чревоугодие, а потребность потворствовать ему выходила за грани разумного.

Отныне и впредь я поклялась следить за всеми членами семьи, заботиться о сестре и никогда не пасть жертвой тех же грехов. Чревоугодие для меня было не просто пресыщением материального плана.

Грешники вроде меня часто пускались на поиски приключений, а для меня не было ничего волнительнее, чем раскрыть тайну и первой рассказать о ней.

Именно из-за этого я и терпела танцы с Джексоном и его шаловливые руки. Сама не знаю как, но мне удалось изобразить такую же пресную улыбку, как у той куклы. Я была полна решимости навести его на благопристойную беседу о драконах.

Он криво ухмыльнулся, переключив все внимание вниз, вслед за своими чертовыми руками.

Обычно я предпочитала, чтобы мои романтические партнеры шли прямо к цели, вместо того чтобы докучать надуманными признаниями в любви, но сейчас позарез требовался хоть какой-то повод завести нужный разговор!

Если кавалер не пытался обольстить меня умом, в постели нам было делать нечего. Не то чтобы за последние два сезона мне довелось поразвлекать хоть одного любовника, к моему большому разочарованию.

– Элитные охотники вроде меня предпочитают улыбчивых женщин. Поулыбаешься?

А может, он будет говорить не так безграмотно?

– Нет, милорд. Осмелюсь вам отказать.

– Досадно. Ты довольно симпатичная, когда не хмуришься. Эти волосы из самого синего льда…

Я очнулась от захвативших меня воспоминаний под крещендо струнного квартета, едва увернувшись от очередного нежелательного прикосновения. Джексон провел рукой по воздуху вместо моих волос.

Взгляд его сделался страстным и голодным.

И неважно, что он был новичком, – он оказался точно таким же, как практически все члены особого королевского отряда, помешанные на азарте охоты.

– Вы говорили о севере, милорд. О ледяных драконах, которые рыскают вдоль границ Дома Чревоугодия. Я слышала о каком-то нападении…

– Хм… Разве я об этом говорил? Не припомню.

Я не поняла: то ли он так исподволь уклонялся от вопроса, то ли слишком увлекся, пытаясь меня соблазнить, что не обращал внимания ни на одно слово, слетевшее с моих уст.

– В чем именно заключалось ваше задание? – спросила я, надеясь, что его неопытность в делах гильдии пойдет на пользу моему расследованию. – Поверить не могу, что вы провели там столько времени. Я слышала, это весьма отдаленные места.

– А, Беспощадный Предел! Край цивилизованного мира и Семи Кругов, более известный как Застава Кошмаров из-за своего отдаленного расположения. Но это пока в казарму не проберутся самые сладкие грешницы… Тогда и думать забываешь о том, чтобы вести себя как цивилизованный человек.

Про себя я заорала, а вслух почти безразлично спросила:

– Его высочество отправился на охоту с вашим отрядом? Судя по донесениям, в этот инцидент был вовлечен еще один Принц Греха.

Конечно, я могла бы перевести разговор в более безопасное русло.

– Вечно всем хочется посплетничать о принцах, но нам есть что обсудить и поинтереснее… А я тебе рассказывал, как мы согреваемся холодными ночами там, на границе?

Его взгляд упал на мой лиф и больше не поднимался. Видимо, у Джексона сложилось впечатление, что моя грудь неким волшебным образом ответит на его вопрос, если смотреть на нее достаточно долго.

– Вспарываете врагу брюхо и спите среди его дымящихся внутренностей? – спросила я елейным голоском, хлопая ресницами.

Взгляд Джексона метнулся вверх, а огоньки в темных глазах тут же померкли.

– Прошу прощения?

– Значит, никаких дымящихся внутренностей, – сказала я с драматичным вздохом. – Скорее, мне нравится сама мысль о необузданной дикости, похоти и насилии. Так и хочется предаться всем этим грехам разом, не правда ли?

Он медленно заморгал, глядя на меня. Вероятно, Джексон все еще не потерял ко мне интереса, хотя бы из-за тех диких и необузданных скачек, что я могла устроить в постели, однако было заметно, что он насторожился.

Видимо, я была похожа на женщину, которая могла бы вспороть ему брюхо с такой же легкостью, что и доставить невероятный оргазм. Казалось, он взвешивал все риски.

К счастью, танец подошел к концу, как и время, проведенное нами вместе. Я провалила миссию, но, по крайней мере, Джексон больше не будет метаться, выбирая, куда смотреть.

Я сделала учтивый книксен, а затем направилась в дальний угол бального зала. Неудивительно, что Джексон за мной не пошел. Он тут же переключил внимание на аристократку с роскошной укладкой.

Райли прислонилась к стене в тени. В ее янтарных глазах горели веселые искорки. Я присоединилась к подруге. Мы обе были простолюдинками, так что нас приглашали на подобные мероприятия только ради того, чтобы мы написали о них колонку. Хотя почти вся знать уже позабыла о нашем статусе, ведь мы изо всех сил старались вписаться в высшее общество.

– Похоже, Джексон то ли очарован, то ли чертовски напуган. Вам и впрямь стоит поработать над тем, чтобы отточить свои навыки обольщения, мисс Сент-Люсент, – поддразнила меня Райли. – Упражняйся чаще, и это, несомненно, пойдет тебе на пользу.

– То ли он слишком пьян, чтобы сосредоточиться на моих вопросах, то ли не собирается ничего рассказывать, пока я не затащу его в постель.

Тем временем Джексон со своей новой партнершей по танцам наступал на ноги очередной ничего не подозревающей паре. Видимо, он все же был вдрызг пьян.

– И почему во всем надо винить мои навыки обольщения?

Райли выразительно на меня посмотрела.

– Узнала у него что-нибудь полезное?

Я схватила с подноса проходившего мимо лакея бокал вина из демон-ягоды и наполовину его осушила. Свет падал на сверкающие ягодки так, что они казались крошечными звездочками.

– Ничего такого, что помогло бы нам раздавить Экстона или доказать, что ледяные драконы представляют собой угрозу.

– Теперь он Экстон, так ведь? – игриво спросила Райли. – Принц Чревоугодия был бы польщен тем, что ты наконец-то используешь это прозвание.

Проклятый Габриэль Экстон, Принц Греха!

Это было его любимое прозвание, но, увы, не полное настоящее имя, иначе ведьма, которой я заплатила сэкономленными и бережно отложенными деньгами, давно и благополучно прокляла бы его. Габриэль был известен во всем королевстве как Принц Чревоугодия, один из семи нечестивых принцев подземного мира.

Я знала, что смертные слагали мифы и легенды обо всех богах и богинях, которые правили пространством, известным как подземный мир. Об этом мне говорили информаторы, допущенные в наше королевство. Хотя даже им удалось добраться только до островов Перемен.

На самом же деле подземный мир был разбит на семь кругов, и каждым из них правил один из принцев Греха. Существовал и восьмой круг: он простирался сразу за южной границей нашего королевства, но то были запретные земли, и обитатели подземного мира чаще всего обходили их стороной.

На более крупном острове к западу от нас располагались владения фейри, а поблизости от южной оконечности королевства находился остров Злобы – обитель вампиров. Дом Чревоугодия, где жила я, занимал территорию на самом севере Семи Кругов. Дальше были только дикие земли, населенные драконами, низшими демонами и другими существами, слишком мрачными, порочными или нелюдимыми, чтобы примкнуть к какому-либо из домов.

В пределах Семи Кругов грешники были необходимы принцам-демонам, чтобы разжигать выбранный ими грех, а вместе с ним и собственное могущество. Так они обеспечивали приток сил, чтобы защищать всех нас от внешних угроз. Поэтому обитатели подземного мира были распределены по тем домам, которым соответствовали лучше всего.

В отличие от большинства жителей нашего королевства, совершенно очарованных Экстоном, я испытывала к принцу отвращение.

Однако не было такого правила, которое бы гласило, что, примкнув к его Дому Греха, надо приходить в восторг от него самого. Это означало, что по крайней мере один из древних главнейших богов был действительно мелочным.

В других кругах немногие верили в древних богов – по большей части они управляли временами года, – но на севере кое-кто до сих пор отдавал им дань уважения, и мне бы не помешало выяснить, кого из них подкупить, чтобы свергнуть принца.

Я не собиралась называть его Принцем Чревоугодия с глазу на глаз, а Габриэль звучало слишком уж царственно для такого повесы. Возможно, он предпочитал, чтобы его называли Экстоном, но это не имело большого значения, поскольку само слово напоминало о каком-то оружии. На публике принц был слишком обаятелен, чтобы в это можно было поверить. Каждой из нас стоило бы ассоциировать его с топором – наверняка за столько лет он рассек надвое немало сердец.

– Он не посетил ни одного званого вечера за неделю. По времени его исчезновение как раз совпадает с первым, по слухам, нападением дракона, случившимся за последние сто лет, – сказала я. – Ты хоть раз видела, чтобы он упустил малейшую возможность предаться своему греху?

– Прошу, только не говори, что ты отмечала в календаре пропущенные им мероприятия, Адриана!

Я не стала удостаивать ее ответом. Музыка закончилась, танцоры поменялись партнерами, и заиграла следующая мелодия. Мы молча наблюдали за веселящимися, выжидая, не появится ли хоть какой-то намек на скандал, отказ или оскорбление.

Мужчины кружили своих партнерш по отполированному мраморному полу. Юбки знатных дам раскрывались, словно красочные цветы. Я набросала небольшую заметку о том, кто с кем танцевал, кто прокрался на балкон, а кто вернулся из сада с растрепанным видом.

Вдовствующая герцогиня Олеандрская по-прежнему пристально смотрела в нашу сторону, явно затаив обиду за то, что я нечаянно наступила ей на ногу. Волосы у нее были глубокого сливового оттенка, который весьма выгодно оттенял цвет лица, но никак не влиял на угрюмый нрав.

Для вдовствующей герцогини она была молода, совсем немного старше нас с Райли. Все знали, что она вышла замуж за герцога Олеандрского ради титула, а не по любви. Это была удручающая, но распространенная практика среди знати как в нашем мире, так и среди смертных.

Герцогиня переключила внимание на Райли и стала еще холоднее. Много лет назад были некоторые намеки на скандал, затрагивающий мою подругу и ныне почившего герцога. Этот случай едва не попал в новости, которые разносятся по всем колонкам светских сплетен, но был почти сразу забыт из-за другого, куда более скандального события.

Я быстро отвела взгляд и заметила Андерсона Андерса, журналиста одной из газет, конкурирующей с нашей. У него был до смешного высокомерный псевдоним, а сам он притаился на противоположном конце зала и наблюдал за всеми ястребиным взором. Андерс любил потешить себя мыслью о том, что его творениям суждено завоевывать награды.

– Почему тебя не беспокоят последствия нападения дракона? – спросила я наконец.

Райли вздохнула.

– В лучшем случае твой источник был ненадежным. Будь у него хоть какие-то доказательства, он бы уже давно попал в самую высокооплачиваемую желтую газету, но вместо этого он исчез.

– Он не стал бы изображать ужас, который я увидела в нем, Рай.

– Может, и нет, но есть множество других объяснений его страха.

– Например?

– Ведьмы. Проклятия. Черная магия. Чары, – сказала Райли, подчеркивая каждое слово. – Черт возьми, да кто угодно мог взять Заколдованное перо и переписать его воспоминания. Мне продолжить?

До меня не доходило никаких слухов о Заколдованном пере, не считая того, что говорила Райли после своего первого расследования этого феномена. Однако мне было известно, что на темных рынках и в частных коллекциях по всему миру хранятся предметы с несказанной силой.

Подруга была непреклонна, но мне было никак не избавиться от ощущения, что мой осведомитель столкнулся с чем-то, что привело его в ужас, и это было нечто гораздо более могущественное, чем чары.

Райли не соглашалась: ей казалось, что все это гнусный заговор, который плела конкурирующая газетенка. Но этим вечером необходимости пересказывать мои теории больше не было – бал почти закончился, и мне предстояло закончить много дел, прежде чем отправиться спать.

Я еще раз осмотрела зал. Никаких скандалов не намечалось даже вокруг Джексона с его двумя левыми ногами и чрезмерно шаловливыми руками.

– Тебе удалось собрать для статьи все, что нужно? – спросила я. Райли кивнула.

– Замечательно. Тогда пойдем отсюда. Я хочу добраться до дома, залезть в постель и оставаться там до скончания времен.

Райли вздохнула, но взяла меня под руку и направилась к выходу.

– Берегись, а то поминальные речи о тебе будут выглядеть примерно так: «Она потратила остаток своих дней на работу и сон, а заодно довела друзей до безвременной кончины от тоски». А ведь я создана для чего-то гораздо большего, чем смерть от скуки!

Я не сдержалась и фыркнула.

– Бедняжка! Твоей репутации придет конец, а все из-за того, что мне приходится обеспечивать питание и кров семье. Как же ты держишься, с таким-то пятном?

– Вот именно, так что тебе стоит поехать со мной в ночной квартал. Давай пропустим по бокальчику и посплетничаем о Джексоне!

– Лучше сделайте мне лоботомию.

– Знаешь, поехать со мной для тебя было бы не худшим вариантом. Сходили бы на танцы, пофлиртовали, приняли бы парочку кошмарных решений, о которых пожалели бы наутро… Может, ты даже встретишь загадочного незнакомца и получишь приглашение в «Семь грехов».

Это было так же вероятно, как и то, что я публично признаюсь в любви нашему принцу, но подруга всегда надеялась на лучшее.

– Может быть, в другой раз.

Райли не стала настаивать, хоть я и понимала, что разочаровала ее.

Я хотела предаться веселью, но не могла, потому что видела, что произошло, когда мачеха поставила свои интересы выше благополучия семьи. Я была полностью сосредоточена на работе и обеспечении родных. Это, конечно, не рискованно и не так уж захватывающе, но необходимо, потому что так и должно быть.

Пока мы прокладывали себе путь к выходу, в противоположном конце бального зала наконец-то соизволил объявиться первейший из ловеласов. При этом он прижимал к себе двух пышногрудых любовниц разом.

Та, что справа, что-то прошептала ему на ухо. Принц Чревоугодия запрокинул голову и дерзко рассмеялся в своей раздражающей манере, отчего в уголках его глаз появились морщинки.

Глядя на то, как он укусил девицу в шею, я злорадно понадеялась, что мадам призналась ему в том, что больна генитальным герпесом.

Я даже не осознала, что замерла на месте, пока Райли не защелкала пальцами перед моим лицом.

– Видишь? – сказала она, кивнув на принца. – Неужели он похож на того, кто недавно подвергся нападению драконов?

Нет, ничуть не похож. Но тоненький голосок по имени интуиция велел мне копать глубже.

После долгой прогулки по холодному городу в платье и отороченной мехом накидке, которую постоянно приходилось придерживать, дабы не испачкать, я проскользнула в наш крошечный домик и как можно тише заперла входную дверь. Мне потребовалось немного времени, чтобы сориентироваться в темноте.

За несколько дней до этого у нас закончилось масло для ламп в главном зале, и возникшую проблему мне нужно было срочно решать, поскольку от этого зависел мой заработок. Писать статьи в темноте было по меньшей мере сложно: даже слабый лунный свет в это время года почти всегда перекрывался сильным снегопадом. «Порочный ежедневник» не был щедр, расплачиваясь со своими сотрудниками, и предоставлял нам на каждую статью всего по одному куску пергамента, так что из-за любых допущенных ошибок мне приходилось брать листы из собственных запасов, что било по и без того практически пустому карману. Подготовка текста в темноте обычно высасывала всю мелочь, которую я могла бы отложить, если бы ее не забирали мои осведомители или мачеха.

– Мне нужны деньги на новое платье.

Голос в полумраке меня напугал.

Я повернула ключ в замке и медленно повернулась лицом к мачехе. Она села на потертый диван, который мы забрали с собой из прежней жизни, выпрямила спину, подняла подбородок и посмотрела на меня сверху вниз. Светлые волосы ее были заплетены и заколоты так, будто она пришла с какого-то грандиозного мероприятия.

Даже в темной комнате я знала, что на ее лице написано презрение, как будто это я несла ответственность за все ее неудачи.

Пока я снимала свой лучший плащ, она разглядывала меня с пристальным, неприятным вниманием. Напряжение в комнатушке росло.

Мачеха терпеть не могла, когда я ходила по балам, хотя и знала, что мне приходится это делать исключительно ради того, чтобы писать о них статьи. Софи Эверхарт считала, что танцевать вальсы и выпивать с бывшими дружками должна именно она.

Демоны стареют гораздо медленнее людей, поэтому с виду Софи было никак не больше тридцати лет. Я знала, что она как минимум в два раза старше, но, к сожалению, с возрастом мудрости у мачехи не прибавилось.

Когда она познакомилась с моим отцом, мне было всего восемь. Минул месяц с тех пор, как не стало матушки, и папа был в глубоком трауре. Софи же обожала его состояние, любила его самого и по неизвестным причинам едва терпела меня. Возможно, я служила ей вечным напоминанием о том, что в сердце отца она всегда будет занимать второе место, а Софи не нравилось уступать простолюдинке.

– У нас больше нет лишних денег, – сказала я, стараясь не допустить в голос раздражение. – На этой неделе мне надо заплатить за аренду, а еще нам нужно масло. Я не могу себе позволить портить впотьмах пергаменты, раскладывая их на столе, на котором недавно ели.

Я не удосужилась напомнить о том, что нам сильно повезет, если на этой неделе удастся купить на рынке хотя бы картошки. О других продуктах не могло быть и речи.

Хотя я предполагала, что Софи это не слишком-то волнует. Когда доходило до крайности, она знала: я откажусь от своей порции еды ради нее и Иден, как и всегда.

– Ты дашь мне денег на платье, дорогая, или мне снова придется продавать безделушки твоего отца.

Глубоко внутри вспыхнул гнев, но я его проглотила. Вещи отца были для меня ценнее всего.

На самом деле все, что от него осталось, – это небольшой дневник, в котором отец вел подсчет проданного. Он был бесполезен, но записи отцовским почерком были мне дороги как память. А еще остался комплект из сережек и браслета, который он подарил на помолвку моей матери, а затем передал мне. Много лет назад я имела несчастье потерять браслет из этого комплекта. Плюс сохранилось еще несколько вещиц, которые не имели большой ценности ни для кого, кроме меня.

У меня оставалось только одно последнее средство, для того чтобы победить ее эгоизм.

– Иден нужны туфли. Я думала, мы договорились, что после оплаты аренды и наших основных нужд они будут единственным послаблением в этом месяце.

Мачеха медленно поднялась с места и с наигранно невинным видом потрогала бриллиантовое ожерелье у себя на шее. Я с большим трудом заставила себя отвести взгляд от огромного камня в его центре.

Она могла бы продать ожерелье и получить столько, что мы целый год могли бы не переживать о пище и крове. Вероятно, нам хватило бы даже на то, чтобы купить небольшой домик и никогда больше не вспоминать о долгах перед арендодателями.

Но это потребовало бы с ее стороны жертв.

Вместо этого она носила бриллианты дома, демонстрируя их мышам и другим паразитам, которые прогрызали стены лишь для того, чтобы поскорее убежать прочь от разочарования и пустой кладовки.

Мачеха поймала мой взгляд, застывший на бриллианте, и ее губы скривились в жалкой гримасе, изображающей улыбку.

– Ты все неправильно поняла, дорогая: платье уже заказано. Принеси деньги на этой неделе, или это сделаю я. И для этого я продам не свои безделушки.