Читать книгу Неупокоенный - - Страница 4

В девятом часу вечера на морском нэтфортском побережье подул промозглый восточный ветер. Из узкого окна столярной мастерской было видно, как потрясал ветер рамы в старом, стоящем на холме, сарае. Снаружи мастерской было холодно и промозгло. Внутри – тепло и пахло машинным маслом.

Виктор Коберрон сидел за столом, придвинув к металлическим тискам лупу. Виктор ремонтировал аккумуяторные пластины электрокара Вэнди Саймона.

За другим концом стола сидел Томас. От паяльника исходил терпкий острый запах, струйкой поднимался едкий дым. Прищурив глаза, Виктор несколько раз подул на пластину, потом отложил паяльник и взглянул на Томаса.

– Сын, ты догадываешься, о чём я хочу с тобой поговорить?

От сурового голоса веяло северным ветром, и Томас, сжавшись на стуле, пристыженно опустил голову.

– Да, папа, – ответил он.

– Расскажи, что произошло у тебя сегодня в школе.

– Тебе ведь уже всё рассказали, папа…

– Но я хотел бы услышать это от тебя.

Предыстория была простой. Дочь Виктора поздорила в школе с лучшим другом Томаса Аланом Ридли, и Томас не придумал ничего лучше, чем наподдавать обоим.

Виктор молча выслушал сына. Потом с минуту молчал, что-то обдумывая. И, наконец, неспешно заговорил.

– Послушай, сын. Я не буду ругать тебя или отчитывать, ведь ты уже совсем взрослый. я хочу сказать тебе одну важную вещь.

Томас затаил дыхание и поднял голову.

– Часто люди могут легко обидеть близких и даже не подумать о том, что те, кого они обидели, глубоко переживают обиду. Но нет ничего важней семьи, малыш. Пусть твоя сестра отличается от других детей, но она оберегает тебя и заботится о тебе и радуется за все твои успехи. Так научись в ответ, сохраняя свое достоинство, поступать так же. И, когда тебе придется упасть, она поможет тебе встать, случись упасть ей – протяни руку в ответ. Ты мужчина, Томас. Ты должен оберегать ее и заботиться о ней.

Отец поднялся, подбоченясь, встал высоко над сыном и улыбнулся. Глаза их встретились. Томас несмело улыбнулся в ответ. Большая рука опустилась с высоты на его голову и нежно потрепала по соломенным волосам.

– Папа, я обязательно, честное слово стану хорошим братом, – ответил Томас и разрыдался от переполнявших его чувств, от ощущения тепла отцовской любви и его улыбки. – Даю тебе слово, папа.

Это незначительное событие подсказало ему, что сегодня – тот самый день, когда он может все исправить.Через несколько минут Томас, пробегая по лужайке, вспугнул ночную птицу.

Томас проследил за улетающей птицей, вдохнул полной грудью соленый воздух и стремглав бросился в дом.

Она – светлые вьющиеся волосы, аккуратно забранные лентами и сплетенные в косы, легкий белый сарафан – стояла у окна, поливая из лейки герани в глиняных горшках. Еще мгновение – он обрушился на нее и схватил в охапку, выбив из рук лейку.

Спустя полчаса, задыхаясь от быстрого бега, они остановились на самой вершине холма, на самой кромке над пропастью, а под ногами билось, громыхало море.

Томас вдыхал воздух и любовался белыми точками лодочек, разбросанных по голубой глади моря.

Потом он вскинул голову и посмотрел на сестру. Глаза её горели, губы шевелились, но с них не слетало ни звука. Босые ступни тонули в зелени, ноги – мокрые от вечерней росы.

Она потянула руки вверх, встала на самые носочки, и все тянулась и тянулась, будто хотела достать до неба.

– Это моё любимое место. Каждый день сюда ходить будем. Хочешь? – спросил Томас.

Девочка чуть-чуть вздрогнула. Затем подняла на него добрые голубые глаза, – и ямочки заиграли на её веснушчатом, солнечном лице.

Поздно ночью вернувшийся из мастерской Виктор заглянул в детскую. Томас заснул на раскладном кресле возле сестры. Виктор поднял на руки сына и перенес в кровать.

И потом, глядя на его кроткое, детское лицо, на выцветшие на солнце волосы, на ручонки с растопыренными пальцами, он испытал ни с чем несравнимый прилив нежности. Он любил его как своего сына.

Ночью Витору приснился сон, в котором миссис Норман, шамкая беззубым ртом, звала Сайли. Потом её дряблый голос потонул в раздражающе резких звуках сирены. Виктор проснулся, сел в кровати и увидел прямо перед собой испуганное лицо жены. Лиза смотрела за его плечо, в приоткрытое на ночь окно, откуда доносились звуки воздушной тревоги.

По дороге в свете фонарей, поднимая столб пыли, промчался военный грузовик с красными крестами. В крытом кузове стучала зубами от страха и озноба миссис Махроэ и её трое маленьких детей. Глава этого семейства, Рон Махроэ, умер, не доехав до больницы каких-нибудь пять миль.

Следом за Роном отправился на тот свет Норман Брют. К этому времени бригаде эпидемиологов, в срочном порядке доставленных на вертолете в Нэтфорт, удалось выявить в крови Рона активный вирус вдовы с измененным геномом. Через десять минут над городом взвыла сирена. Её-то и услышал Виктор Коберрон и его жена.

Еще через два часа были введены меры, направленные на сдерживание вируса. Жителям запрещалось покидать свои дома, улицы патрулировали войска биологической защиты, разъезжали грузовики с красными крестами на крытых фургонах. В городе был объявлен полный карантин. Но люди продолжали умирать.

Из тех, кто присутствовал в баре тем вечером, дольше всех продержался Виктор Коберрон. Он умер за столом в собственной гостиной. Рядом с ним полулежала Лиза. В их открытых глазах застыло страдальческое выражение, от которого не мог отвести взгляда Томас. Не до конца понимая, что происходит, он без конца, перебивая рыдания сестры, повторял: «Папа, почему ты молчишь? Папа…».

Томас надеялся, что весь этот кошмар вот-вот закончится. Он, конечно, ничего не знал о том, что болезнь – аномально агрессивную форму вдовы, которую прозвали крысиной – остановить невозможно. Сверху поступил незамедлительный приказ: ровно через пять часов – время, дсотаточное для подготовки – приступить к полной зачистке города.