Читать книгу Лунный Дракон - - Страница 3

Более двух месяцев назад:

Солнце скрылось за горизонтом. Послышался надоедливый гул комаров и мошек, неподалеку жужжат майские жуки, начинают петь сверчки. Работа продолжается. Я полю грядки картошки, временами посматривая то на мать, то на начальницу. Почему нужно так долго задерживаться на полях? Мы еще не ужинали. Даже вредные насекомые уже лакомятся капельками крови, садясь на мою бледную кожу.

– Может уже прекратишь аплодировать? – злобно рычит мать, не отрывая глаз от земли.

– Они кусаются, – тихо шепчу я, в очередной раз прихлопнув уже изрядно жирную комариху. На правом локте остаются ее внутренности и пятно крови.

– Никого не трогают, кроме тебя, – доносится в ответ.

– Своих не трогают, – как можно тише ворчу я и получаю оплеуху от начальницы. Та стоит рядом и слышит даже мой шепот.

– Мелкая права, – картавит высокая худощавая женщина и наконец сообщает, – собираемся домой, ребята! Рабочее время закончено. Продолжим завтра.

Слышатся радостные возгласы. Кто-то хлопает меня по плечу, кто-то подмигивает, кто-то треплет грязной рукой по коротким волосам, но самая приятная похвала ожидает меня в конце. Сегодня бабушка Тоня наверняка будет печь пирожки с этой несчастной, но такой вкусной картошкой. Весь дом уже наверняка пропах жареным тестом и целая чашка моей награды стоит на столе.

Мы с матерью прощаемся с друзьями и бредем в сторону дома. Идти не долго. Минут двадцать. Если бы я была одна, то добралась бы и за десять. Бегать я люблю.

– Что за выкрутасы на поле? – косится на меня мать, когда мы остались наедине. Голос ее груб.

– Они правда кусались, – мнусь я, – я не нарочно.

– Закрой свой рот, – повышает голос женщина. В ее речи слышатся нотки зверя, и я замолкаю.

Ещё в четыре года я усвоила один главный урок: если женщина, которая меня родила что-то говорит, то она не шутит. В тот день, двенадцать лет назад, она воткнула вилку в мою левую руку, когда я без остановки плакала, прося мяса. Живём мы не очень богато. С того дня мясо я почти не ем. На руке остался шрам, как напоминание о правдивости слов матери. Обещания она всегда держит и почти никогда не дает.

Еще спустя время я изучила настроение и поведение холодной женщины, ее повадки и крючки-подсказки. Звериное рычание не редкий, но опасный знак. Лучше замолкнуть или спрятаться.

Я незаметно делаю шаг в сторону – подальше от опасности – молча продолжаю шагать. Рядом ни души. Спасти меня будет некому. Лучше заткнуться и не высовываться.

Зайдя в наш старенький домик, я торможу. В нос так и не бьет дурманящий запах пирожков. Напугано зашагав в сторону кухни, я вскидываю руки. На столе ни крошки. Кастрюли пусты. Печь холодная. Живот нагло начинает урчать.

Ну как же так? Неужели бабушку Тоню снова вызвали? И кто рожает на этот раз? Неподалеку, как минимум семь дам в положении. И как же долго мне придется остаться один на один с матерью?

Я метаюсь из стороны в сторону, надеясь, что вот-вот замечу лакомство, на крайний случай, приход бабушки. Но она не приходит, пирожки не появляются, а за окном все быстрее и быстрее смеркается.

Раз так, то лучше скорее заснуть, чтобы не чувствовать голод. Не хочу греметь посудой, готовя. Если это разозлит мать, то беды не миновать. Я хватаю чашку нектаринов на подоконнике, которые нам подарил знакомый бабушки, и тихо проскальзываю в свою крохотную комнатку в дальней части дома. По пути закидываю пару штук в рот, поспешно пережевываю, заваливаюсь на кровать. На небе сияют первые звездочки. Кровать рядом с окном – лучшая перестановка.

Я закрываю глаза, слышу очередной рык голодного желудка и начинаю проваливаться в сон. Работа от восхода до заката выматывает. Я нахожусь на грани сна и реальности, как вдруг в нос ударяет неприятный сладковатый запах чего-то жженого. Вскакивая с кровати, я подкрадываюсь к двери, прислушиваясь к звукам снаружи. Тишина.

Мать начала курить марихуану, когда мне исполнилось пять. С того дня в мой день рождения она уходит в поле и не возвращается до восхода солнца. Бабушка о пристрастиях матери знает, потому дома курить запрещает, а в других местах – делай, что хочешь. Однако временами, когда бабули нет, мать вальяжно растягивается на полу и курит, позабыв о правилах. Эти дни я не люблю. Кто знает, что от нее ожидать.

Страх волнами разливается по моему телу. Не в силах заснуть, я комкаю одеяло так, что было похоже на спящий силуэт шестнадцатилетней девочки, хотя выгляжу я скорее на двенадцать, и выскакиваю наружу через окно.

В округе слышится вой собак, звуки сверчков и легкий шум теплого ветерка. Я иду на задний двор, подмигиваю Глебу – бабушкиному ручному ворону, заглядываю в курятник – тишина, перепрыгиваю через забор чуть выше меня и бегу в сторону леса. Всего в пяти минутах бега от дома стоит мой самодельный шалаш на дереве. Пришлось строить его шесть месяцев. Мне еще повезло. Бабушка говорит, что в других землях каждые шесть месяцев погода меняется с жары на холод. Терпеть не могу холод.

Забравшись на дерево, я осторожно ложусь на доски. В прошлый раз пришлось три часа ковырять занозы на ладоне после неудачного поворота. Теперь же я бдительна. Тем более стемнело. Из-за туч показалась властная луна, осветив меня своим светом. Люблю ночь. Никто не заставит тебя работать, во сне нет места голоду, ночь словно создана для передышки в этом быстро несущемся мире. Я прикрываю глаза, слушая шуршания листвы. Мое тело тонет во мраке сновидений, теряя счет времени.

Вдруг до уха доносятся звуки хлопков. Неужели Глеб прилетел? Бабушка дома? Или быть может филин? Я лениво открываю глаза и подпрыгиваю.

На соседней ветке – прямо напротив меня сидит крылатый заяц. Крылья, похожие на лебединые, торчат из его спины. Часть их покрыта мехом, а часть перьями. Вместо маленького хвоста кнопкой – хвост льва, пучок на конце которого окунули в черную краску.

Уродец не сводит с меня взгляд. Луна освещает его глазные яблоки залитые тьмой. Такие существа не водятся в нашем лесу. Но откуда он? Насколько опасен?

Ладони потеют, сердце стучит быстрее.

– Ты кто такой? – шепчу я, приподнимаясь, – потерялся? Тебе нужна помощь?

Но гибрид молчит. Он поворачивает голову вправо, как игривый щенок, не понимающий, что я хочу.

– И откуда ты такой чудной? – усмехаюсь я и осторожно двигаюсь ближе, чтобы рассмотреть чудовище. Мы находимся на расстоянии вытянутой руки. Зверь не сводит с меня свой зоркий взгляд, но не напуган. Ему любопытно. Никогда не видел девочек на дереве? Соглашусь. Это в наших краях редкость.

Мы остаемся неподвижны, следя друг за другом. Быть может эта игра длилась бы вечно, если бы очередные хлопки. Мощные крылья толкали воздух, паря над лесом. Я поднимаю глаза к небу и вижу величественного, громадного дракона. Он кажется таким большим, что я прижимаюсь к доскам, в страхе пошевелиться. А вдруг его тяжелые крылья ударят и меня? Он парит высоко над землей, изредка делая взмахи, но даже отсюда можно услышать эти пугающие звуки. Свет луны не дает мне разглядеть монстра ближе. Виски сжимает от страха и восхищения. “Смотрите же! Смотрите! Вот эти драконы!” – хочется завизжать, но вокруг ни души, а в груди ком. Вот так и сбылась мечта всей моей жизни. Не сплю ли я?

Драконы в наших краях большая редкость. Моя крохотная деревушка находится на окраине Земного Королевства. На памяти бабушки драконы пролетали тут раза два, может три за всю ее жизнь. Потому среди людей ходит примета: “Лицезреть дракона значит прожить долгую и счастливую жизнь”. Быть может это и правда. Долго жить я не очень хочу, но если это счастливая и увлекательная жизнь, то я не против.

Еще минуты три я смотрю в след своей сбывшейся мечте, а затем вспоминаю про своего нового знакомого. Я вскакиваю и рука соскальзывает, собирая все деревянные осколки на своем пути. “Скотина!” – тихо вскрикиваю я, а затем мой взгляд падает на ветку напротив – никого. Сердце учащенно стучит в груди, ладонь ноет от боли. Я подношу ее ближе к лицу, разглядывая урон. Безнадежно ковыряю пальцами ранки, надеясь убрать заносы без иглы. Не выходит. Еще пару минут ругаюсь, нехотя вылезаю из укрытия на дереве и бреду в сторону дома. Вокруг мрак. Где-то вдали слышится вой.

“Надеюсь меня съедят волки!” – бурчу я, но всё же ускоряю шаг.

Когда вхожу в дом, то время близиться к двум часам ночи. Из комнаты матери слышится тяжелое дыхание, едва похожий на храп. Прошмыгнув в комнату, я заваливаюсь на кровать. В голове снова и снова проносится мысль: “Я видела дракона!”. Жаль, не рассмотрела чешую. Из какого же королевства это чудо? Быть может я видела какого-нибудь короля или принцессу? Графа? Пред глазами порят картинки и догадки о личности моего талисмана в будущую счастливую жизнь. Пусть примета будет правдивой и совсем скоро вернется бабушка Тоня, которая сделает пирожки. Тогда жизнь точно станет самой счастливой.

Я зажигаю уже видавшую жизнь свечу. Ей осталось еще минут двадцать перед тем, как фитиль сгорит. Огонек скачет из стороны в сторону, играет и вот-вот норовиться сбежать. Я усаживаюсь к нему спиной так, чтобы свет падал на мою ладонь и приступаю обрабатывать ранки и доставать занозы. Если рука загноиться и я не смогу работать, то мать с меня шкуру снимет.

Когда игла касается кожи, то я сдерживаюсь, чтобы не заскулить. Очень боюсь боли, но если выбор стоит между маленькой и большой болью, то выберу первое. Я тороплюсь, чтобы успеть очистить руку раньше чем погаснет свеча, но не успеваю. Последние осколки приходится доставать под светом луны. Перевязав ладонь, я наконец отдаюсь кровати и проваливаюсь в мир сновидений.

Я распахиваю глаза из-за томного запаха, не переодеваясь бегу на кухню и почти запрыгиваю на бабушку. Она вскрикивает, что-то бурчит, а затем заливается хохотом:

– Ты так по мне или по пирожкам скучала?

– Ну бабуль, – лукаво поглядываю я на нее.

Старушка выглядит уставшей, но довольной. Я тяну руку к ее седым волосам и поглаживаю так, как делаю только когда очень скучаю. Кажется, что она чувствует это, потому заглядывает своими серыми глазами в мои, подмигивает и целует в лоб. Морщинки на ее лице становится глубже, когда она одаривает меня своей теплой улыбкой без одного зуба с правой боковой части и второго снизу посередине.

Я звонко смеюсь, а затем перевожу взгляд на чашку горячих и румяных лакомств. Руки тянуться к еде без моего ведома, но бабушка отдергивает меня:

– Иди умывайся и зови мать, – погодя секунду спрашивает, – как у вас дела без меня? Опять рычала на тебя?

– Нет, – вру я, спеша на улицу.

Снаружи зябко. Совсем недавно прошел дождь. Я опускаю руки в холодную воду и как можно скорее умываю лицо. Рука немного щиплет, но ранок уже не видно. Вода стекает по шее, заставляя меня ежиться.

Вдали замечаю идущую мать. Неужели она не спала ночью? Ходила на прогулку под дождем? Я осторожно поднимаю руку, привлекая ее внимание и кричу:

– Бабушка зовет на пирожки!

Замечаю, что мать кивает головой и возвращаюсь в дом. Запах вновь ударяет мне в голову и желудок жадно издает рык. Бабушка не позволит украсть пирожок пока все не сядут за стол. Чтобы хоть как-то успокоиться, я снова вылетаю на улицу и словно в первый раз разглядываю листья яблони рядом с домом. Когда же они уже созреют? Так хочется чего-нибудь сладенького. Нектарины я люблю, но яблочек хочется больше. В горле ком. Я сглатываю накопившуюся слюну и закрываю глаза. В голове проносятся картинки вчерашней ночи. Дракон. Пусть теперь меня преследует удача. Удача во всем и всегда! В еде, в работе и даже в деньгах.

Но куда же он летел? Что забыл в наших краях? Даже Земные драконы здесь редкое явление. И тут я задумалась. А какого дракона встретила я?

Долго не медля я снова влетаю в дом и слышу бабушкин недовольный голос:

– Велка, а ну прекращая дверьми хлопать!

– Бабушка! – тараторю я, – а как понять какой дракон к какому королевству принадлежит?

– Уже забыла? Я же рассказывала, – усмехается она, – расцветка и повадки определяют его Королевство. Земные драконы обычно переливаются на солнце коричневыми, зелеными оттенками. Временами встречаются исключения из правил, но не в наше время, – важно поправила она халат, – какие драконы интересуют тебя?

– Все, – хихикнула я, готовясь слушать лекцию о расцветках в сотый раз. Я поерзала на месте, широко сияя, как вдруг входная дверь хлопнула и на пороге показалась мать. Она выглядела опухшей, но на удивление бодрой.

Женщина проходит к столу и усаживается напротив окна, по левую сторону от меня. Видя, что мы замолкли, она начинает свой диалог с бабушкой:

– Как добралась? – словно намеренно она не смотрит на мою старушку, а устремляет взгляд в даль. Окно открывает вид на лес.

– Все замечательно, – сияет бабушка, привыкшая к вечно угрюмому лицу мамы, – здоровые детки – счастливые матери.

Мать издает смешок. До сих пор не понимаю зачем она родила меня, если так ненавидит детей. Ее местами седые и выцветшие каштановые волосы небрежно раскиданы по голове. Помню как бабушка ругала ее и просила не отрезать “богатство” женщин, но та только отмахнулась. Кажется, что мать всю жизнь пыталась изуродовать себя. На ее руках виднелись глубокие шрамы от порезов, кожа лица была покрыта пятнами, старательно выщипанные брови ниточки больше не пытались вернуться в свою прежнюю форму, а длинные и выразительные ресницы подстригали каждые два раза в месяц. Я не считала мать красивой. Она казалась мне гадкой и уродливой, однако бабушка и мужчины, вьющиеся вокруг, думают иначе. О вкусах не спорят.

Имя Линда ей совсем не подходило. Оно звучит мягко, трепетно и веет заботой и любовью. От матери же веет только зловонием. Моется она не так часто. Говорит, что это пустая трата времени.

Временами сидя в лесной глуши, я спрашиваю у звезд почему именно мне “повезло” родиться у такой мамы? Неужели в мире не нашлось какой-нибудь чуткой, трепетной и ласковой женщины, которая любила бы меня всем сердцем? Быть может я этого не достойна? Если так, то зачем мне вообще была дарована жизнь? Бабушка Тоня говорит, что мир полон любви. Нужно лишь оглянуться и взять кусочек от даров судьбы. Только вот как бы я не оглядывалась – не могу разглядеть этих подарков. Быть может нужно какое-то заклятие или есть что-то чего я не знаю?

Я замечаю, что в масле жариться последний пирог. Наконец-то! Ерзаю на стуле в предвкушении сочного и ароматного завтрака.

– А разве я не права? – бурчит бабушка Тоня, – посмотри какая у нас Велия. Умница, красавица, – начинает она свою шарманку, – правда худощава немного, но это не беда. Совсем скоро я отправлюсь в Королевство Воздуха, там заработаю денег больше и откормим нашу невесту, – сияет она.

Внутри меня вдруг растет камень.

– Королевство Воздуха? – влезаю я в разговор без позволения матери, хотя знаю, как она это ненавидит и начинаю чувствовать ее пристальный недовольный взгляд, – когда ты уезжаешь, бабуль? Почему?

– Забыла рассказать! – вскидывает руками бабушка и ставит тарелку пирогов на стол, – баронесса, у которой я недавно принимала роды, порекомендовала меня в Воздушное Королевство, чтобы служить знахаркой при дворе.

Я перевожу взгляд на мать и не замечаю удивления в ее глазах. Она уже всё знает! На секунду мне мерещиться усмешка на ее губах.

– Когда ты уезжаешь и на столько? – почти перехожу я на крик, вставая с места, позабыв о еде, – ты можешь взять меня с собой? Ты же знаешь, как сильно я хочу быть твоей помощницей. Я точно стану тебе хорошей рукой помощи.

– Тише, – холодно произносит мать, даже не посмотрев в мою сторону.

– Ну что ты, ягодка, – смеется бабушка, – я же обещала тебе, что однажды сделаю тебя помощницей при дворе. Я помню твою любовь к драконам! Поэтому я и уезжаю. Мне нужно три-четыре месяца на обустройство и затем я перевезу вас с мамой ко мне.

Бабушка Тоня уже во всю планирует нашу совместную и счастливую жизнь, а я в страхе ищу пути выжить один на один с матерью. Кажется, что она прочла мои мысли, ибо я замечаю ее пристальный взгляд на себе. Спустя секунду осознаю, что выгляжу, как напуганный кролик, загнанный в угол. Мать берет из чашки пирог и молча уходит прочь, оставляя нас с бабушкой наедине.

– Почему ты расстроена? – шепчет бабуля, двигая чашку ближе ко мне, – я думала, что тебя порадует, что меньше чем через год ты будешь жить в одном из замков Драконов. Ты же всегда об этом мечтала.

– Я хочу поехать с тобой, – сдерживая слезы, произношу я, – пожалуйста, возьми меня с собой. Я буду тихой и покорной. Ты даже меня не заметишь. Буду выполнять все твои приказы. Клянусь! – моля я, сползая на колени и закрывая лицо руками, – бабушка я не смогу без тебя.

Секунда и я чувствую жаркие и тяжёлые руки, окутывающие мои плечи:

– Ну что ты, родная, – щебечет старушка, – ты боишься мать? – догадывается она, – я поговорила с ней. Она не тронет тебя.

Ее слова пробивают меня насквозь. Если мать почуяла страх и получила признание о нем, то будет легче, если меня прямо сейчас поглотит лава. Так хотя бы будет не так больно. Я закрываю глаза и тихо всхлипываю, закрывая лицо ладонями. Виски пульсируют, уши закладывает.

– Ну что ты, моя ягодка, – ласково мурлычет бабуля, крепче прижимая меня к своей пышной груди, – всё будет хорошо, – она двигается из стороны в сторону, гладя меня по спине, – мама любит тебя, хоть иногда и не показывает этого. Она же заботиться о тебе. Работает ради нас. А то, что бурчит иногда, так это от тяжёлой судьбы, – щебечет старушка, продолжая укачивать меня в своих объятиях.

Едва ли я замолкаю, но остаюсь на страже. Внутри бушует ураган. Сердце вот-вот пробьет путь от груди к позвоночнику. В животе повисло тяжёлое молчание. Я больше не голодна, но чувствую, как тошнота приближается к горлу. Я сглатываю, в надежде заглушить рвотные позывы.

Бабушка замечает это и все также тихо шепчет:

– Я уеду через два месяца. Мы ещё с тобой хорошо повеселимся. Я скопила денег, потому эти два месяца ты работать в поле не будешь. У тебя новая задача, – она продолжает водить тёплыми, немного даже жаркими, руками от шее к копчику, – будешь учиться моему мастерству. Будем вместе помогать деткам появляться на свет.

Я чувствую улыбку бабушки и мое сердце замедляет ход. Целых два месяца вместе с бабулей! Быть может все и не так плохо. За эти два месяца я докажу ей, что она точно не сможет поехать без меня. Я способная! А когда это произойдет, то мне и не придется оставаться наедине с матерью. Пусть лучше она поживет одна, может тогда поймет насколько мы с бабушкой важны для нее.

Буря внутри утихает и мой живот напоминает о голоде. Он издает рык, похожий на драконий. Никогда не слышала рык дракона, но должно быть он именно такой: важный, жаждущий и грубоватый.

– Давай обсудим все за завтраком? – догадывается бабушка и помогает мне подняться.

Я утираю красное опухшее лицо и иду наружу, чтобы снова умыться. Холодная вода, как нельзя кстати, поможет справится с последствиями утренних новостей. Дойдя до бочки, я замечаю мать, стоящую в нашем маленьком, скромной саду. Она и бабушка сажали его вместе. Многие деревья были выше меня и ежегодно давали плоды яблок, слив, нектарина, смородины. Но несколько саженцев винограда были посажены мной совсем недавно, вот-вот готовясь дать первые веточки сладкого зеленого лакомства.

Мать садиться рядом с ним и разводя листья, рассматривает набухшие ветки. Я уже всё проверяла: в этом году мы получим как минимум три скромные веточки винограда. Я горжусь, что Стоян – так я ласково назвала куст – принесет свою лепту на наш обеденный стол. Бабушка уже хвалила мои садовые способности.

Опуская руки в холодную воду, я продолжаю коситься на мать. На ее лице я замечаю довольную ухмылку. Это она так радуется винограду или отъезду бабушки? Лучше не думать слишком много. Мое лицо резко погружается в воду, чтобы отпустить все мысли. Вода дождевая и нетронуто чистая. Пару капель попадает за шиворот и я невольно содрогаюсь. Дрожь помогает сбросить все догадки о будущем и очередная волна голода накрывает с головой.

– Не думала, что в тебя там бездонная дыра, вместо живота, – смеётся бабушка, когда я беру в руки очередной пирог. На тарелка остается меньше половины, но меня никто не останавливает. Да я и сама чувствую, что это точно последний.

– Спасибо, бабуль, – томно и тяжело дыша я откидываюсь на спинку жесткой скамьи, – ты лучшая. Таких вкусных пирожков я в жизни не ела.

– Подхалимка! – насмешливо вскидывает руки старушка, – ты мне такое уже раз десять говорила.

– Так я и не вру, – сонливо выдавливаю я, – каждый раз они все лучше и лучше. Ты должно быть колдунья! Навела на меня чары, а теперь причитаешь, – хихикаю я и бабушка игриво треплет мои волосы.

Я замечаю усталость в ее уже потускневших глазах и стыдливо вспоминаю, что она давно не отдыхала. Во время родов не поспишь, дорога хоть и длинная, но такая крутая и бугристая, что поспать удастся едва ли десять минут.

– Мадам Антонина, – все также игриво, но с нотками вины шепчу я, – Королева отдала приказ о вашем немедленном отдалении от королевской кухни в свои покои. Приказ не подлежит обсуждению и должен быть выполнен в ближайший час!

Хохот бабушки разносится по всему дому. Она вытирает руки о, замазанный мукой, фартук, развязывает его и так же смешливо даёт ответ:

– Повитуха Антонина услышала приказ ее Величества Королевы Велии. Она немедленно начинает исполнение и надеется,что Королева позаботиться о немытой посуде, – она кивает в сторону, затем чуть тише дополняет, – ваше Величество только постарайтесь не разбить посуду.

Мой смех проносится по кухне и я довольно киваю головой:

– Сладких снов, бабуль!

– И ты приляг со мной, – вдруг предлагает она, – я как-то уже и забыла когда мы просто валялись на кровати вместе. Ты так быстро вымахала. Уже выше меня скоро будешь! – ее глаза сияют трепетом, любовью и благодарностью. Таких глаз я не видела нигде и ни у кого. Они всегда смотрели на меня только так.

Еле как умостившись на односпальной кроватке из дуба, я уткнулась в руку старушке. От нее пахло спиртом и травами. Где-то на самых последних нотках аромата я учуяла чабрец – мой и бабушкин любимый чай. Бабушка Тоня как обычно запела колыбельную и я быстро задремала.