Читать книгу Запретные дали. Том 1 - - Страница 10

– Что, что он сказал? – закружил возле Мартина Себастьян.

– Завтра на собеседование пойду, – ответил тот, – а жить буду с тобой в одной комнате, но зато за весьма скромную плату.

Выразительно закатив синие глаза «строгая врачебная интеллигенция» процокала к печке, где, закинув на идеально ровное плечо пятикилограммовую сумку канифоли, подхватила дорожный чемодан и медицинский саквояж.

– Показывай апартаментики, соседушка! усмехнулся Мартин и резко взвизгнул, – Скрипку с книгами возьми, бестолочь истерическая, видишь, мне рук не хватает!

Услужливо кивнув, Себастьян схватил связку книг с гробовым футляром и поспешил вдогонку за высокой растрепанной тенью.

Проводив озадаченными взорами, Патрик со Стефанидой принахмурились и осенили себя размашистым крестным знаменем.

Очутившись на коридорном распутье, Мартин замер в нерешительной потерянности. Заметив, как «строгая врачебная интеллигенция» растерянно таращит ярко-синий взор на три двери, Себастьян прыснул со смеху. Скосив антрацитовый взор, «строгая врачебная интеллигенция» сурово хмыкнула.

– Впереди комната Лючии, – принялся объяснять Себастьян, – направо спальня родителей, а наша комната прямо налево…

– Прямо и налево, – замонотонил Мартин, – прямо и налево, прямо и налево…

– Вот, – меж тем сказал Себастьян, гостеприимно распахивая дверь, – чувствуй себя как дома!

Комната оказалась небольшой, но довольно опрятной. Под широким окном красовался письменный стол с керосиновой лампой. Возле стола стоял стул с высокой резной спинкой. Слева – трельяж с трехстворчатым зеркалом и узкий шкаф-пенал. По правую сторону – две кровати с лоскутными одеялами и расшитыми подушками, укрытыми белоснежными кружевными накидками. У одной из кроватей стоял стул, на высокой резной спинке висела незамысловатая одежда. Чуть поодаль пребывал небольшой платяной шкаф. Заключительной частью всей этой незамысловатой меблировки служил огромный сундук.

– Мы с Артуром тут вместе жили… – смущенно произнес Себастьян, – Вот его кровать, а эта моя…

– Ничего страшного!.. – замахал руками Мартин, – Меня все вполне устраивает.

Бросив чемодан с саквояжем у двери «строгая врачебная интеллигенция» уселась за стол и заерзала на стуле, а оценив его прочность, принялась обнюхивать комнату.

– Чудненько, преотличненько, – заслышался лукавый голосок, – и шкафчик для моих книжечек имеется…

Остановившись перед трёхстворчатым зеркалом, Мартин замер, уставившись на свое отражение.

– Зеркало, – молвил он, по-кошачьи прищуривая сверкающие глаза, – скажи, кто прекраснее всех?..

– «Как же ты одичал-то, бедняга!..», – подумал Себастьян, с жалостью смотря, как «строгая врачебная интеллигенция» силится разговорить свое отражение.

Вскоре устав от созерцания этого полоумного чудачества, Себастьян приступил к подготовке ко сну и отправился на кухню.

Поставив перед кроватью лоханку мыльной воды, он было присел разуваться, но вдруг вспомнил о законах гостеприимства.

– Мартин, – перебил Себастьян тяжкие словесные потуги, – ты ноги мыть будешь?

«Строгая врачебная интеллигенция» отмахнулась от него и принялась остервенело качать зеркальные створки.

– Да чегось такое-то?! – выпалил Мартин, принимаясь качать вдвое усерднее, – Salve! (лат. Здравствуй)!.. Salve (лат. Здравствуй)!..

Помучив еще немного зеркало, «полоумная врачебная интеллигенция» озадаченно почесала затылок, вдруг испуганно заозиралась по сторонам и резко замерла, уставившись куда-то над кроватями.

– Немедля убери это!!! – раздался оглушительный визг.

– Чего убрать-то? – не понял Себастьян.

– Убери это немедля!!! – завизжал Мартин, указывая дрожащим пальцем на два святых распятья.

– Зачем? – спросил Себастьян.

– Или ты убираешь это… возмутительное, – заявил «синеглазый черт», – или миленький Мартин убирается из этого растреклятого дома!..

– Ладно-ладно, – молвил Себастьян и потянулся за Святыми распятьями.

– Совсем из комнаты убери… – прошипел Мартин, сверкая антрацитовым взглядом.

– Хорошо-хорошо, как пожелаешь! – сказал Себастьян и выскочил из комнаты.

Очутившись в кухне, он поспешил засунуть Святые распятья в ящик буфета, а завидев, что мама озабоченно осеняет себя крестным знаменем, помчал поскорее обратно.

В комнате же «синеглазый черт» продолжал испуганно озираться по сторонам.

– Дом освящен? – заслышалась строгая интонация.

Себастьян хотел было виновато пожать плечами, но тут же был перебит.

– Лучше не отвечай, – потерянно молвил Мартин, – даже знать того не хочу…

Тяжко вздохнув, «синеглазый черт» принялся тереть себе виски, болезненно постанывая, затем снова завел беседу с зеркалом, и тут случилось нечто.

Жалобно звякнув, трехстворчатое зеркало пошло единой диагольной трещиной.

– Ну здравствуй, приятель… – сказал вполголоса Мартин и самодовольно улыбнулся, – Мое почтение, любезнейший!..

Самодовольно усмехнувшись, отражение хитро сощурилось и сверкнуло зеркальными зрачками антрацитовых глаз.

Победно возликовав, «синеглазый черт» повернулся к ошарашенному Себастьяну.

– Ноги мыть будешь? – испуганно пискнул тот.

– Я их не пачкал!.. – заявил Мартин и стремительно добавил, – А ты мой, мой, не обращай на меня внимания… Я покамест тихохонько обживаться буду…

Суетливо расстегнув чемодан, он принялся заполнять шкаф своими скудными пожитками.

Пожав плечами, Себастьян опустил ноги в остывшую воду и принялся внушать себе, что черти просто очень визгливые, а так очень забавные и ничуть не властные.

Отерев ноги, он снова боязливо покосился на «синеглазого черта». Тот увлеченно раскладывал на письменном столе стопки писчей бумаги и прочие канцелярские принадлежности, давая тем самым понять, что прочно укореняется в этой комнате. Облегченно выдохнув, Себастьян отправился выливать грязную воду.

Столкнувшись на крыльце с хмурым взглядом курившего отца, Себастьян прямо с крыльца выплеснул лохань и, от греха подальше, устремился обратно в комнату.

Закончив с рабочим местом, «строгая врачебная интеллигенция» принялась потрошить шкаф-пенал, ставя на полки заместо вещей Артура свои бесовские книги.

Повторно внушив себе, что черти совсем не властные, Себастьян облачился в ночнушку, опустился на колени перед своей кроватью и оперевшись локтями на край, сложил руки, принимаясь читать молитву на сон грядущий.

– Себастьян, – тотчас раздался недовольный голос, только не говори, что ты каждый вечер будешь это делать!..

– Каждый вечер, – сказал Себастьян, – не сбивай меня, пожалуйста…

«Синеглазый черт» вперился злобным антрацитовым взглядом, сурово подбоченился и сердито застучал мыском звонкой туфли.

– Вы что, – вдруг заверезжал Мартин, – религиозные фанатики?!

– Мы просто искренне верующие люди, – отвлекся Себастьян от важного.

Это привело к приступу чудных размышлений на бесовском громогласии, подкрепленным мельтешением взад-вперед и накручиванием растрепанных волос.

Наконец-то вернувшись в реалии, Мартин обессиленно пал на стул и начал растирать себе виски.

– Эх, Мартин, Мартин, – запричитал он вполголоса, – что за напасть тебе такая? Сплошь и рядом одни кукукнутые святоши! Молятся-крестятся, словно бояться кого-то…

– Да избави нас от Лукавого… – настойчивее зашептал Себастьян.

– Вот и ты туда же!.. – тяжко вздохнул «синеглазый черт» и сбивчиво заявил, – Я… Я… Я на свежий воздух, вот!

Разыгрывая явное оскорбление, он возмущенно зацокал на выход, а вскоре стремглав полетел за дверь.

В кухне же Мартин чуть не сбил с ног оторопевшую Стефаниду.

– Мартин, – удивленно спросила она, – ты куда?

– На свежий воздух, достопочтенная и премногоуважаемая госпожа Стефанида! – заявил впопыхах тот, но вдруг замер и, выразительно закатив глаза, артистично произнес, разводя в стороны худые руки, – Настало время вечерней молитвы!

Стефанида только плечами пожала.

Закончив молиться, Себастьян лег в родную постель, блаженно закрыл глаза и всецело отдался неведомому ранее чувству возвращения домой. Подумав, что как ни крути, а дома все-таки лучше, он начал отходить ко сну, но тут дверь громко хлопнула, впуская приближающиеся шаги звонкого цоканья.

Взбудораженный нежданным визитом, Себастьян резко вскочил, но вдруг вспомнил о своем соседе. Поражаясь, какие черти все-таки шумные, он лег обратно, плотнее закутался в невесомое одеяло и закрыл глаза.

– Держи-ка, – разбудил Мартин, всучивая какой-то тряпичный валик, – специально тебе покупал!.. Носи на здоровье, дружочек!

Похлопав осовелыми глазами, Себастьян не сразу узнал ту самую ночную сорочку, в которой проходил всю неделю.

– Спасибо, – смущенно пискнул он.

– Не благодари, – заслышался лукавый голосок, – это всего лишь моя работа.

Себастьян кивнул и поспешил угнездить внезапно заболевшую голову на подушке. Тем временем «строгая врачебная интеллигенция» достала из дорожного чемодана бутылку красного вина и, громко отхлебнув, уселась за письменный стол, принимаясь листать книгу, затем продолжила жадно прихлебывать, а вскоре препротивно зашуршала шоколадной оберткой.

– «Но хоть курить тут не начал», – подумал Себастьян, силясь хоть как-то заснуть.

Вечерний сумрак крадучись, принялся заполнять собою комнату. Подскочив на месте, Мартин засуетился, что-то выискивая на стенах.

– Газового освещения, что ли, нет? – вскоре заслышался озадаченный голосок.

– Нет, – подавляя сонный зевок, сказал Себастьян, – солнышко закатилось, значит спать пора.

– Какой спать?! – возмущенно взвизгнул Мартин, – Девять вечера!

– Тем более, – сонно молвил Себастьян, подпихивая под подушку подаренную ночнушку.

Бледное лицо сердито вытянулось, ярко-синие глаза заискрились сиреневым негодованием.

– Всемилостивый Господь повелел ложиться спать с заходом солнца, – озвучил неоспоримую истину Себастьян.

Слушая визгливые речи о том, где, как и на каком месте вертел «синеглазый черт» строгое веление Всемилостивого Господа, Себастьян сто раз успел пожурить свой длинный язык.

– Возмутительно… – заявил напоследок Мартин, усаживаясь обратно за стол.

И тут зажглась керосиновая лампа, служившая исключительно для долгих зимних вечеров. Себастьян тотчас же выразил свое негодование в виде недовольного фырканья. Темная взъерошенная тень артистично развела руками и ехидно усмехнулась.

Чертыхнувшись по себя, Себастьян по уши натянул одеяло и отвернулся к стенке. Недавно сломанные ребра вдруг заявили о себе сильной болью, стремительно к ним добавилась тупая боль в левом боку.

Сердито застонав, Себастьян, вновь вызвал ехидную усмешку. Теперь лишь оставалось довольствоваться только тем, что занимательное чтение с вином и шоколадом при свете лампы, всего лишь малые неудобства, по сравнению с тем светлым будущем, которое уже наступает.

– Почитать? – вдруг спросил Мартин и премило заулыбался, невинно хлопая длинными густыми ресницами.

– Погасить, – требовательным тоном заявил Себастьян, указывая на зажженную лампу, – нам вставать с петухами!

– И не подумаю, – заехидничал Мартин, – я за эту комнату деньги плачу. Opto tibi noctem bonam (лат. Доброй ночи тебе)!

На этой бесовской фразе он продолжил свое «занимательное чтение», которое очень скоро подкрепилось ежеминутным цоканьем на улицу.

Поняв, что помимо всего прочего, черти еще и неспящие создания, Себастьян все-таки улучил момент затишья и провалился в сон.