Читать книгу Приключения Китайца - Китайца Мать - Страница 17

В центре города на нашей улице, в самом её начале, находится угрюмое здание. Вроде не выпадает из ансамбля польских и австрийских домов старой части Львова, только вот все окна этого здания закрашены в цвет здания. Здание трёхэтажное и огромное по периметру. Это следственный изолятор, куда помещают преступников перед тем, как отправить их в разные исправительные колонии с разными режимами. Сколько там преступников, знает, возможно, один начальник тюрьмы. Нигде этих данных не найти. Судя по зданию – много. Сбоку от центральной улицы вход в маленький заасфальтированный дворик, отгороженный высоким металлическим забором. Слева во дворике под стеной скамейка. Справа, сразу от входа, дверь в небольшую пристройку. На двери – расписание приёма граждан начальством и доктором. Дворик заканчивается толстой высокой стеной, на которой огромными кольцами, около метра в диаметре, лежит колючая проволока. За этой стеной с кольцами проволоки дворик чуть побольше, видимо, для выгула заключённых. Из нашего дворика видны окна внутренней части огромного здания сизо. Из-за количества решеток разного калибра окна кажутся чёрными. За одним из этих окон временно живёт мой Володя, если это можно назвать жизнью.

Слева, в конце дворика – дверь в маленький подъезд, ведущий на второй этаж. В пролёте между этажами под стеной скамейка. На втором этаже две двери: справа к окошку для выдачи справок, другая дверь – в небольшую почти квадратную комнату, метров пятнадцать. В этой комнате сразу справа от двери есть окошко. Это тюремный магазин. Его плохо освещает свет из окна напротив, поэтому всегда горит тусклая лампочка, как у моего сына в камере. И ещё в этой комнате есть два маленьких окошка в стене справа от окна. Вокруг проёмов окошек на стене выложена мозаика из битой глиняной посуды грустных расцветок. В окошко, дальнее от входа, подают документы для оформления короткого свидания, положенного раз в месяц. В ближнее от входа окошко подают документы для оформления передач заключённым, и через томительно долгое время в это же окошко передают передачи. Под этим окошком – длинный деревянный подоконник, переходящий по периметру на другую стену, где окошко, в магазин. На нём сумки и кульки, и на полу сумки и кульки. Людей много. Дедушка Володи, как человек военный и организованный, приходит сюда к семи утра, чтобы занять очередь. К половине девятого, к началу приёма, приходим с передачей и мы с мамой, но никогда не бываем первыми. Сизо это областное, сюда приезжают и ночью, в зависимости от расписания поездов. И не у всех есть возможность приютиться до открытия. Так во дворике люди и сидят на лавках. В восемь открывают двери и до половины девятого комната с окошками уже заполнена людьми. Стоим и мы в этом скопище людей, заполняем бланки, сдаём паспорта с бланками. Записываемся в список первой десятки или второй, или третьей и ждём своей очереди. Люди вокруг шуршат пакетиками, пересыпая «мивину» в прозрачные кульки, открывая сигареты, разворачивая конфеты. Взвешивают кулёчки, чтобы вписаться в нормированные килограммы, и тому подобное. Подходит наша очередь, я просовываю в окошко пакеты, жду досмотра, забираю паспорт и иду к другой очереди в магазинное окошко. Там заполняю тоже бланки со списком покупаемых мной продуктов. Эти продукты нельзя приносить с собой для передачи во избежание контрабанды наркотиков, оружия, телефонов. Это молоко, сыр, колбаса, стиральный порошок и другое. Эти продукты можно передать только из тюремного магазина, заплатив за них деньги в окошечке. Цены в тюремном магазине ресторанные, почти вдвое выше рыночных. Такие магазины есть во всех тюрьмах. Всегда было интересно: кому они принадлежат и с чем связана такая накрутка цен? Но в тюрьмах вопросы не задают: ни с той стороны забора, ни с этой. Вопросы могут навредить узнику. Сюда приходят разные люди, бедно одетые и хорошо одетые, старые и молодые, цыгане и славяне, и не славяне. Все стоят с серыми лицами с тяжёлыми сумками и тяжёлыми сердцами. И все представляют, каково там нашему-то. Страдание стоит в воздухе, даже в этой набитой людьми комнатушке, и оно не сравнимо с тем страданием, за проволокой. И каждый, кто побывал в этой комнатушке, теперь чувствует издалека излучение этого огромного здания с закрашенными окнами.