Читать книгу Дорога к счастью - - Страница 8

Демьян заканчивал работу:

– Все, сынку, шабаш! На сегодня хватит. Туши горн.

– Тятя, я должен тебе что-то сказать.

– Ну, говори, – Демьян снял фартук и стал отмывать ладони от сажи и грязи в ушате.

– Я жениться надумал.

Отец выпрямился, опустил свои сильные руки и застыл, как дуб в поле, крепкий и могучий, с рубцами на теле от ожогов.

– На ком?

– На Елене, дочке Степана Гнатюка.

– Ого! – Демьян от удивления даже присел на наковальню.

– Жалко мне ее, отец – пьяница, мать гулящая. Пропадет девка, а мне она по душе.

– Сынок, так она же собственность пана Миклашевского.

– Ну и что, я попрошу пана, и он согласится мне ее отдать.

– Ты в своем уме? Какой же пан свое отдаст?

Домой они шли молча. Демьян заглянул под навес: Надежда доила корову. Та стояла как вкопанная и жевала жвачку. По-хозяйски поглядел на телегу и вспомнил, что надо бы оси дегтем промазать. В хате возле печи суетилась Прасковья, на столе уже стояли отварная картошка, кринки для молока.

Вернулась Надежда, Прасковья перехватила у нее ведро, быстро процедила молоко и разлила по кринкам.

Надежда со вздохом устало присела на лавку.

– Ну вот, еще один день прошел в трудах праведных.

– Мать, а ты знаешь, что наш сын жениться вздумал, – присаживаясь к столу, проговорил Демьян.

Она сразу и не поняла, насмехаются над ней или правду говорят:

– Это ж какая такая девица в душу тебе запала?

– Елена, Степана Гнатюка дочка, – ответил за сына отец.

– Сынок! – всплеснула руками Надежда. – Это ж не Степана дитя, это пана Миклашевского дочка. Вся в него – и видом, и характером. Отступись от нее, не по зубам тебе пан.

– Нет, мама, не отступлюсь, – голос его обмяк, в ушах стоял звон, казалось ему, что пол в хате закачался, но он стоял – сильный, горячий, непреклонный.

Усталой походкой она подошла к сыну, обняла и долго смотрела на него полными доброты и ласки глазами.

– Сынок, девок в селе мало, что ли, неужто среди своих не нашел кого любить? Вон Татьянка Терещенко – какая гарная казачка.

Демьян встал из-за стола, недовольно глянул на сына и молча вышел из хаты.

Андрей смотрел на мать, но в своих мыслях видел Елену, ее длинную косу и большие черные глаза. Вспоминал, как она стояла возле плетня в вышитой кофте.

– Так куда мне идти? – не отступал Андрей. – К пану или к родителям?

– А к родителям-то зачем? Конечно, к пану. Он-то и есть родитель.

Вскоре до него дошла весть, что в конце недели помещик обещался приехать на завод. Не до работы тут стало Андрею, в голове только одна мысль: не прокараулить пана, а то придется идти в Стародуб в его поместье, а это не близкий путь.

Демьян, видя, как мается сын, как не находит себе места, освободил его от работы в кузнице:

– Иди уж карауль пана, а то тошно на тебя смотреть.

Андрей с радостью побежал к заводу. У конторки стояла бричка.

– Это кто приехал? – спросил он у проходившего мимо рабочего.

– Да барин приехал, – нахмурив брови, тот заскрипел зубами, – надсмотрщику нагоняй дает.

Возле ворот ходил человек в сером кафтане.

– Пустите меня к пану Миклашевскому.

– Куда тебя пустить? – ехидно оскалился желтыми зубами тот.

– К хозяину завода.

– А, это ты, кузнец? – послышался голос помещика.

Андрей поздоровался и низко поклонился.

– С чем пожаловал? А то мне уже ехать надо.

Пан Миклашевский все еще был под впечатлением проверки, устроенной им на заводе, и учиненного нагоняя управляющему. Услышав просьбу, которая прозвучала для него как гром среди ясного неба, сначала пришел в ярость, но потом опомнился, сообразив, что юноша ни в чем не виноват, и сменил гнев на милость.

– Говоришь, по душе она тебе?

– Да! – кивнул Андрей.

– Ну, тогда ты готов пожертвовать волей и пойти ко мне в крепостные, чтобы жить вместе с моей холопкой?

– Я не знаю, – растерялся тот.

– Вот то-то и оно, и я не готов тебе ее отдать, – он оценивающе разглядывал просителя, как разглядывают собак или лошадей перед покупкой. Ничего личного – привычка, выработанная годами. – Что же делать? – притворно посокрушался помещик, не сводя колючего взгляда с Андрея. – Люди вы хорошие, кузнецы на всю округу известные. Понятно, что в надежных руках Елена будет. Да вот только не могу я ей вольную дать, понимаешь? Не могу! Моя она!

Он с трудом забрался в бричку.

– Михаил Павлович, проявите милосердие.

– Я ж тебе сказал! – рявкнул Миклашевский. – Выкинь Еленку из головы, тебе что, других девок мало? Вон какие казачки по селу ходят, залюбуешься.

– Мне они не по сердцу! – с вызовом сказал Андрей. В горле пересохло, хотелось плакать. Он не мигая смотрел на помещика.

– Пороть тебя надо, тогда и любовь пройдет! Совсем с ума посходили. Гони! – крикнул пан кучеру и уехал прочь.

Андрей на ватных ногах побрел обратно в кузницу… Вечером он отправился к Елене, та ждала его в условленном месте.

– Ну как, поговорил с паном? – тревожно спросила она.

Он растеряно развел руками:

– Поговорил. Отказал помещик, жалко ему тебя отдавать, ты ж его собственность.

– Я знаю.

– Остается только бежать в другую деревню, поближе к полякам, чтоб нас никто не нашел.

– Найдут, еще как найдут. Вернут обратно к пану и выпорют – и тебя и меня.

– Делать нечего, подождем, что дальше будет. Может, смилостивится пан помещик? – грустно улыбнулся Андрей и обнял любимую.

Весной в кузнице полно народу, сельчане готовятся к севу. Кто плуг везет в ремонт, кому лошадь подковать надо, кому готовить серпы и косы. От зари и до темноты стучали молотки по наковальне. Горячая пора. Усталые и голодные приходили домой отец с сыном. Андрей в заботах уже стал забывать разговор с помещиком, только где-то глубоко в душе еще тлела надежда, что пан образумится и согласится отдать ему в жены Елену.