Читать книгу Девочка-лёд - - Страница 15

Глава 14

Оглавление

РОМАН БЕРКУТОВ

Пару секунд гипнотизирую закрытую дверь. Обычно это означает, что заходить в кабинет нельзя и тревожить того, кто внутри, тоже. Негласные правила, которые неукоснительно соблюдают все в этом доме. Все, кроме меня… Ведь нет ничего круче, чем нарушать навязанные кем-то устои.

Показного приличия ради, стучу пару раз по лакированной деревянной поверхности и, недовольно поморщившись, открываю дверь. Тренер сегодня будет очень не доволен. Я снова распускал руки вне зала. Поймёт по сбитым в хлам костяшкам пальцев.

– Проходи, Роман, – не отрываясь от изучения какого-то документа, произносит отчим.

Я усаживаюсь в коричневое, кожаное кресло и разглядываю озадаченное лицо Сергея Беркутова, человека, который входит в число самых успешных бизнесменов нашей страны.

Его брови от напряжения сходятся на переносице, отчего на лбу выступают заломы морщинок. Губы плотно сжимаются в тонкую линию, а сосредоточенный, цепкий взгляд обращён к бумаге, которую он держит в руках. Типичные будни моего вечно занятого дяди – Беркутова Сергея Владимировича.

Пока его извилины активно работают, я почти терпеливо жду. Лениво толкаю пальцем маятник и наблюдаю за тем, как вся конструкция приходит в движение. Планеты солнечной системы начинают вращаться. Пялюсь на эту штуковину минуты две точно. Залипательно, чёрт возьми…

– Итак, Роман, – мужчина, наконец, отрывается от важной для него макулатуры и откладывает в сторону очки. – Как прошёл твой праздник, посвящённый вступлению во взрослую жизнь?

– Слишком громко и патетично звучит, – едва скрывая сарказм, отвечаю я.

– Вчера мы с тобой даже парой слов не обмолвились. Выглядишь, как огурчик. Неужто и в собственный день рождения остаёшься верен своим привычкам?

– Именно. Не горю желанием стать одним из тех, кто ползает по полу и блюёт под себя.

– Похвально, похвально. Но бокал вина-то пригубить можно? – замечает он.

– Мне это не нужно.

Сергей Владимирович улыбается и достаёт из ящика пачку сигарет.

– Не возражаешь? – интересуется, прекрасно зная, что я не люблю курево. Во всех его проявлениях.

– Кури, дядь Серёж, если есть необходимость. Травись на здоровье. Табак содержит мышьяк, формальдегид, свинец, оксид азота, окись углерода, аммиака и еще около сорока трех известных канцерогенов.

– Спасибо, сынок, – на его губах застывает печальная улыбка.

– Почему именно эти? – спрашиваю, вопросительно вскидывая бровь.

– Они со мной со студенческой скамьи, – пожимая плечами, поясняет большой любитель кубинских сигар.

– Кстати, два актера, которые участвовали в рекламе этих сигарет, умерли от рака лёгких, – многозначительно информирую его я.

Он запрокидывает голову, и по кабинету разносится его басистый смех.

– Ромыч, ну ты прям один в один, как твой отец! Он вот так же методично каждый раз невзначай промывал мне мозги.

Под рёбрами неприятно кольнуло.

Мы молчим какое-то время. Сергей неотрывно смотрит на кончик тлеющей сигареты, а я на фоторамку, которая стоит на его рабочем столе.

– Полагаю, Вы, молодёжь развлеклись на славу? – незаметно переводит неприятную для нас обоих тему и прищуривается.

– Всё прошло неплохо. Отдельное «мерси боку» за выключенные в доме камеры, – искренне благодарю его я, вспоминая всю ту вакханалию, что творилась позавчера в гостиной.

– У меня сердце слабое, Ром. Так что ваши утехи пусть останутся только вашими.

И слава богу. Стриптизёрши, поплывшие от алкоголя парни и развязные девчонки – всё это в итоге, вылилось в «так себе картину». Да ещё и полуголая Лисицына, бегающая по дому с пистолетом в руках. Вот где треш-то!

– У курящего доставка кислорода к сердечной мышце нарушается из-за блокирования гемоглобина крови окисью углерода из табачного дыма, – продолжаю настырно занудствовать и таранить его нелицеприятными фактами. – Риск инфаркта миокарда в пять раз выше, догоняешь?

– Боже, да всё-всё! – тушит окурок в пепельнице, встаёт и подходит к окну. – Завяжу потихоньку, слово даю.

– Только заднюю потом не включай, – прошу его заранее. – Зачем звал-то?

– Прямо уж и побеседовать нельзя о том, о сём, – ворчит мужчина.

Я хмыкаю. В его занятом графике и на сон-то времени нет, а для задушевных бесед так тем более.

– В субботу по случаю твоего восемнадцатилетия состоится семейное торжество.

– Мать вашу, только не это, – мой недовольный стон разносится по кабинету.

Все эти пафосные приёмы, на которых лизоблюды в смокингах и вечерних платьях распинаются друг перед другом, вызывают у меня приступ тошноты.

– Наша семья на виду. Ты – мой прямой наследник, а значит, пора не только включиться в работу компании, но и заручиться необходимыми связями.

– В гробу я видал весь этот цирк уродов! – цежу сквозь зубы, снова толкая пальцем чёртов маятник. – Это всё? Или ещё новости «радостные» будут?

– Ром…

Не нравится мне этот его взгляд и бесцветный тон. Чувствую, как в груди змеёй шевелится тревога.

– Савелию стало хуже. Врач сказал, что регресс на лицо, – Сергей тяжело вздыхает и запускает пятерню в волосы.

– Так в чём проблема? Давай отвезём его в Швейцарию ещё раз? К этому твоему доктору Хаусу?

– Отвезём, Ром, отвезём, – тихо обещает он, глядя сквозь идеально чистое стекло на центральный двор.

Мне не нравится, что он не смотрит при этом мне в глаза. Как будто что-то скрывает. Так и есть, судя по всему.

– Сколько? – стиснув зубы, всё же спрашиваю я прямо.

– Никто не может сказать точно, Ром, – отвечает уклончиво, но от меня не укрывается тот факт, что в его позе стало ещё больше напряжения. Оно так и сквозит в каждом его движении.

– Помоги ему, – прошу глухо. – Найди другого врача, если последний не справляется.

– Рома, ты же прекрасно осведомлён о болезни своего брата, – дядя, наконец, поворачивает голову в мою сторону, и впервые за последние несколько лет я замечаю, как сильно он сдал…

Сергей Беркутов, (а в узких кругах просто Беркут-старший), до сих пор может дать фору любому. Высокий, поджарый, с лёгкой проседью на висках. Но речь идёт не о внешности. В его глазах такая хроническая усталость… Работа по девятнадцать часов в сутки явно не проходит для него бесследно.

– Ты бы съездил отдохнуть, – выдаю я вслух.

– Что всё так плохо? – смеётся он.

– Пора уже просто. Эта твоя строительная империя рано или поздно тебя доконает.

– На этот случай у меня есть ты, Роман.

Молча встаю, надеваю куртку. Цепляю взглядом большие старинные часы.

– Свидимся на выходных, раньше не приеду.

– Давай, Ром. И только попробуй не явиться. На квартире порядок у тебя? – интересуется строго. – Учти, там приличный дом. Потише со своими горе-друганами. Ты, кстати, не подскажешь, почему Ян в больнице? Мне вчера звонил его отец…

Я застёгиваю молнию и злорадно ухмыляюсь. Что не укрывается от проницательного Сергея.

– Абрамов-младший молчит. Может, хоть ты просветишь? Вы ведь вроде как все вместе тут были.

– Мы сами разберёмся, – отрезаю сухо.

– У него сотрясение и полный фарш во рту, Роман, – отчитывает он сурово.

– За дело получил, – направляясь к двери, бросаю через плечо. – Всё, мне пора.

– На машине поедешь? – намекает он на то, что ему было бы приятно, если бы я опробовал свой подарок.

– Нет.

– Не гони по трассе, – уже будучи в коридоре, слышу его просьбу я.

Спускаюсь на первый этаж, выхожу через парадную дверь. Направляюсь к мотоциклу. На улице отличная погода. Свежий воздух заполняет лёгкие до краёв. Под ногами шуршат мокрые, жёлто-красные листья. В голубом небе ярко светит утреннее солнце, а из леса доносится громкая трескотня очумелых птиц. Недолго это продлится. Скоро в Москве начнётся бесконечная серость.

Мотоцикл ревёт и несётся по МКАДу с немыслимой скоростью, то и дело маневрируя среди автомобилей. Мимо пролетают деревья и дорожные знаки. Чистый кайф ощущать полную свободу. Пока все дохнут в пробках, я без проблем еду дальше, наслаждаясь каждой минутой.

Губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Представил Лисицыну, сидящую сзади… Отключилась бы уже наверное от шока, свалившись на дорогу мешком с картошкой. Вспоминаю, как она храбрилась и отчаянно пыталась скрыть тот ужас, который испытала при виде моего железного друга. Получилось у неё, по правде говоря, неважно… Сперва глазища эти свои вылупила на пол лица и дрогнувшим голосом заявила, что ей не нравится мой мотоцикл, а потом и вовсе трясущимися руками, намертво в меня вцепилась. Клянусь, думал до самой печени доберётся! Но если скажу, что мне не понравилось – солгу…

Уверен, расслабиться ей не удалось совершенно. И дышала она явно через раз. В целом же, было ощущение, что я везу за спиной старого доброго Буратино. Уж настолько деревянной она была!

Хохочу в голос, но вскоре от веселья не остаётся и следа. Чем ближе я подъезжаю к Москве, тем явственнее злость набирает обороты. Опять же из-за Лисицыной. Мне нужны подробности той ночи. И я по-любому вытрясу их из неё. Если она, конечно, явится сегодня.

В гимназию я приезжаю к девяти. Первый урок по расписанию – физкультура, и он скоро закончится.

Сидя на трибуне, лениво наблюдаю за игрой. Баскет. Князев в моё отсутствие прямо Майклом Джорданом себя возомнил. Клоун цирковой… И прехлебатель его, Аверин, сияет как долбаный тульский самовар. Так увлёкся, что не заметил Юнусова, подобравшегося справа. Потерял мяч, рататуй тупоголовый.

Отвлекаюсь от происходящего. Смотрю на девчонок 11 «А» и 11 «Б». Они страдают на матах, старательно качая пресс под руководством Петра, никому не дающему спуску.

Я бегло осматриваю присутствующих. Смирнова, пыхтящая Харитонова, красная как рак Сивова, громко причитающая Павлюкова и откровенно халтурящая Грановская. Среди тех, кто сидит на лавке, Лисицыной тоже нет.

Бросаю взгляд на окна. Стадион пуст. Остаётся раздевалка, ну и вариант, что в школу Лисицына так и не явилась.

Я осматриваю женскую раздевалку на предмет наличия Лисы. Пусто. Не пришла значит. В помещение по звонку вваливаются раскрасневшиеся и мокрые девчонки.

– Ромка, – верещат они, улыбаясь, – Нам переодеться надо.

А сами обступают меня, флиртуют напропалую и смеются. Сивова и вовсе решает переплюнуть всех.

– Ром, помоги, а? Я застряла! – заявляет она мне, стоя в одном лифчике в тот момент, когда футболка уже задрана по самую голову.

Вероника, прищёлкнув языком, хватает меня за руку. Моя свободная манера общения с одноклассницами никогда не была ей по душе.

Выходим из раздевалки. Она оборачивается и останавливается в шаге от меня.

– Я очень зла на тебя, Ром, – заявляет недовольным тоном, складывая руки на груди.

– Не понял…

– Ты меня обидел, – отклянчивает губу и смотрит на меня с укором.

До меня доходит. Вероника решила, что я пришёл просить прощенья. Ну-ну…

– Извиниться хотел? – снисходительно спрашивает королевишна.

Неожиданно открывается дверь раздевалки. Мимо кто-то проносится. Заприметив рыжеволосую, окликаю её. Но она не реагирует и я иду следом, оставляя Грановскую в одиночестве.

– Харитонова, – зову девчонку, едва поспевая за ней. Втопила она не по-детски.

У выхода из спортзала я её всё же нагоняю. Загораживаю собой дверь и недовольно вскидываю бровь. Александра лупится на меня во все глаза, а я не могу понять, что с ней не так.

– Чего тебе, Беркут? – пищит не своим голосом, задирая веснушчатый нос.

Такая мелкая. Метр с кепкой. Сверлит меня недовольным взглядом из-под светлых ресниц.

– Скажи-ка, Лисицына была вчера в школе?

– Нет, не была, – насупившись, отвечает она. – Чего тебе от неё надо, ирод? Поиздеваться?

Но я уже направляюсь к выходу, испытывая какую-то непонятную смесь тревоги и предчувствия чего-то не доброго. В памяти всплывает не самая приятная картинка. Лисицына сидит на полу в душевой, обхватив руками коленки. Пейнтбольной краски на её теле нет, а вот следов от выстрелов – предостаточно… Скорее всего, она осталась дома именно поэтому.

На втором уроке мы расходимся по группам. А вот на третьем происходит то, чего я не ожидаю. Со звонком в класс влетает бледная и взлохмаченная Лисицына. Она, опустив голову, шествует к своему месту. Садится, достаёт учебник и тетрадь.

Обращаю внимание на то, как она одета. Чёрные брюки, чёрная водолазка. Почти всё тело скрыто от любопытных глаз. Нетрудно догадаться почему… А ещё она то и дело кашляет и трёт лоб.

Телефон настырно вибрирует, отображая последние  входящие. Раздражённо читаю сообщения группы класса в What’s up и выпадаю в осадок от прочитанного. Что за..

 «Ну и фингалище»

 «Лисициной кто-то вмазал, да?»

«Упала» – так она сказала на химии.

 «Кому-то не понравились её услуги» – пишет Грановская.

По классу то и дело прокатывается волна шепотков, а я пялюсь на Лисицыну и только сейчас догоняю, что левая часть её лица и впрямь скрыта волосами, что является крайне подозрительным.

Как только звенит звонок, девчонка спешит собрать свои вещи и покинуть кабинет. Я иду прямо следом за ней. Коридор. Рекреация второго этажа, переход. Она по ходу заметила. Дёрнулась. Ускорилась. Вынуждая сделать тоже самое.

– Притормози-ка, Лисицына, – на нижней ступени успеваю перехватить её под локоть и оттащить под лестницу,

Сначала она испуганно замирает. Потом, видимо, начинает злиться.

– Что тебе надо? – спрашивает охрипшим голосом, пытаясь выдернуть руку.

Легонько толкаю девчонку глубже под лестницу, прислоняя к стене. Отворачивается. Возмущается. Хочет, чтобы я её отпустил, но мои пальцы всё же опускаются на пылающую кожу лица девчонки. Против её воли настойчиво разворачиваю в анфас к себе, убираю волосы и то, что вижу, приводит меня в замешательство.

Кто из них это сделал? Сотру в порошок…

Девочка-лёд

Подняться наверх