Читать книгу Неупокоенный - - Страница 8

… в рации.

Лэджер заметил это не сразу, потому что вот уже несколько часов мучился от какой-то назойливой мысли.

Час назад пробило полночь. Лэджер раздраженно покусывал губу. И не только потому, что дорога, напрямую соединяющая Хиенул и Бормонт, была намного хуже, чем он ожидал. В его раздражении таилось что-то иное – какая – то мелочь не давала ему покоя от самого Нэтфорта.

– Этого еще не хватало! Кажется, хуже не бывает, и тут становится еще омерзительней, – в сердцах воскликнул он, когда стрелка скорости на доли секунды ухнула вниз и внутренности машины недобро заскрежетали.

Пытаясь успокоиться, Лэджер выдохнул. Он провел рукой по щеке – ему необходимо побриться. Да и выглядел он в потрепанных джинсах и старой рубашке неважно. Его жена будет разочарована. Она не уставала повторять, что чистота – это залог здоровья.

И вдруг он понял, что не давало ему покоя.

Он вспомнил о крысе.

О жирной крысе, которую шум двигателя отвлек от пожирания кошки.

Год назад профессор Латыпов предсказал появление нового штамма вируса вдовы. Через три месяца население Земли сократилось на треть. Лэджер сделал все, чтобы избежать заражения: не открывал окна и двери в карантинной зоне, использовал автономную систему очистки воздуха и не контактировал с больными.

Но, проехав Вильнюс, повернул назад, спустился в подвал и…

Первые признаки вдовы-W проявляются после завершения инкубационного периода. Срок зависит от дозы полученного вируса и состояния иммунной системы, и в среднем составляет от трех до десяти часов. Понять, что человек заболел, можно по измерению внутриглазного давления и повышению температуры. В компании «Даймлер-Экспресс» о путях распространения вируса и методах защиты информировали два раза в сутки. Кроме того, встроенная аппаратура проверяла водителя в любое, без каких-либо правил и закономерностей, время.

Лэджер был уверен, что здоров. Всё в его жизни будет в порядке. Нужно только забыть о гнойных язвах на теле обезумевшего зверька с красными навыкате глазами. Он горько усмехнулся и до крови закусил губу.

Некоторые люди, когда обстоятельства слишком серьезны, начинают шутить, курят или жуют жвачку. Это способы держать себя в руках. Лэджер чувствовал необходимость с кем-нибудь поговорить. Поговорить с любым человеком, лишь бы прошло раздражение. И несколько раз он попытался набрать жену, но телефон не отвечал.

Тишина. Убедившись, что связь есть, он еще раз набрал номер. Никакого результата.

Лэджер устало прикрыл глаза. Он вдруг почувствовал себя совсем одиноким.

Дорога, тем временем, стала еще хуже. Грузовик полз теперь, делая не больше двадцати миль в час. Повороты выскакивали слишком неожиданно, чтобы можно было чувствовать себя в безопасности или отдать управление автопилоту.

Радовало лишь, что тряска должна была вот-вот закончиться. Еще немного и покажется автострада. Автопилот выхватит «окно» в потоке машин, выберется на идеально ровное покрытие и понесет на всех порах. До Бормонта осталось около ста миль.

Долго, дольше, чем обычно, его не отпускали мысли о родном Бормонте. Виделся ему его дом, десятилетний сын, жена – то за столом за какой-нибудь домашней работой, то за книгой, за газетой.

Близко, совсем близко был Бормонт. Всего несколько часов отделяло Лэджера от него, и в то же время, из-за странного, саднящего сердце недоброго предчувствия, был он невообразимо, недосягаемо далеко от него. Как звезда. Как другая планета…

… и вдруг он ощутил странную вибрацию. Он огляделся, но не увидел ничего необычного. Разве что с востока появилась черная туча, и Лэджер, будучи не в состоянии слышать громовые раскаты, видел молнии, рассекающие небо. Они сверкали так ярко, что резали глаза. И как-то странно подскакивали и оседали показатели на приборной панели грузовика. Лэджер решил было, что он попросту перенапрягся, но, бросив взгляд на небо, вжался в сиденье.

Облака разрасталось с невероятной быстротой. В одно мгновение земля сравнялась с небом, и мир погрузился во тьму, а затем точно кто-то всемогущий обрушил на машину все стихии разом. Мощный порыв ветра хлестнул по правому боку грузовика.

На какой-то миг все притихло, но только на миг. Словно спохватившись, с новой силой задул резкий ветер и поднял над поверхностью земли серые волны. Ослепительная молния вспорола небо, и в тот же миг, резко и пугающе, как выстрел, прогремел гром. На крышу обрушилась лавина дождя. Он бил по земле мощными плетями, а волны, огрызаясь, били навстречу дождевым нитям.

Молнии вспыхивали непрерывно одна за другой. Не утихая, гремела в тучах гулкая небесная канонада.

Это продолжалось долго, по меньшей мере минут тридцать. И оборвалось так же разом, как и началось. Тучи рассеялись и исчезли за горизонтом. Постепенно успокаиваясь, угомонился и ветер. Долину озарило бледное сияние луны.

Но это сияние было бледным отражением того, что надвигалось с северо-запада: со стороны Пустоши по земле рваным покрывалом расползалась сумеречно-голубоватая мгла.

И Лэджеру, которому внезапно показалось, что какое-то кошмарное существо из его снов почему-то ожило, что мглу гонит сам дьявол и вся сатанинская сила вложена в этой атаке, как никогда прежде захотелось оказаться рядом с семьей.

Вдруг зазвонил телефон, неожиданно, резко и пронзительно. Некоторое время в трубке был слышен только треск, потом раздался знакомый голос. Голос его жены.

– Привет, Лэдж. Ты звонил мне?… Алло, слышишь меня? Ты здесь?

– Слышу тебя, милая, – ответил он, – но довольно плохо. Что-то случилось?

– Говорят, это проблемы с электростанцией. Со стороны… какое-то зарево. Может, пожар, – наступила недолгая пауза. – У тебя все в порядке, милый?

Лэджер на мгновение прикрыл глаза.

– Не могу пока сказать наверняка.

– Лэдж, ты пугаешь меня. К тому же последние новости… – Треск в телефоне стал сильней, и часть слов терялась, – ты наверняка слышал об этом…?

– Я ничего не понимаю, милая.

– Где ты едешь?

– По трассе между Бормонтом и Хенуэлом. Миль через пять выкачу на автостраду.

– Хорошо. Я…, – пауза, пять секунд. – К нам в город прибыла группа ребят, человек двадцать. И с ними солдаты. Они в противогазах. И пожар. Кажется…

Связь оборвалась. Лэджер был растерян и беспомощен. Около получаса он сидел с отсутствующим лицом. Его мозгом владели две мысли, казавшиеся одновременно взаимосвязанными и совершенно не относящимися друг к другу. Первой мыслью было, что дорога стала лучше.

Второй мыслью было – мощнейшая электростанция в Секторе неисправна. В последние годы обслуживалась она спустя рукава. Причина была очень простой – электростанция находилась на территории пустоши.

Луна светила прямо в лицо Лэджеру. Прекрасная ночь, отличная дорога, а в его родном городе происходит невесть что. Существует здесь какая-нибудь связь или нет?

Внезапно овладевшая им апатия начала сменяться страхом. Впервые, может быть, за всю жизнь он с открытой неприязнью посмотрел на раскинувшуюся по правую сторону от дороги долину. Деревья там уже становились по-осеннему красноватыми. Небо – темно-синее, ясное от надвигающегося рассвета. Часто туристы, проезжающие через Бормонт, выходят из машин, чтобы посмотреть, какой отсюда открывается вид. И часто спрашивают, как живется здесь, как дышится и каков на вкус гонимый с Пустоши воздух. А воздух, чистый и вкусный, ничем не выдает близость невидимой границы, за которой лежит мертвое безмолвие – серая пустошь: свинцовое небо с тяжелыми ватными облаками, выжженная земля, черные остовы руин. Именно тогда он осознал в полной мере, что это за безумие – война.

Тщетное действо, которое по прошествии времени и вовсе теряет всякий смысл и должно питаться безрассудной яростью, что живет значительно дольше породившего ее инцидента; действо совершенно нелогичное, как будто люди своей смертью или своими страданиями могут доказать какие-то права или утвердить какие-то принципы.

Лэджер попытался представить себе пустошь, вневременную, затерянную землю, страну, где он родился и вырос, и воображение рисовало ему серую пустоту, где в небытии существовали его прежние друзья, где теперь не было ни света, ни запахов, ни цвета – одна бескрайняя пустота.

А Бормонт растянулся на берегу крохотной речушки всего в ста пятидесяти миль от пустоши. Угрюмый сосед ничем не выдавал своего присутствия. Лишь изредка, когда ветер приносил похожий на хлопья снега пепел, сжималось от невеселых воспоминаний сердце у стариков.