Читать книгу Сказки полнолуния. Сборник новелл - - Страница 17

Вот уже почти две недели я разыскивал одну молодую девушку по имени Розмари Леклер. Это совсем юное создание сбежало от меня ровно одиннадцать дней назад, после нашего короткого знакомства на ярмарке в Страсбурге.

Небольшое театрализованное представление бродячего цирка было встречено толпой с восторгом. Розмари пела и танцевала на дощатых подмостках рыночной площади и я был просто очарован этой девушкой.

Меня зовут Анри, я сын страсбургского прокурора. Я приехал на летние каникулы из Парижа, где изучал юриспруденцию в Сорбонне. Кажется, эта ярмарка теперь надолго запомнится мне. Я искал развлечений среди толпы зевак и сотен торговцев, и увидел выступление прекрасной Розмари. Это было для меня сродни удару молнии. Любовь впервые поселилась в моем сердце и, похоже, я был очень рад этому.

Конечно, хотя я и действовал как самый настоящий обольститель, все же мне думается, Розмари увлеклась мной отнюдь не из-за денег моего отца и того шикарного вида, который я приобрел, стараясь понравиться никому не известной юной циркачке.

Мне не составило труда уговорить ее бежать со мной в Париж, однако в назначенный день, она не появилась. Старая мерзкая старуха, что вечно попрошайничает возле городского собора, в обмен на два су отдала мне коротенькую записку от Розмари. Я был поражен словно громом. Моя возлюбленная была вынуждена бежать, преследуемая своим жестоким дядей, убийцей и растлителем. В записке Розмари просила у меня прощения и уверяла, что будет с нетерпением ожидать меня в маленькой деревушке близ Вормса. Я с трудом смог правильно прочитать название этого захудалого места.

На следующий день я направился в сторону вод Рейна…

***

Мой отец был очень недоволен моим неожиданным отъездом в Германию. Ему, вероятно, было тяжело понять меня, и простить за пренебрежение к его радушию и гостеприимству. Я спешно покинул свой дом и захватил с собой некоторую сумму денег, что мне удалось стянуть у моей матери.

Через два дня я оказался в маленькой деревушке с непроизносимым названием близ старинного немецкого городка Вормса.

Я спрашивал всех и каждого, кто попадался мне на глаза, не встречалась ли им на пути юная танцовщица и циркачка по имени Розмари. Увы, никто ничего не знал об этой молодой девушке с пышными волосами и большими живыми глазами, хотя я был уверен, что искал ее там, где было нужно.

Наконец, одна ужасная старая ведьма, сообщила мне, что видела Розмари несколько дней назад и даже разговаривала с ней.

Сердце мое забилось с новой силой, я назвал ей свое имя, объяснил, зачем разыскиваю Розмари, и стал нетерпеливо расспрашивать эту старушку, совершенно переменившись во мнении относительно ее мерзкого вида.

– Добрая фрау, – говорил я ей на хорошем немецком, – мне крайне важно знать, где находится фрейлейн Розмари, и когда я, наконец, смогу увидеть ее своими глазами.

– Мой добрый господин Генрих, – сказал она, называя меня на немецкий лад, – я думаю, ты не откажешься переночевать в домике моей покойной сестры фрау Зауберн. Эта почтенная матрона долгое время жила в Голландии и только незадолго до смерти поселилась в нашей деревне. Ее домик сейчас пустует, и ты чудесно проведешь там ночь. Наутро, фрейлейн Розмари будет уже с тобой.

Вероятно, я никогда не смогу докопаться до истины, как этой полупомешанной старой женщине удалось внушить мне то, что я хотел услышать больше всего на свете. Новость о встрече с Розмари уже завтра утром полностью успокоила меня и, честно признаться, я совсем не задумывался в эту минуту, как эта ведьма сможет соединить нас. Возможно, я был под действием гипноза или колдовских чар, но я согласился с ее предложением и даже пообещал выполнить довольно странное условие: в течение ночи до самого утра я, ни должен покидать пределов этого домика, ни при каких обстоятельствах.

– Это очень важное условие, господин Генрих. Я настаиваю на нем и надеюсь на твое благоразумие. Эта молодая фрейлейн будет в домике моей сестры не раньше шести часов утра. Ты не должен выходить из домика, не должен пролезать через дымовую трубу или карабкаться в окно…

Вслед за этим старуха стала нести невообразимую чушь, смешивая немецкие слова с голландскими, и еще бог весть какими оборотами. Я едва смог дослушать ее до конца, так и не поняв смысла этих россказней.

Я поторопил старую ведьму, когда заметил скорое приближение сумерек.

Мы добрались до окраины деревни, прошли небольшую кирху и старое кладбище и оказались возле маленького деревянного домика, словно вросшего в землю. Я припомнил некоторые книги, что читал в детстве и улыбнулся при виде сказочного жилища. Впрочем, я не забыл про кладбище и обернулся через плечо, дабы еще раз увидеть его. Оно словно притаилось в небольшой сумеречной полосе, обозначенное лишь острым шпилем церкви.

Я смело вошел в домик, получил из рук старухи сверток с ужином и наказ не выбираться из домика до утра и уже через мгновение оказался в одиночестве. Шум закрываемого снаружи замка, указал, что старуха не доверяла мне и предпочла запереть дверь. Теперь я лишился не только соблазна, но и возможности выбраться из домика, во всяком случае, через дверь.

***

Хотя я и не принадлежу к числу аристократов, но мой отец довольно богат и влиятелен и потому, я привык к хорошему столу и приятной обстановке. Увы, в этой деревне, в этом маленьком домике мне было очень неуютно. Я воспользовался тем свертком с ужином, что дала мне старуха, и с отвращением обнаружил, что он состоит из большого куска копченой рыбы, двух луковиц, хлеба и бутылочки холодного пива. С негодованием я отставил всю эту дешевую мерзость в сторону, но уже через четверть часа смертельно захотел есть и вернулся к свертку. Пиво оказалось не таким уж плохим, а рыба не слишком соленой.

Я проглотил ужин и осмотрел единственную комнату еще раз. Длинная свеча хорошо освещала помещение. Я приподнял ее и направился к входной двери. Там был небольшой чулан, заваленный ненужной рухлядью, и крохотное помещение кухни, с единственным слуховым окном, довольно широким и лишенным стекла и печкой, одной стеной, выходившей в комнату. Что же касается самой комнаты, то там был маленький столик, услугами которого я уже воспользовался и небольшой платяной шкаф, больше походивший на деревянный ящик, поставленный на бок. Дощатый пол был едва прикрыт какой-то тканью, а занавески на окнах были черными и прозрачными, словно это нужно было для устрашения того, кто волею судьбы должен был провести здесь хотя бы одну жуткую ночь.

Я позабыл упомянуть о небольшом лежаке, который вероятно заменял той самой фрау Зауберн кровать. Я расположился на этом ужасном ложе, даже не раздеваясь, и постарался поскорее заснуть.

Сон мой был не слишком расторопен и виной тому было тиканье часов, которое я услышал, едва закрыв глаза. Я удивился этому неожиданному звуку, ибо на протяжении всего моего пребывания в домике, я не слышал этого тиканья.

«Колдовство или того хуже, черная магия», – подумал я и снова постарался погрузиться в сон. Кажется, мне это удалось на некоторое время, но не прошло и нескольких минут, как меня разбудил бой этих проклятых часов. Меня изумило и испугало это неожиданное потрясение всего домика. Часы, которых не было прежде, появились сначала в виде безобидных маленьких ходиков, теперь же они сотрясали стены как настоящие куранты. Я отчетливо увидел их на стене и удивился тому, как не заметил их раньше.

Итак, часы пробили двенадцать и сразу успокоились. Я перестал чему-либо удивляться, однако вовсе расхотел спать, и только закрыв глаза, стал терпеливо ожидать наступления утра.

Лежанка, на которой я устроился, располагалась совсем близко от одного из двух окон, что были в этом колдовском домике, и лунный свет, проникая сквозь прозрачные занавески, падал на тонкое одеяло, которым я не побрезговал укрыться.

Я открыл глаза и стал рассматривать причудливые узоры, которые расписала полная луна на моем одеяле, как вдруг… какая-то тень быстро пронеслась в окне, отразившись на моей постели.

Мне потребовалось всего мгновение, чтобы приподняться с лежанки и, затаив дыхание устремить свой взор на занавешенное окно.

Снаружи была полная тишина, и мне показалось, что это странное видение было миражом в глазах усталого человека. Я снова устроился на своем ложе и укрылся одеялом с ног до головы. Теперь мне было довольно трудно увидеть в окне любую, даже самую заметную тень.

Прошло не менее четверти часа, когда я окончательно успокоился и перестал ожидать чего-то неприятного для себя. В ту же минуту, я услышал тихие шаги где-то со стороны другого окна этого домика и едва не вскрикнул от ужаса. Мне показалось, что кто-то крадется вдоль стены домика и старается заглянуть внутрь. Я едва нашел в себе силы приспустить одеяло так, чтобы два моих глаза были способны видеть в темноте. Я снова увидел мимолетную тень, скользнувшую возле другого окна. Теперь я был уверен, что и в первый раз подобное видение было настоящим, а не иллюзорным.

Кто-то ходил возле моего домика и могу поклясться, что это была не старуха, чьими стараниями я здесь оказался. Я был уверен, что эта старая ведьма не смогла бы так быстро передвигаться, как это делал неизвестный мне espion1.

Мои рассуждения были прерваны каким-то странным звуком, который едва доносился до меня. Где-то в дальнем углу, рядом с чуланом, где была входная дверь, кто-то неизвестный мне, осторожно тянул на себя дверь.

Я вспомнил, что когда входил в этот домик вместе со старухой, мне пришлось изрядно побеспокоить старое дверное кольцо, ржавое и грязное, чтобы отворить входную дверь.

«Doit être, c’est le cauchemar2».

Мое сердце, будто само собой забилось вдвое чаще. Я слышал его удары в тишине, пока железное кольцо на время оставили в покое. Кто-то хотел войти в дом, но запертый замок, мешал осуществить эту затею. Удивительно, как в таком маленьком и убогом домике мог быть настоящий замок, замочная скважина и даже необходимый в таких случаях ключ, который гнусная старуха благоразумно унесла с собой.

Стенные часы громко пробили один час после полуночи, и я снова увидел тень, промелькнувшую сначала в одном окне, ближнем ко мне, затем в другом. Неизвестный ночной гость, несколько раз обошел домик вокруг. Я имел возможность наблюдать, как тени раз за разом скользят по занавесям, словно исполняя какой-то одним им известный ритуальный танец.

Я собрался с духом и осторожно, чтобы не привлекать внимания извне, оттянул немного край занавески, дабы рассмотреть при лунном свете того негодяя, что вздумал пугать меня посреди ночи.

Напрасен труд.

Тень перестала совершать свои скользящие движения и испарилась. Это немного успокоило меня. Я понял, что возможно мой неизвестный враг не только стремился сохранить свое инкогнито, но и сам побаивался меня. Я с сожалением вспомнил, что не захватил с собой любимую трость, которая на худой конец могла стать мне защитой и пожалел, что не взял с собой пистолета.

Едва я немного пришел в себя, как где-то на кухне, возле слухового окна раздался какой-то громкий звук, который заставил меня вздрогнуть. Это был грохот разбиваемого стекла, и я понял, что он относился к слуховому окну, хотя я отчетливо помнил, что там не было никакого стекла.

– Mon Dieu3! – воскликнул я, не сдержавшись, и тотчас ударил себя по губам. Мне показалось неблагоразумным обнаруживать свое присутствие в доме, ибо странный ночной гость, мог и не знать, что здесь кто-то есть. У меня теплилась надежда, что этот странный охотник за ночными тенями желает просто позабавиться и не преследует своей целью добраться именно до перепуганного насмерть студента по имени Анри.

«Возможно, старая ведьма не была слишком уж говорлива и не растрезвонила на весь свет про мое пребывание в этой ужасной западне».

У меня едва хватило смелости осторожно встать со своего убогого ложа и медленно прокрасться в сторону кухни. Я выглянул из-за угла и увидел, как лунный луч освещает небольшой участок пола посреди крохотной кухни. Ветер легко проникал сквозь окно в самом верху… я увидел несколько десятков осколков стекла на полу и был немало удивлен их появлением.

«Это означает лишь, что этот проклятый домик не что иное, как колдовская обитель, где прежде жила мерзкая фрау Зауберн, а теперь здесь заправляет эта ужасная старуха».

Эти осколки сильно испугали меня, ибо я отчетливо помнил, что никакого стекла в этом небольшом окне не было.

Я поспешно вернулся в комнату и зарылся с головой под одеяло, надеясь заснуть и переждать эту кошмарную ночь.

Некоторое время все было спокойно, и я наивно уверился, что теперь должно быть меня оставят в одиночестве, не прибегая к изощренным уловкам. Все оказалось тщетно.

После очередной дерзкой выходки настенных часов, вздумавших оповестить меня о наступлении двух часов ночи, я услышал, как в окно, находившееся рядом со мной, кто-то отчаянно стал стучать, стараясь привлечь мое внимание.

Это было похоже на жест отчаяния, я сбросил с себя одеяло и тотчас же увидел овальную тень, отразившуюся на моем одеяле. Это была чья-то голова, очевидно, кто-то смотрел в окно, отчаянно стуча по стеклу.

Приободрившись, я отдернул занавеску и успел заметить, как чья-то голова быстро исчезла из виду. Это был какой-то человек с черными волосами и небольшой бородкой того же цвета. Я не заметил больше ничего, но немало удивился такому проворству. Через несколько мгновений мое удивление возросло.

В дверь, которую старуха благоразумно заперла снаружи, кто-то нанес несколько сокрушительных ударов. Я был уверен, что это были удары топора, огромного топора, которым отчаянный лесоруб обычно атакует очередное неуступчивое дерево.

Я содрогнулся. Мне стоило огромных усилий не закричать от ужаса; я подобрался поближе к двери и стал свидетелем новых еще более сильных ударов. Кто-то столь жестоко обходился с дверью, что мне показалось удивительным, как это деревянное препятствие еще держится на петлях.

В эту самую минуту я снова крепко пожалел, что не прихватил с собой хороший надежный пистолет или большую дубину, чтобы немного поприветствовать назойливого ночного гостя. Мне оставалось лишь ждать, когда ему наскучит испытывать дверь на прочность или он добьется своего и войдет в домик как победитель.

Мне повезло, ибо дверь выдержала непродолжительный штурм и неожиданно была оставлена в покое. Неизвестный мне бородач снова стал ходить вокруг домика и заглядывать в окна. Я осмелился отдернуть занавески на всех окнах и стал следить за своим врагом. Теперь он уже не таился как раньше и только старался побыстрее пройти мимо окна, в которое в эту минуту я наблюдал за ним.

Это был человек на первый взгляд самый обычный, в самой обыкновенной одежде, его очень черные и густые волосы и острая бородка, пожалуй, были самыми примечательными из всего, что я успел заметить. Кроме того, на лице этого господина постоянно играла невообразимая улыбка, будто он получал истинное удовольствие, пугая меня.

Луна между тем, на некоторое время скрылась за единственной тучей, и я понял, как хорошо она освещала все вокруг до этого мгновения. Полная луна была отличным фонарем, будто бы нарочно подвешенным где-то неподалеку от домика.

Мне показалось, что это недолгое наступление полной темноты наверняка заставит моего неприятеля снова попытаться пробраться в дом, и я не ошибся в этом предположении.

Бородач подкрался к другому окну и бросил в него большой камень. Стекло разлетелось вдребезги и в комнате стало очень ветрено. Теперь только старая рама могла немного задержать этого безумца.

Я бросился вон из комнаты и забился в угол маленькой кухни. Мне показалось, что здесь я буду в меньшей опасности.

Только теперь я задумался над тем, что здесь происходило.

Старая мерзкая ведьма умышленно завлекла меня в западню и взяла с меня слово не покидать это чистилище, по крайней мере, до шести часов утра, когда, по ее словам, здесь будет Розмари. Теперь я не сомневался, что никакой Розмари я не увижу, и, кроме того, вероятно подвергнусь нападению со стороны сумасшедшего, который по странной причине не давал мне покоя в этом домике. Я был уверен, что этот черный бородач как-то связан с сестрой фрау Зауберн.

Эти размышления были прерваны ударами часов. Наступило три часа ночи, и вместе с последним ударом часового механизма снаружи кто-то крепко приложился к дверям. Это был удар топора и к моему ужасу он оказался не единственным. Страшная череда ударов стала расшатывать на удивление крепкую еще дверь, а в моей голове снова стали стремительно проноситься мысли.

Я искал выхода из этого кошмара и никак не мог придумать, как мне поступить. Нарушить свое слово, слово настоящего джентльмена, даже подвергаясь такой опасности, я был пока не в силах. Покинуть этот домик, не встретившись с черным бородачом, как я его окрестил, я мог только лишь при очень удачном стечении обстоятельств. Кроме того, мое обещание, данное старухе, сдерживало меня. Продержаться же здесь еще три часа, в этой невообразимой клоаке мне представлялось куда более сложной задачей. Я не был вооружен, даже самой простой дубинкой, что делало мои шансы остаться не искалеченным почти призрачными.

В это время дверь снова оставили в покое, и мой преследователь подобрался поближе к другому окну, которому посчастливилось остаться целым. Недолго думая он нанес по нему несколько жесточайших ударов топором, разнеся стекло и раму в клочья. Если моя жизнь еще минуту назад оценивалась не больше чем в сантим, я полагаю теперь, она не стоила и этих денег.

В комнате началась настоящая буря. Ветер самозабвенно крушил все на своем пути и даже в кухне, посредством слухового окна, я ощущал его незримое присутствие. Красавица-луна уже выбралась из своего укрытия, и я отчего-то не слишком обрадовался этому обстоятельству. Угол, в котором я сейчас прятался, оказался слишком хорошо освещенным, чтобы я мог быть незаметным как ночной мотылек.

К моему удивлению, мой противник не стал пользоваться образовавшимся проходом в домик и на некоторое время затих, словно ожидая удобного случая напасть на меня. Я просидел не менее получаса, содрогаясь от ужаса и готовясь к смерти.

Ничего не происходило…

***

Мой страх надолго парализовал меня, но, как известно всему на свете приходит конец. Я осмелился выбраться из кухни и осторожно осмотрел комнату. Здесь теперь было полное безветрие. Я увидел, что даже занавески не испытывают на себе влияние воздушных потоков.

Все, что произошло здесь еще совсем недавно, стало казаться мне кошмаром и фантазией моего нездорового ума.

Я решил выбраться через окно и нарушить, таким образом, свое джентльменское обещание. Занавеска была осторожно отодвинута в сторону, и я, прислушиваясь к каждому шороху и шелесту листьев, взгромоздился на окно и медленно выглянул наружу.

Вокруг не было никого, и я счел свою задачу почти выполненной, однако, в последнее мгновение я заметил край топора, нервно вздрагивающий где-то сбоку. Это была ловушка и я едва успел довольно неловко упасть обратно в окно, больно ударившись при этом головой. Тотчас же снаружи раздался громкий смех, будто надо мной решил посмеяться какой-то помешанный.

Разумеется, это был черный бородач.

***

Часы пробили уже четыре, когда я, забившись как кролик обратно в маленькую кухоньку, судорожно глотал воздух, ожидая пришествия маньяка, вздумавшего взять меня измором.

Я увидел, что в разбитом слуховом окне блеснул огонь фонаря. Кто-то, вероятно тот, о ком я все время думал, просунул зажженный фонарь в маленькое отверстие слухового окна и стал водить им, словно охотник высматривает свою добычу. Я осмелился на дерзкую вылазку в комнату и тихо вернулся назад с большим камнем, что протаранил прежде одно из окон домика. Мне стоило огромного мужества запустить этот камень в фонарь…

В кухне стало гораздо темнее, ибо лунный свет теперь один освещал маленькое помещение. Фонарь был разбит, а его хозяин, будто бы ожидая такого поступка с моей стороны, бешено хохотал снаружи, время от времени ударяя топором по деревянной стене.

На протяжении еще четверти часа домик и я, подверглись самым ужасным испытаниям…

Я покинул кухню, ибо был уже не в силах слышать этот безумный смех…

Вторая рама была подвергнута жесточайшей экзекуции, превратившись в месиво изрубленных досок и раскрошенного стекла…

На крышу взобрался кто-то очень массивный, и, сотрясая весь домик, похоже стал танцевать странный ритуальный танец…

В дверь беспрестанно молотил железный кулак, и я не узнавал в нем звук удара топора…

Тени мелькали сквозь занавески, чудесным образом задернутые чьей-то рукой…

Мне казалось, что ад, в котором я очутился теперь состоит из множества участников, что место черного бородача заменил целое скопление чудовищ и вампиров.

Я терпеливо ждал наступления утра, спрятавшись в самый потайной уголок домика. Это был маленький чулан без двери возле самого входа в домик, про который я забыл, пользуясь такой ненадежной кухней.

Неожиданно началась гроза и это событие немного скрасило тот ужас, что я испытал за последние минуты. Гром гремел не переставая, и домику изрядно доставалось с неба…

Я немного пришел в себя, когда заметил, что маленькая западня перестала быть похожей на чистилище и больше напоминала крохотную повозку бродячего цирка, сотрясаемую сильным дождем и ветром.

Мысль о бродячем цирке напомнила мне о Розмари, и я поклялся сам себе, что непременно продержусь еще час до наступления утра. Я дал священный обет в то самое время, когда настенные часы громко отбивали пять часов.

В это мгновение дверь снова была побеспокоена, и на этот раз ее коснулся отнюдь не массивный топор. Я услышал железный лязг и шум отпираемого замка и еще больше сжался от страха. Ночной кошмар, безумный ужас приближался ко мне…

Мое убежище было весьма удачным на этот раз. Я затаился в чулане за большим ящиком, половина которого была завалена старым тряпьем и бог весть какой рухлядью. Меня совсем не было видно, и, кроме того, если бы вошедший прошел в комнату, так и не увидев меня, я, возможно смог бы проскользнуть за его спиной к открытой двери и навсегда покинуть этот адский домик.

Сердце мое забилось от близости свободы, и я согнулся в три погибели, дабы еще уменьшиться в размерах и стать невидимкой. В этом было и одно существенное неудобство. Я больше не видел происходящего у двери, и полагался теперь только на свой слух.

В дверь вошел какой-то человек, прерывисто дыша и ступая очень неуверенно. Я позволил себе неслыханную дерзость вытянуть шею и посмотреть на него. Это был черный бородач.

Мой жестокий преследователь стоял совсем близко от меня с огромным топором в руках и напряженно прислушивался к малейшему шороху. Я не позволил себе попасться на его уловку и притаился как маленький мышонок. Бородач сжал в руке топор и осторожно прошел в комнату. В полумраке я едва рассмотрел, как он зажигает свечу.

Теперь наступил момент, когда я мог вырваться на свободу. Я тихо выбрался из чулана и едва ли не выпрыгнул на порог. Увы, путь мне загородила черная тень, которая оттолкнула меня с такой силой, что я упал на пол словно подкошенный.

На пороге стояла та самая мерзкая старуха, которая заманила меня в эту ловушку.

– Встаньте, Генрих! – сказала она и помогла мне приподняться.

Я был словно ослеплен увиденным и едва добрался до лежанки. Устроившись на ней, я поднял голову и осмотрелся. Старуха стояла рядом с черным бородачом. Они обменялись настороженными взглядами…

Часы пробили шесть утра и я был до крайности удивлен этим. Мне казалось, что со времени прошлого боя часов не прошло и четверти часа.

– Вы выполнили мое условие, Генрих, этот человек не причинит вам никакого вреда… это дядя Розмари преподобный отец Корнелиус, аббат. Если вам угодно, он обвенчает вас с Розмари тотчас же…

После перенесенных тягот этой ночи я был готов поверить в любую чушь, только бы это было не опасно и не смертельно для меня. Услышав про дядю, который, по словам Розмари, преследовал ее, я окончательно запутался. Впрочем, если он действительно собирается обвенчать нас, вероятно теперь для Розмари этот опасный маньяк не представляет прежней угрозы.

Старуха протянула мне флягу с холодным пивом, я отхлебнул совсем немного и тотчас же, совершенно не думая, произнес:

– Я согласен обвенчаться с моей возлюбленной Розмари Леклер немедленно.

Старуха как будто обрадовалась этому известию и предложила мне выпить еще немного пива.

– Это хорошо взбодрит вас, дорогой Генрих…

Я выпил еще несколько глотков пива и заметил, что он стало еще более холодным. Этот напиток вновь произвел на меня неожиданное действие – я совсем потерял волю и был готов повторять любую глупость, которую бы мне сказали.

Старая ведьма между тем, помогла мне приподняться и встала рядом со мной. Черный бородач довольно ловко облачился в сутану, которая была у него в руках. Я мог бы поклясться на Библии, что прежде в этих самых руках он держал отточенный топор.

– Сын божий Анри, согласен ли ты взять в жены девицу Розмари Леклер, присутствующую здесь?..

Я выдавил из себя согласие и даже не стал смотреть, где стояла Розмари, ибо мозг мой был парализован дьявольским напитком.

Черный аббат между тем не терял времени даром и снова заговорил:

– Розмари Леклер, урожденная Зауберн, согласна ли ты взять в мужья Анри Ла Фонтена, присутствующего здесь?..

– О да, святой отец, – послышался голос ужасной старухи, и я нашел в себе силы медленно повернуть голову в сторону своей пока еще невесты.

Теперь у меня не было сомнений, если мерзкий дьявол, облаченный в черную сутану, сейчас произнесет слова, которые всегда говорят священники, услышав согласие обоих брачующихся, то я стану законным мужем проклятой старухи Зауберн, в доме сестры которой я сейчас нахожусь.

Сатана, наряженный в сутану под видом аббата Корнелиуса не заставил себя долго ждать и произнес необходимую фразу, покончив с церемонией венчания.

Разум мой, все еще затуманенный, и вероятно под действием колдовского напитка, едва смог осознать всю чудовищность моего положения. Я едва нашел в себе силы спросить эту старую страшную ведьму:

– Где… где же Розмари?..

Старуха властно повернула своей рукой мою голову к себе, а таинственный священник-оборотень поднес к нашим лицам зажженную свечу.

Теперь я имел возможность рассмотреть эту мерзкую гадину, только что ставшую моей женой.

Я долго всматривался в морщинистое лицо, теперь уже до самой смерти обезображенное старостью и с ужасом понимал, что пакостная старуха возможно не врет. Передо мной стояла Розмари, я все-таки узнал некоторые черты ее лица, но это была лишь жалкая копия моей возлюбленной. Старость и дряхлость изрядно изуродовали прежнюю молодость, свежесть и очарование. Это была как будто бы не сама Розмари, а ее столетняя бабушка, странным образом еще не угодившая в могилу…

***

– Меня зовут Розмари Леклер, или вернее сказать, теперь Розмари Ла Фонтен. Мне девяносто девять лет. В юности я жила в Страсбурге и выступала на ярмарках и вечеринках в составе бродячей труппы артистов. Наши выступления имели большой успех.

Однажды на ярмарке, меня приметил один очень важного вида господин и прислал вместе с луидором коротенькую записку, в которой назначал мне тайную встречу неподалеку от городского парка. Я долго колебалась, стоит ли идти на rendez-vous