Читать книгу «Поэзия русского слова». Специальное издание всех участников конкурса - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 21

    Я только родилась, а  зимние стихи

К окну слетали стаей снежнокрылой

 По мёрзлому стеклу костяшками строки

Стучали, чтобы я глаза открыла.

Я  первые слова впитала с молоком

Под вьюги колыбельные рулады —

Мой обострённый слух был музыкой влеком

И шумом дребезжащей автострады.

Пока я различать пыталась их язык,

Пока росла и в помыслах смелела,

Рождённый вне земли языковой изыск

Обрёл вполне земное имя: Белла —

Чьи нежные ступни о каменную твердь

Изранились до незнакомой боли,

А певчая душа оплакивала смерть

Всех человеком вскормленных любовей;

Чей азиатский слог – то кроток, то суров —

Творил  вселенский  мир с  улыбкой грустной.

В нём стынь родных степей, и хор семи ветров

В его велеречивости, и – русскость.

Она воспела тех, в кого был ум влюблён,

Чьё творчество всю жизнь боготворила,

Намёками – в стихах не трогая имён —

И  «Вы» – поэтам века говорила.

Но как посмела я затронуть имя той,

Чей сборник в доме – стихослов трёхтомный —

На полку опершись, стоит  над суетой

И смотрит  в небо с  горестью мадонны?

Я, жалкая – из тех, рифмующих любовь

С морковью и – не покидая штампов,

Дерзнула рядом встать с поэтом, как любой…

Не вылезая из домашних тапок.

Поглаживая шрифт любимых мной страниц

И вслушиваясь в их сердцебиенье,

Люблю пьянящий взмах  их  веерных ресниц,

Когда кладу  я книги на колени.

Когда я узнаю по голосу стихи

Её – рождённой в месяце – Нисане,

Я радуюсь: живи уходу вопреки

Великий мастер плачущей гортани. *

«Над головой мечтательной моей»

     А в детстве звёзды на мою  кровать,

     Как лепестки осенние, спадали —

      Я так  боялась диво  прозевать,

     Что засыпала за полночь едва ли…

Над головой  мечтательной  моей,

     Над восхищеньем, в небо устремлённым,

     Кружился вальсом листопад огней,

     И кто-то жёг костёр  за небосклоном.

     Я тайну всех  космических чудес

Постигнуть, неразумная, хотела,

     А в космос, как в ближайший к дому лес,

     Ходила по огни дорожкой белой.

     И с каждым днём росли любовь и страсть

К ночным блужданьям, бабушку тревожа.

     Ей невдомёк, что внучкина напасть

На детские болезни не похожа.

     Я притворялась сонной для неё

И, затаясь под лёгким покрывалом,

      Ждала, когда же бабушка шитьё

Закончит на платочке обветшалом,

      Когда фонарь бессонницы моей

Зажжёт небесный путник-полуночник-

      Один из тех – загадочных  гостей,

     Такой же фантазёр и мой помощник.

…

     Жизнь, в общем, прожита, и близится конец,

     Уплачены счета, подведены итоги.

     У зимнего окна мой немощный отец

Сидит с утра, в пимах отогревая ноги.

     Все дни, как стульев ряд – похожи на один,

     Картина перед ним – засвеченное фото,

     И рвётся мутный взгляд сквозь серый палантин

      Вспотевшего стекла, чтоб разглядеть хоть что-то. Тревожась, я войду и встану за спиной.

     «Сегодня  что? Мороз?» – вдруг спросит, словно знает,

     Что рядом кто-то есть. Он говорит со мной,

     Не слышит мой ответ, но всё равно кивает.

     Присяду, обниму и головой прижмусь

     К его худой груди: «Я рядом, слышишь, папа?»,

     Смахнувши со щеки, свою запрячу грусть,

     Укутаю ему  колени тёплым драпом.

     И в гулкой тишине услышав слабый звук —

     Молитвы вкрался слог в квартирное пространство, —

     Я слово подхвачу  сплетеньем  пальцев рук,

     Открытостью души и веры постоянством.

     Сольётся песнь двоих в возвышенный дуэт,

     И чистая любовь откроет сердце Богу.

     «Не бойся смерти, па!» – шепчу, а он в ответ,

      Намаливает мне удачную дорогу!

Он «водит» в ходунках отчаянье и страх,

      И каждый новый шаг – немыслимое бремя.

      Висит, как гиря, смерть, за ноги держит прах,

      И терпеливо ждёт отпущенное время.

«Иду и чувствую волненье…»

      Иду и чувствую волненье,

      Спешащего к закату  дня.

       Деревни ветхие строенья

Угрюмо пялятся в меня.

       Мне, урождённой горожанке,

       Неловко  в их дворы смотреть:

       Там сени драные с изнанки,

        А в окнах – приживалка-смерть.

        Вдруг радость: умывальник древний

  Стоит безносый, но живой —

        Охранник ревностный  деревни —

        На пару с бочкой  дождевой.

        Ещё каких-нибудь полвека

  Тому назад – был вхожим в дом,

         Теперь, ненужный человеку,

         Глотает пыль открытым ртом.

         Какое дикое сиротство

   Глядит в меня из всех щелей

   Крестьянской жизни. Худородство

   Присуще родине моей.

        С её глухоголовых башен

   Не слышен шепоток людской,

         Не виден бывший хлебопашец,

         Обросший данью  городской.

         Деревню, словно умывальник,

         На задний выбросили двор.

          Иду по улицам печальным,

          Спиною чувствуя укор.

"Я так хочу дождей…"

Приди, пророк Илья,

Чтоб досаждать дождями,

Чтоб раздражать авто

Разливами дней пять,

Чтоб в плиточный грильяж

Вгрызаться челюстями

Потопа – и потом

Снотворное принять.

Я так люблю Ильи

Раскатистые песни,

Погоде подпевать:

«Печали утоли».

И рифмовать. Ручьи

Бегущие. Из бездны.

И гром короновать:

Царь-колокол земли.

Приди в один из дней-

Потоком красноречья.

Безмолвного, в другой,

На душных, выходных.

Я так хочу дождей,

Что, кажется, отречься

Смогу одной строкой.

От радостей иных.