Читать книгу Русская инфинитивная поэзия XVIII–XX веков. Антология - Группа авторов - Страница 32

Среди двух десятков фетовских ИС есть несколько вошедших в русский цитатный фонд и сыгравших важную роль в движении ИП от романтической эпохи к модернистской благодаря почти полному отказу от харáктерного и социально типизирующего тона в пользу лирического и метапоэтического. ИП разрабатывалось Ф. на всем протяжении творчества. Ср.:

Вот люди, думаю, не знают, как придраться , – Напившись кофею, сто раз сказать «люблю», И тысячу – поцеловаться («Ты мне простишь, мой друг, что каждый раз…», оп. 1840; ИС 1-2; [Фет 2002, 35]);

И глухо изречет свой страшный приговор: Страдать , весь век страдать бесцельно, безвозмездно, Стараться пустоту наполнить —  и  взирать , Как с каждой новою попыткой глубже бездна, Опять безумствовать , стремиться и страдать <…> («Когда кичливый ум, измученный борьбою…», оп. 1842) [Фет 2002, 328] с ИС 7-1);

Довольно странствовать по миру, Пора одно, одно любить , Пора блестящему эфиру От моря сушу отделить , Забыть вражды судьбы безбрачной, Пути блудящего огня, И расцвести одеждой злачной В сияньи солнечного дня («Эпиталама графу Л. Н. Толстому», 1862 [Фет 2002, 375]; ИС 1+1+3, оркеструющая характерную для ИП тему перехода от одних состояний к другим);

И так хотелось жить , чтоб, звука не роняя, Тебя любить , обнять и плакать над тобой <…> А жизни нет конца, и цели нет иной, Как только веровать в рыдающие звуки, Тебя любить, обнять и плакать над тобой («Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали…», 1877 [Фет 2014, 38]); ИС (1-3)+4, варьирующая, с неточным повтором, формулу, которой предстояло стать хрестоматийной; ср. век спустя у Кибирова: <…> и хочется обнять, и плакать, и кануть, словно эта спичка, плевать, что эта электричка последняя, обнять и плакать и в темные луга и рощи бежать с певуньей ненаглядной, бежать, рюкзак суровой тещи оставив на скамейке, – это <…> («Памяти Державина. 10. Когда фонарь пристанционный…»; 1996 [Кибиров 1997, 28]);

Минувшего нельзя нам воротить , Грядущему нельзя не доверяться, Хоть смерть в виду, а все же нужно жить; А слово жить – ведь значит покоряться («Ей же» (<А. Л. Бржесской> «Опять весна! Опять дрожат листы…»), 1879 [Фет 2014, 76], с афористичной дефиниционной концовкой, венчающей ИС 1+1+1+(1=1) и все ст-ие);

Живым карать и  награждать , А нам у гробового входа, – О, муза! нам велит природа, Навек смиряяся, молчать [Фет 2015, 14] (концовка ст-ия «На пятидесятилетие музы», 1888, отсылающая к финалу пушкинского «Брожу ли я вдоль улиц шумных…», развивая его зачаточное и тоже распределительное ИП: И пусть у гробового входа Младая будет жизнь играть, И равнодушная природа Красою вечною сиять [Пушкин 1948, 195]).

52. Эпитафия

[Фет 2002, 30]

52. Ст-ие из первого сборника Ф. «Лирический пантеон» (1840); написано, предположительно, на смерть И. И. Козлова. ИС 1+3, объединенная анафорическим повтором управляющего глагола, покрывает почти весь текст, что характерно для инфинитивных миниатюр; скорее оригинален идилличный тон, лишенный иронии.

53. «Я пришел к тебе с приветом…»

[Фет 2002, 166]

53. Зависимая и личная (я пришел к тебе… на меня… не знаю сам… буду) ИС 4-1/1 очень прозрачной структуры (4 главных инфинитива, образующих равномерный анафорический повтор) охватывает все 16 строк единым предложением. Автометапоэтичны как повторяющийся инфинитив рассказать, так и подчиненный ему в заключительной строке петь (все ст-ие строится на совмещении внешнего мира с лирическим «я» субъекта, а в плане ИП – описываемой конкретики с творческой волей). Построфному нарастанию (развивающемуся внутри рамки повторных рассказать) авторефлексивности (I: солнце – II: лес и птицы – III: я, душа, тебе – IV: отовсюду веселье[м], на меня, сам, песня) и инфинитивности (1+1+2+2) сопутствует нарастание сложности конструкций, распространяющих инфинитивы (простое придаточное – простое придаточное с однородными сказуемыми – два придаточных с одним сравнительным оборотом – три придаточных, одно из которых управляет придаточным второго порядка, а именно кульминационным что буду петь), чем иконически демонстрируется нарастающая сила слова.

54. «О, долго буду я в молчаньи ночи тайной…»

[Фет 2002, 117]

54. Ст-ие открывает фетовский план собрания его стихов (список 1892 г.), перекликаясь с инфинитивными первыми и последними ст-ми других поэтов. Зависимая (от буду я) и личная (я, ты) ИС 6 охватывает все 12 строк, образующих единое предложение. ИС распространена предложными конструкциями, однородными дополнениями и определениями, причастными оборотами, деепричастным оборотом и придаточным предложением. Ностальгически любовное (с парадоксальной, в частности грамматически, ориентацией на будущие воспоминания о прошлом) ст-ие сосредоточивается на метаязыковой деятельности (повторной обработке слов любимой, собственных выражений и речей и, наконец, ее заветного имени), описываемой в инфинитивах (искать, шептать, поправлять, будить). В отличие от № 52, структура, иконически реализущая мотив «дыша порывисто», подчеркнуто асимметрична: в ней многочисленны инверсии и ретардации, а инфинитивы причудливо разбросаны по строкам (располагаясь в их началах и серединах, а однажды и под рифмой).

55. «Одним толчком согнать ладью живую…»

[Фет 2015, 9, 247]

55. Это ст-ие (три 4-стишия Я5жм), написанное в канун модернистской эпохи и прямо (в отличие от №№ 52, 53) посвященное теме творчества, венчает разработку поздним Ф. метапоэтического ИП. Эксплицитно, причем в символическом повороте, даны характерные для ИП мотивы: жизнь; сон; иное, чужое, неведомое и его превращение в свое, родное; перемещение и транспортное средство (ладья). Квазиабсолютная ИС 10 с двойным резюме (Вот чем… Вот в чем…) образует, как и в №№ 53, 54, единое предложение, служащее здесь синтаксической проекцией мгновенности поэтического озарения (ср. одним толчком, одной волной, единым звуком, вмиг). Это вольная вариация на ст-ие А. Мюссе «Impromptu en réponse à la question: „Qu’est-ce que la poésie?“» (1839):

Chasser tout souvenir et fixer sa pensée, Sur un bel axe d’or la tenir balancée, Incertaine, inquiète, immobile pourtant, Peut-être éterniser le rêve d’un instant; Aimer le vrai, le beau, chercher leur harmonie; Écouter dans son cœur l’écho de son génie; Chanter , rire, pleurer, seul, sans but, au hasard; D’un sourire, d’un mot, d’un soupir, d’un regard Faire un travail exquis, plein de crainte et de charme, Faire une perle d’une larme: Du poète ici-bas voilà la passion, Voilà son bien, sa vie et son ambition.

У Мюссе тоже 12 строк (12-сложник со смежными рифмами, чередующими мужские и женские двустишия), со слегка более длинной ИС 12; сходное метапоэтическое резюме (подчеркнутое введением более короткой, 8-сложной, строки – третьей с конца: Faire une perle d’une larme, иконически передающей своей краткостью идею perle, жемчужины и, соответственно, поэтического перла); налицо мотивы сна и мгновенности; но нет ни чужого родного, ни жизни, ни символической ладьи.

Ст-ие Мюссе было переведено восемнадцатилетним Павлом Флоренским («Что такое поэзия? Из Альфреда де Мюссе»; 1900; оп. 2004), с ИС 12:

Былое вспоминать и думы закрепить , / на оси золотой недвижно нацепить  / их облик и тревожный и неясный. / Продлить на век мгновения мечту, / любить и истину и красоту, / Искать меж них гармонии согласной. / Внимать , как бьется в сердце гений. / Петь , плакать и смеяться в единеньи, / всегда без цели, наугад. / Улыбку, слово, взгляд иль воздыханье / возвесть в прекрасный перл созданья / и претворить слезу в брилльянт, / – вот страстное желание поэта: / тут – все его добро, жизнь, слава света (Тифлис, 8 июня 1900 г.).

Перевод chasser tout souvenir (букв. «гнать всякое воспоминание») как «вспоминать» (т. е. как бы «гнаться за каждым воспоминанием») неверен. Общепринят перевод В. Е. Васильева, с ИС 11 (и не вспоминать в соответствующем месте текста), ср. его «Экспромт в ответ на вопрос: „Что такое поэзия?“»:

Смеяться , петь о том, что по сердцу пришлось, Грустить и изливать на золотую ось Мысль беспокойную, но взвешенную твердо; Любить прекрасное, искать ему аккорда, На зов души лететь за истиной вослед, Не вспоминать того, что скрыто мраком лет; Дарить бессмертие мечте, на миг рожденной, Найти высокое в надежде затаенной, В улыбке и в мольбе, где полон каждый слог Очарованья и тревог, И слезы обратить в жемчужины — вот это Призвание, и жизнь, и торжество поэта (Мюссе 1957: 255; см. Ж-2005г).